Погребальные обряды и культ предков (страница 3)
Впрочем, православные крестьяне тоже сохраняли кости и шкуру ильинского быка, закланного для общей трапезы на Ильин день – день христианского громовника в церковной обрядности. Не менее существенной была и символика жертвенных животных, которая отражала архаические представления о мире, поскольку петух был небесной птицей, рыба воплощала водную стихию, а земное животное – землю. Сообразно с этим Христос после смерти должен был проникнуть во все сферы бытия – сойти в ад, явиться ученикам на земле и вознестись на небо. Язычники-русы мечтали о собственном рае, но это было не царство блаженных, а воинская Вальхалла, где они продолжали бы сражаться и пировать. В котле для них варилось мясо вепря Сехримнира, поедаемого и воскресавшего к каждой новой трапезе. «Модель» Вальхаллы являл собой и погребальный костер с установленным на нем жертвенным котлом. С дымом этого костра по завету Одина умершие поднимались в Вальхаллу.
Праотец Авраам и Смерть
Авраам, праотец библейского избранного народа, пережил Сарру и, благословенный за верность новым потомством, родил с новой женой еще шестерых сыновей. Он умер глубоким старцем (175 лет) «в доброй седине, престарелый и насыщенный [жизнью]». Ветхий Завет не сосредоточивался на проблемах загробной жизни, потому что «лоно Авраамово» должно было объединять живых и мертвых потомков праотца. Лишь позднейшие еврейские легенды повествуют о явлении Аврааму Смерти там, где он принимал ангелов – у Мамврийского дуба, мирового древа, от которого открывались пути во все сферы мироздания. Смерть также был посланцем – ангелом Божиим, который являлся в прекрасном облике лишь праведникам. К грешнику Смерть приходила под маской разложения и в короне из грехов умирающего. Авраам потребовал, чтобы Смерть явила ему свой страшный лик, и она предстала двуглавым чудовищем, одна голова которого была подобна мечу, а другая – змее. Слуги Авраама умерли при виде такого жуткого зрелища, но Авраам оживил их молитвой. Смерть поняла, что ей не отнять душу праотца. Именно поэтому ангелы приняли душу Авраама во сне, и «друг Господень» отправился в небесное пристанище, где нет ни забот, ни печали, а лишь покой и радость. Авраама погребли в родовой пещере, как и полагалось в Иудее.
Чудовищный облик Смерти, явившейся Аврааму, не демонстрировал разложения, связанного с распадом мертвого тела. Зато подобное обличье имела скандинавская богиня смерти Хель. Верховный бог Один низверг ее в Нифльхейм – преисподнюю, где она стала хозяйкой загробного мира. Небесные боги часто низвергали злобных демонов с небес в ад, где они уподоблялись богам, пускай и в обратной полярности. Например, Хель в своем загробном царстве, получившем ее имя (Хель или Нифльхель), принимала не героев, павших на поле боя (им был уготован воинский рай), а людей, умерших от болезни или старости, а также подлых убийц, соблазнителей чужих жен и других нарушителей норм родового права. Имя Хель в германских языках до сих пор сохраняется в названии ада (англ. hell, швед. helvete, нем. die Hölle), однако загробный мир, где властвовала великанша, мало напоминал христианский ад, так же как Вальхалла разительно отличалась от христианского рая. Не грешникам, а простым мертвецам, не удостоенным участи эйнхериев[12], предстояло жить в этой преисподней. Омерзительный вид и иссиня-черное тело Хель напоминали о разлагающемся трупе, и, предположительно, ее имя первоначально означало просто могилу.
Схожий облик имел и Великий Вождь Смерть у африканского народа сумбва. Однажды африканцу во сне явился его умерший отец. Он гнал скот, принадлежавший Смерти, – такова была его работа в ином мире. По темноте он провел сына в преисподнюю и спрятал. А утром сын узрел Великого Вождя Смерть, одна половина тела которого была прекрасна, а другая разложилась и кишела червями. Собирали червей прислужники Смерти, промывая язвы. Прервав процедуру, Великий Вождь объявил сегодняшний день несчастливым, и всем родившимся в эту дату было отказано в удаче в делах и в семейной жизни. На следующий день прислужники мыли и умащивали уже прекрасную половину тела Великого Вождя Смерти, в связи с чем он благословил этот день. Тогда-то отец и объяснил сыну-неудачнику, что его ждет бедность, поскольку явился он в иной мир не в тот день.
Глава 2. Кремация: путь на тот свет и культ предков
Дым погребального костра
У древних индоевропейских народов, в отличие от семитов (в том числе иудеев), был распространен обычай сожжения на погребальном костре – кремация. В скандинавской традиции сам верховный бог Один оставил завет, чтобы умерших сжигали со всем имуществом. Шведы верили, что чем выше поднимался дым от погребального костра, тем выше занимал на небе место умерший. В Индии мертвого также доставлял на тот свет погребальный дым – с ним умерший попадал к питарам и становился предком – «отцом». Кремация в данном случае воспринималась как жертвоприношение и помогала покойнику подготовиться к смене статуса. Обрядовая и поминальная пища – пинда, смесь риса и разных культовых блюд, – напоминала славянскую кутью. Она же ассоциировалась с первоматерией – семенем, из которого возник весь мир, а также со спермой – необходимым элементом зачатия человека.
Связь погребальных и поминальных ритуалов с космогонией и рождением отражает идею реинкарнации предка в потомках. Древняя «Брихадараньяка-упанишада», собрание ритуальных текстов, связывает посмертный путь человека с перерождением:
Умершие идут в дым [погребального костра], из дыма в ночь, из ночи – в темную половину месяца, из темной половины месяца в шесть месяцев, когда солнце движется к югу, из этих месяцев – в мир предков, из мира предков – в луну. Достигнув луны, они становятся пищей. Там боги вкушают их, подобно тому как они вкушают царя Сому (напиток бессмертия), говоря: «Возрастай, уменьшайся». Когда это происходит у них, то люди попадают сюда в пространство, из пространства в ветер, из ветра – в дождь, из дождя – в землю. Достигнув земли, они становятся пищей. Снова совершают их подношение на огне человека, и затем они рождаются на огне женщины[13].
Путь начинается с погребального костра и заканчивается в огне очага, чтобы умерший вместе с пищей попал в чрево женщины и приготовился к новому жизненному циклу. В связи с этим становится понятна роль печи в славянском культе предков и в сказках, где Баба-яга не просто так поджаривает тех, кто стремится попасть в иной мир. Именно поэтому у предков просили дождя, ведь дождь «осеменял» землю, дающую пищу для новых рождений. Неслучайно в качестве урны для кремации древние славяне использовали кухонные горшки, а умерший «приготовлялся» для жизни на том свете[14].
Подготовка погребального костра в Калькутте, Индия. Ок. 1890 г.
Wellcome Collection
Повсюду, где практиковалась кремация, путь на тот свет указывал дым погребального костра. Однако и само место погребения, в том числе костер, считалось ритуальным центром мира, откуда открывались пути во все сферы мироздания. Так, палеоазиаты (чукчи и коряки) верили, что кремированные мертвецы могли попасть в преисподнюю через загробный мир собак – главных помощников северных народов, без упряжек которых невозможно было бы быстрое передвижение. Их следовало приласкать, чтобы продолжить путь в преисподнюю (как тут не вспомнить о лепешке для подкупа античного Кербера – стража Аида). Согласно другим представлениям, умершие достигали небесных сфер – луны или загадочного северного сияния. Такое разнообразие путей в мир иной порождало представление о множественности воплощений умершего. Например, у коряков тень усопшего обитала в преисподней, а душа его поднималась к творцу на небеса. Впрочем, судьба умерших после кремации оставалась неоднозначной не только для обитателей Крайнего Севера. Для примера вспомним о судьбе главного героя Античности Геракла – его тень бродила по мрачному царству Аида, а сам он после сожжения на погребальном костре был допущен в собрание богов на Олимпе[15]. Недаром богословские споры у Отцов Церкви вызывал вопрос о вездесущности Христа, который мог пребывать на небесах и осязаемо присутствовать среди учеников на Тайной вечере.
«Атхарваведа»[16] трактует кремируемого покойника как жертву, приносимую благим небесам богом огня Агни:
XVIII, 4Движется жертва, протянувшись, направляя
Принесшего жертву в небесный мир!
Да насладятся огни им, пожертвованным целиком!
Готовя здесь для Праджапати (творца всего. – В. П.) и для жертвы,
Пусть Джатаведасы не откинут [ничего] прочь!
Принесший жертву поднялся на сложенный костер,
Готовый лететь в небо со спины небосвода[17].
Для него, творца благих деяний, сияет в воздухе
Сверкающий небесный путь, исхоженный богами.
При этом люди с древности задумывались над разнообразием погребальных обрядов. В данном случае «Атхарваведа» в похоронном гимне обращается к огню как главному проводнику на тот свет, но упоминаются и другие способы:
О Агни, приведи сюда всех предков, погребенных,
оставленных, сожженных, выставленных,
чтобы получить приношения.
Такие погребальные практики действительно известны в древнеиндийской традиции, где умерших детей и аскетов хоронили в земле, поскольку им не требовалось очищение огнем. Оставлять совсем без погребения могли нищенствующих бродяг и умерших в лесу. Известен также обычай выставления тела на ветвях дерева, бросания в реку и т. д. Чтобы облегчить выход души, аскету пробивали череп. Если человек умирал вдали от дома, его рисовали на шкуре черной антилопы, заворачивали в нее жертвенные сосуды и сжигали. Умершие насильственной смертью, прелюбодеи и еретики не считались заслуживающими похорон. Под влиянием буддизма обряды сопровождались молитвами об освобождении от круговорота смертей и рождений[18].
Бог Агни. Медная статуэтка. Индия, IX в.
Los Angeles County Museum of Art
Реликвии и культ предков
Впрочем, буддизм отнюдь не лишен древних традиций погребального культа. Так, останки Будды и его последователей архатов захоранивались в ступах – монументальных памятниках, воплощающих идею мировой горы. Одним из таких наставников был проповедник буддизма Шикшананда, который скончался в 710 году. Его тело кремировали, но язык чудом уцелел в погребальном пламени и как реликвия был захоронен в ступе на родине святого в Хотане[19]. Известно также, что аскеты, погрузившиеся в медитацию, способны были покидать свое тело, после чего оно не разлагалось, то есть мумифицировалось.
Повсюду, где почитались умершие, отмечается стремление сохранить части их тел (особенно черепа) и даже разделить на благо целых стран, как вышло со скандинавским конунгом Хальвданом.
Ступа VI в. Дхамек в Сарнатхе, Индия. Фотография конца XIX в.
The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, 84.XA.755.7.246
Английский исследователь античной культуры Ричард Онианс в книге «На коленях богов» писал о погребальном обычае, смысл которого оставался неясен. Гомер повествовал, что греки не доводили до конца обряд кремации трупа и тело сгорало лишь частично. Этот обряд Онианс сравнивает с наиболее архаическими способами приготовления пищи, которые практиковались до изобретения посуды. Повсюду – и в микенских каменных гробницах-толосах, и в скифских деревянных погребальных камерах – археологи обнаруживают следы огня, не направленные на то, чтобы сжечь труп целиком. Онианс связывает этот ритуал с освобождением из трупа влажной субстанции души – псюхе. Душа отделялась от тела и «готовилась» к загробной жизни[20]