Чей-то голос за кадром кричит: Ты говорила, он мне предложение сделает!

Маркус, в слезах, в темной комнате: Кажется, я больше не выдержу.

Финальный кадр: Жак на пляже, смеется. Голос за кадром: Да пошли они [би-и-ип]!

Бекка, за кадром, на экране – логотип шоу: Не пропустите ни секунды драмы в этом сезоне «Единственной».

Брендан, за кадром: Возможно, это самый скандальный сезон. Смотрите на канале NBS, каждый понедельник в 21:00, 20:00 по Центральному времени.

6
Хладнокровная жестокая сука^[13]

Первое свидание достается не мне – потому что я слишком нравлюсь Маркусу, объясняет Шарлотта. Он не может начать сразу с одной из своих фавориток.

На свидание отправляется Шэй. Я ей завидую. У нее роскошные кудри, темная кожа и весьма уважаемая работа в Портленде: она адвокат по правам человека. Она сообразительная, но при этом не резкая, легко располагает к себе людей и чрезвычайно популярна среди девочек в особняке.

Иначе говоря, она моя полная противоположность. Я сразу понимаю, что она долго продержится на шоу.

Остальным предстоит мучиться с общими свиданиями. Нас делят на две группы: первая половина выезжает сегодня и борется сейчас за ванную в попытке закончить собираться. Я во второй группе и увижусь с Маркусом только через два дня.

Утром в день нашего первого общего свидания Прия утаскивает меня в комнату для очередного ИВМ. На мне темно-синий ромпер с розовым цветочным узором. Декольте в форме сердца подчеркивает мою грудь, а ноги мои, должна признаться, выглядят невероятно длинными.

Прия смотрит на меня, поправляя очки.

– Расскажи-ка нам о парнях, с которыми встречалась дома.

На секунду я вся бледнею. Обычно я всеми силами избегаю заводить отношения, и мой выбор парней… скажем так: я о них почти ничего не знаю.

– Если честно, – начинаю я, – в последнее время я была слишком занята для отношений. Сами понимаете: писательство и все дела.

Почти полная правда. Я помню, как мы с последним парнем, с которым я встречалась в Нью-Йорке – ничего серьезного, в основном из-за его зависимости и склонности спать с другими женщинами, – сидели в баре, и он смотрел мутными глазами, как я что-то листаю в телефоне и периодически бормочу.

– Поверить не могу, что она так дорого продала свою книгу. Боже, я пишу настоящую литературу, кто будет читать эту писанину?

– Жак.

– О, ты только погляди – разумеется, издатель Кэролайн отправляет ее в тур. Господи, да тут остановок десять! Вот бы моей серии иметь такую поддержку.

– Жак, отвлекись от телефона, пожалуйста, – сказал он. – Вернись к нам, простым смертным. Я сыт по горло разговорами о чертовом издательском деле. У меня сегодня тоже день не задался, окей?

Я пожала плечами и пристыженно опустила телефон.

– Ты хотя бы зарабатываешь прожиточный минимум, – пробормотала я себе под нос.

– К слову об этом, – он повернулся ко мне на барной табуретке. Выглядел он измотанным, как те парни с Уолл‐стрит, которые никогда не спят. – Я закончил с твоими налоговыми документами, и тебе точно не стоит возобновлять договор об аренде. Твои финансы в порядке, но если ты задержишься здесь еще на год, то исчерпаешь все свои сбережения. Ты еще даже не закончила новую книгу, так ведь? Учитывая продажи…

Он вздохнул. Дэн – так его звали. Я не забыла, мне просто неприятно вспоминать. Мы были друзьями, пока не начали спать вместе и вроде как все этим испортили. Как обычно.

– Судя по всему, что ты мне сказала, даже если ты продашь еще одну рукопись, прибыль не сравнится с тем, что ты получила за первую трилогию. На твоем месте я бы завел соседа.

Я ничего не ответила, глядя в свой бурбон. Я приняла удар.

– Скучно тут, – сказала я. – Пойдем лучше к тебе.

В комнате для интервью Прия поджимает губы, как будто мне не верит.

– Допустим, – отвечает она. – Можно ли сказать, что карьера отвлекла тебя от личной жизни?

– Я жила в Нью-Йорке, – говорю камере, примерно понимая, чего от меня хотят. – Получила очень большой договор на книгу, это было так волнительно. Мне казалось, я всю жизнь проведу, не знаю, сама по себе, в роскоши, в духе «Гэтсби» и так же драматично, только моя книга провалилась. Мне совсем не хотелось выкладываться так же сильно в других областях, например, в личной жизни, только чтобы потерпеть потом крах. Мне просто… Мне нужно было начать с чистого листа.

– Ладно, – говорит Прия. – Немного депрессивно, но с этим можно работать. – Она опускает глаза на экран телефона. – Одно замечание, – продолжает она, снова глядя на меня, – Шарлотта говорит, мы отыгрываем тебя в роли успешного автора. Вся эта тоскливая история про то, как тебя нагнуло издательство, на зрителей не подействует. Они не поймут.

– Но разве это не моя фишка? Я возрождаю карьеру и личную жизнь?

– Нет, – говорит Прия. – Ты – вдохновляющий пример. Очень успешная писательница.

– О-о…кей, – говорю я, – но…

Но это была часть моего персонажа. Успешная писательница – это что-то немного высокомерное. Неудавшийся автор – образ понятный и узнаваемый. Отчего-то мне стало не по себе, как будто продюсеры лишили меня важной части моей истории.

– Пора выезжать, – говорит Прия, вскакивая на ноги и отмахиваясь от стоящего перед ней оператора. Прежде чем последовать за ней, я на миг замираю в кресле как потерянная – сама не знаю почему.

Я забираюсь в последний микроавтобус, и мы трогаемся с места. Когда я поднимаю глаза, я понимаю, что сижу рядом с Генри.

– Ох ты ж Господи Иисусе, – вырывается у меня.

– Можно просто Бог, – сухо бормочет он в ответ. За нами о чем-то щебечет стайка девочек, поэтому я ловлю момент.

– Почему вы врете о моей карьере? – быстро спрашиваю я, чтобы у него не было времени обдумать мои слова.

– Потому что от несостоявшейся книжной серии тоска берет, – отвечает он таким тоном, как будто не понимает, что здесь вообще можно обсуждать. – А еще это слишком сложно объяснить зрителям.

– Знаю, что тоска берет, – говорю я, опуская на глаза солнечные очки. На камеру нам их носить не разрешается. – Я это прожила. Но ты не представляешь, насколько будет унизительно, когда все в Нью-Йорке подумают, что я строю из себя автора бестселлеров, хотя продала всего двести экземпляров второй книги, а третий роман в серии вообще отменили.

– Думаешь, кто-то настолько тобой одержим, чтобы все это знать?

– Мы говорим об издательском мире, – отвечаю я. – Здесь все за таким следят.

– Разве ты не из тех, кому до лампочки, что о них думают какие-то снобы из Нью-Йорка?

Я смотрю на него, и что-то в выражении его лица отличается от того, каким я видела его раньше на площадке. Он меня оценивает. Не знаю только: это он чтобы мною манипулировать или потому что видел меня голой?

– Мне до лампочки, что обо мне думают зрители. Мне совсем не наплевать, что обо мне думают люди в Нью-Йорке. Я хочу еще когда-нибудь продать рукопись.

Он улыбается, не показывая зубы.

– Смешно. Ты думаешь, в Нью-Йорке смотрят это шоу?

– Ага, ага. Смотрят – чтобы посмеяться.

Я замечаю тот взгляд, который он бросает в мою сторону.

– Как скажешь, – и он возвращается к своему телефону, как будто все, что я, участница, могу сказать, недостойно его внимания.

Я раздраженно молчу всю дорогу.

Примерно час спустя мы останавливаемся у большого поля. Я окидываю взглядом необъятную пустоту и оборачиваюсь к Генри.

– Что-то не похоже на калифорнийскую роскошь.

– Бюджет пойдет в ход ближе к концу сезона, так что постарайся выглядеть соблазнительно.

Я вздыхаю.

– Постарайся меня не унизить.

– Ничего не обещаю, – говорит он и направляется к продюсерской группе. Несколько секунд я смотрю ему вслед, но потом замечаю, что Шарлотта за мной следит. Я машу ей, улыбаюсь и присоединяюсь к другим девочкам.

– Как думаешь, что происходит? – спрашивает Рикки, нагоняя меня.

– Где Маркус? – говорит Кэди. Она невозможно маленького роста, поэтому ей приходится странно выгибать шею, чтобы хоть что-то разглядеть за Аалией.

Грейс-Энн вздыхает.

– Я так чертовски завидую, что Шэй получила свидание тет-а-тет!

– Почему? – спрашиваю я. – Маркус что, дал тебе повод думать, что ты ему нравишься?

Она усмехается.

– Разве он не дал всем нам повод?

Пожимаю плечами. Кендалл улыбается как Чеширский кот.

– Но Жак больше всех повезло, – говорит она, чуть подталкивая меня локтем. Выглядело бы шутливо, но я знаю правду.

– Ты разве не хочешь убедиться, что это всерьез, прежде чем кинешься в омут с головой, Кендалл? – спрашиваю я так мило, как только могу.

– Я всегда бросаюсь в омут с головой, – отвечает она, – это моя самая привлекательная черта.

Она подмигивает, играя в соперничество.

– Дамы! – кричит Шарлотта, привлекая наше внимание. – Маркус вот-вот прибудет. Выглядите поживее. Улыбаемся! – говорит она и указывает на меня в частности.

Я пытаюсь.

– Замечательно! А вот и наш главный герой!

Маркус выходит из машины под восторженные крики девочек. Его сопровождают миниатюрная блондинка в джинсах и Брендан-ведущий, одетый в зеленый свитер с вычурным узором. Сам Маркус одет просто: в джинсы, прилегающие к бедрам, и белую футболку, подчеркивающую его телосложение.

Приехавшая с ним женщина подходит к продюсерам, сначала обнимает Элоди, потом приобнимает одной рукой Генри, широко ему улыбаясь.

Это Джанель, продюсер Маркуса, и она неплохая. Но это не важно. Ничего здесь на самом деле не важно.

Я отворачиваюсь и полностью отдаю свое внимание Маркусу. Он смеется, судя по всему – над какой-то шуткой Брендана. Он подходит к нашей группе, очаровательно улыбаясь, и на миг мне кажется, что он смотрит прямо на меня.

– Здравствуйте, девочки! – говорит он. Девочки. Снова это слово. Мы дружно ему улыбаемся, как будто он – солнечный свет. – Вы знаете, что я пришел сюда в поисках будущей жены, и… я подумал, в этом деле важна каждая деталь, – тут он указывает в сторону белого тента по левую сторону от нас. – Внутри вас ждут свадебные платья, которые я для вас выбрал, но мне интересно посмотреть, какое платье выберете вы сами.

Девочки встречают его слова дикими визгами. Многие из них мечтали выбрать свое свадебное платье чуть ли не с самого своего зачатия или, может быть, с момента, когда прошли на шоу.

Мы направляемся к тенту под ободряющие советы продюсеров «выглядеть радостнее» – на самом деле это значит «пожалуйста, постарайтесь перегрызться друг с другом, чтобы мы смогли показать женщин как животных, у которых только свадьба на уме». Я захожу в тент последней, в знак протеста, что не остается незамеченным. Один из ассистентов отводит меня в сторонку для разговора с Аалией. Мы обсуждаем, как будем примерять свадебные платья, и операторы записывают клип, в котором я говорю, что эта затея кажется мне немного архаичной. Еще одна вещь в копилку того, что мне не стоило говорить на камеру.

Я иду между рядов, проводя рукой по ткани каждого из платьев. Было бы жутким клише выбрать что-то кроме белого – готова поспорить, что Кендалл это невероятно порадовало бы, – так что вместо этого я решаю подобрать неожиданный оттенок белого. Я не кривила душой, когда говорила, что никогда не задумывалась о свадебных платьях. В моей жизни всегда просматривался отчетливый недостаток серьезных парней и какого-либо желания воплотить стереотипный образ краснеющей невесты. Я предпочитаю лишний раз не касаться этой стороны своего характера, потому что мое отчаянное нежелание соответствовать ожиданиям превращает меня в тот тип людей, который я ненавижу: таких, которые ненавидят что-то, просто чтобы ненавидеть, и не дают окружающим получать от этого удовольствие.