– Полно-полно, голубушка, плакать, – он встал и по-отечески обнял несчастную Татьяну Николаевну. – Полно. Вы ведь большая умница и всё сделали правильно. И у нас уже есть положительный итог. Ваш супруг дома. И, как я вижу через призму своих магических способностей, он уже не встречается с той разлучницей. Так?

– Ну, не знаю… – перестав плакать, оживилась она. – Может и так.

– Так, так. Я уверяю вас. У вашего супруга теперь нет ни одной любовницы.

– Хорошо, а когда же вы его привораживать начнёте?

– Терпение, моя дорогая. Ещё немного терпения. Мы испробуем на нём еще один важный фокус, хотя, это вовсе не фокус, а вещи весьма серьезные. Вы готовы пойти и дальше и быть со мною до конца открытой и смелой?

– К-к-ко-неч-но, – неуверенно отозвалась Татьяна.

– Даже если вам будет страшно?

– Согласна, – ответила она осипшим голосом. – А что нужно-то?

– Не многое. Главное – полное доверие.

– Хорошо…

– Видите ли, дорогая моя Татьяна Николаевна, вам когда-то рекомендовали меня как магистра, владеющего разными видами теургии, ясновидца, прорицателя, знахаря и консультанта по семейным вопросам, – начал он издалека. – Так?

– Так…

– Но я расскажу вам ещё об одной своей способности, о которой знают лишь избранные люди.

– О какой? – затаив дыхание, прошептала Гладышева.

– Дело в том, что я ещё являюсь известным в Петербурге и в Европе медиумом и спиритом.

– Батюшки! – она всплеснула руками и прикрыла в испуге рот.

– Я видел, что вы часто гадали на картах.

– Да, бывало.

– Так вот, спиритизм тоже имеет некое отношение к различного рода гаданиям. Только маленькое отношение, ибо это практика более серьезная. Посредством спиритических сеансов вы можете напрямую общаться с душами усопших. А они знают гораздо больше нас. И могут подсказать, как надо действовать в обыденной жизни. Открыть на многое глаза.

– Погоди, батюшка, а это разве не грех? Разве церковь разрешает подобное?

– Милая моя, ежели вы каждый шаг своей будет обсуждать на исповеди, то дальше церковной ограды вы никуда не уйдёте. Я думал, что вы смелая и умная женщина, а вы мне какие-то банальности, ей богу, говорите. Коли считаете все мои деяния на укрепление вашей семьи грехом, тогда мы тот час с вами распрощаемся. Я, знаете ли, привык иметь дело с более просвещёнными особами, – и он решительно встал и откланялся.

– Погодите же, – она схватила его за тёмный рукав. – Погодите, зачем вы уходите? Неужто я ни малейшего сомнения не вольна высказать?

– Вольны, но не такого рода. Ко мне, милочка, повторюсь, обращаются дамы умные, образованные и далёкие от всяческих предрассудков. Ибо, медиумизм и спиритизм – никоем образом не могут считаться грехом. Это, скорее, наука. Наука и практика по общению с развоплощёнными душами. Но помимо науки – это ещё и особая форма религии. Ведь большинство медиумов люди верующие, причём глубоко верующие. В занятиях спиритизмом решительно нет никакого греха. Возьмите, например, Александра Аксакова – главного вдохновителя и проповедника русской спиритической школы, он ведь всю свою жизнь был крайне воцерковлённым человеком. Но помимо веры, религии и церкви он почитал науку. И пытался дать научное обоснование спиритуализму.

– Хорошо, хорошо, – заискивающе кивала она. – Хотите, батюшка, чаю? А может, выпить или закусить? А то разговор-то у нас, как я погляжу, долгий. А вы, небось, проголодались?

– Извольте. Выпью, – согласился он. – Сегодня как-то сыро на улице. Выпью. Отчего бы не выпить. А после я всё обстоятельно и расскажу.

Через несколько минут они оба сидели в кабинете Татьяны Николаевны, где шустрая прислуга уже сервировала стол. На столе стоял графинчик с анисовой водкой, смородиновая настойка, пироги с визигой, шаньги с творогом, кусок Пармской ветчины, сыр, фрукты и белые грибы. Консультант Григорий с удовольствием откушал водочки и закусил изрядно, а после повёл неспешную беседу.

– Скажите, ваш супруг согласится присутствовать на спиритических сеансах?

– Я, право, не знаю, – она обескуражено пожала плечами.

– Нам непременно надо его заинтересовать этим действом.

– А зачем?

– Затем, что во время сеанса может прийти душа его, давно почившего родственника. И сказать нечто такое, что навсегда отвернет его от прочих дам и направит на путь истинный.

– Вон оно что… – она с интересом смотрела на чернеца Петровского. – Вообще-то мне и самой такие вещи очень уж любопытны. Хоть и не сказать, что я совсем уж, не боюсь подобного. Обману, если скажу, что сие не страшно.

– Страшно. И мне сначала было страшно. А потом я привык, да ещё стал изучать это явление. Глубоко изучать. Труды основателей и первопроходцев читал. Шведского философа Эммануила Сведенборга, Аллана Кардека, Густава Фехнера и Александра Бутлерова. Очень занимательные, знаете, труды. И опыт у сих мистиков был уникальный.

– Да, я знаю, что сейчас в Петербурге во многих известных семьях частенько проходят спиритические сеансы. Говорят, что даже у Императора часто бывает это самое «столоверчение».

– Про императора я не знаю, ибо не бывал, увы, при дворе. А может, и бог миловал. – Петровский странно ухмыльнулся. – Однако я вхож в дома ко многим известным семействам и принимал участие во всех, самых громких спиритических сеансах. Я ведь, Татьяна Николаевна, ещё мальчишкой бывал на них. У меня отец был весьма популярным в Петербурге спиритом. Он проводил сеансы с действительным статским советником, издателем Александром Аксаковым. Я о нём вам уже говорил. А так же с химиком Бутлеровым и зоологом Вагнером. Эти знаменитые спириты организовали в своё время даже тематический кружок. И я вместе с отцом частенько бывал на его занятиях. Ещё до моего рождения, в 1871 году они приглашали в Россию медиума Дэвида Юма, который ранее проводил сеансы для государя Александра II. А потом этот легендарный шотландский специалист по духам покорил своими способностями всю русскую интеллигенцию. А в 1874 году участники кружка спиритуалистов выписали на гастроли в Петербург американского медиума Камиля Бредифа.

Петровский называл и прочие известные и вовсе неизвестные Татьяне Николаевне имена и легендарные фамилии, а так же перечислял титулы и родословные тех важных семейств столицы, которые давным-давно посвящены в эту тему и участвуют в упомянутом таинстве.

В ответ она, совершенно сбитая с толку и одурманенная важностью рассказа своего консультанта, а равно и тем доверием, которое он оказывал, посвящая её, как и прочих именитых господ, в эту великую тайну, только кивала и восхищалась.

– Когда я подрос, то сначала один помогал отцу в этих сеансах, а позднее и моя сестра имела честь, присоединиться к нам. Хоть она была ещё совсем девочкой в те прекрасные времена. И мы с ней оба посвятили этому интереснейшему и весьма полезному занятию многие годы.

– Вы упомянули сестру?

– Да, она давно увлечена спиритизмом. Она и её супруг, граф Соболевский. Он родом из Гданьска. Несколько лет сестра замужем за ним.

– Вот даже как…

– Да, я ведь, по-правде говоря, никогда не провожу подобные сеансы в одиночку. Это и невозможно. Обычно мы всегда их проводим втроем. Я, сестра Барбара, и её супруг – граф Казимир Соболевский.

– Да, а что же теперь делать?

– К счастью, и верно по случаю, чета Соболевских как раз нынче приезжает в Петербург. Они здесь пробудут лишь несколько дней. А дальше вновь уедут в Париж, Мадрид или в Берлин. Я точно не осведомлён. Они, знаете ли, большую часть жизни проводят в путешествиях. Их с радостью ждут в каждой европейской столице. Ведь мода на спиритизм существует не только у нас, в Петербурге. Они даже в Лондоне давали нынче свои сеансы.

– Надо же… В Лондоне… – эхом отозвалась заинтригованная Татьяна Николаевна.

– Да-с, в Лондоне. Кстати, в прошлом году они долго жили в Америке.

– Вот даже как… Скажите, а вот нельзя ли их как-то к нам пригласить?

– Ну, я, право не знаю…

Гладышева сделала умоляющее лицо.

– Я попробую, дорогая моя Татьяна Николаевна. Но я не могу вам с точностью обещать, что они непременно согласятся. У них в Петербурге много дел.

– Скажите, а где они остановятся?

– Наверное, в гостинице, «Пале-Рояль».

– Помилуйте, ну зачем же в гостинице? Может, сразу к нам? Я была бы очень рада таким гостям. Хоть на пару деньков, а?

– Но, это, наверное, не совсем удобно. Да и зачем же вас стеснять? И неизвестно, как к подобным гостям отнесется ваш супруг.

– Господи, какие глупости, – затараторила хозяйка. – У нас полно пустующих гостевых комнат. А он… Я думаю, что он согласится. И подобные гости могут даже заинтересовать его.

– Вы полагаете? У него наблюдается склонность к мистике?

Татьяна Николаевна недоумённо посмотрела на Петровского.

– Ну, интересовался ли он когда-нибудь вопросами магии, колдовства, оккультными практиками?

– Право, мне сие неведомо, – смущенно отвечала она. – Кажется, что нет.

– Ну, хорошо-с. А не наблюдали ли вы у него книг, посвященных тайнам и мистике?

– Вы знаете, да! – оживилась хозяйка. – Он любит читать какого-то Эдгара По. Я знаю, что он пишет довольно страшные истории. Я, правда, плохо читаю по-английски. Но он сказал мне однажды, что тот пишет талантливые рассказы.

– Эдгар По, вы говорите? – с улыбкой переспросил Петровский.

– Да, именно…

– Отлично. Будем считать, что ваш супруг не окажется таким уж прожженным скептиком.

– Нет, не окажется, – закивала Гладышева.

– Хорошо-с. Тогда я попробую поговорить с сестрой и её мужем. И если они согласятся, тогда я приглашу их посетить ваш гостеприимный дом.

– Да, милости просим.

После небольшой паузы Татьяна Николаевна предложила гостю чаю с пастилой и вишнёвым вареньем. И он охотно согласился. Отхлебывая из шашки золотистого ароматного напитка, консультант осматривал картины и семейные фото, развешанные на стене возле стола. Его что-то заинтересовало, и он встал из кресла и подошёл вплотную к одной из овальных рам.

– А это чьё фото?

– Здесь мои родители.

– Они живы?

– Отец жив, а мамы давно уже нет с нами.

– А родители супруга?

– Оба живы, – учтиво отвечала хозяйка.

– А это кто?

– Это моя тётя. Она, увы, тоже почила, как три года.

– Как её звали?

– Зоя Михайловна.

– Приятная дама.

– О, она у нас была очень хорошенькая. За ней столько женихов бегало. И умница какая.

– А это кто?

– Это мой дядя, Кирилл Юрьевич.

– А он где живет?

– Да, нигде уже, – отвечала она, перекрестившись.

– Так что же, Татьяна Николаевна, здесь только ваши фото на стене?

– Больше моих… Вот только портрет моего Мишеньки. Он снимался, будучи студентом, на кафедре. Видите, какой важный.

– Экий всё же видный у вас супруг. Редкой красоты мужчина.

– Это да, – вздохнув, кивнула она. – За эту красоту я и полюбила его. Через неё и страдаю…

– Да, не страдайте вы! Даст бог, скоро поможем мы вашему горю. И всё же, какое удивительное лицо у Михаила Алексеевича. А на кого он похож?

– Вроде, на мать, – поджав губы, обронила она.

– А есть её фотокарточка?

– Есть, но она в общем альбоме.

– Покажете?

– Отчего не показать…

Хозяйка нехотя пошла в соседнюю комнату и достала из шкафа синий бархатный альбом. Пролистав несколько толстых страниц, она отыскала фото матери Гладышева.

– Вот она…

На Петровского смотрела великолепно сложенная красавица с копной тёмных волос и огромными карими глазами.

– Боже, какая фемина. Прямо хоть сейчас в кипсек^[8].

В ответ Татьяна Николаевна лишь завистливо и брезгливо пожала плечами.

– И как похожа.

– На кого?

– На сестру мою чем-то похожа.

Но Татьяна Николаевна, казалось, не обратила никакого внимания на эти слова.

– А это кто?