Глава 3. Кандидат в женихи

На следующий день в кабинет Нагаева, который только что закончил составление весьма полезной книжки «Лоция или морской путеводитель, содержащей в себе описание фарватеров и входов в порты в Финском заливе, Балтийском море, Зунде и Скагераке находящиеся», и теперь с умилением разглядывающим своё детище, пожаловал вице-адмирал. Нагаев встал по стойке смирно, поприветствовав старшего по званию, а затем пригласил адмирала присаживаться в кресло. Налив по бокалу коньячку и, нарезав лимончика, господа стали беседовать:

– Алексей Иванович, что за гардемарин у тебя учится? Михайлов его фамилия.

– Отличник, к наукам зело прилежен, в наших мастерских зарабатывает копейку, даже привилегию на прибор морской оформил. Пришлось лично помочь парню финансово – уж больно хорошим прибор получился – прост и надёжен.

– Говоришь, работящий и в учёбе прилежен?

– Так точно-с, господин вице-адмирал.

– А что у него с Голицыным приключилось?

– Да так, юношеский возраст. Повздорили и немного подрались. Чего в молодые годы не бывает.

– Из-за чего повздорили? Ты, Алексей Иванович, не переживай, я для себя узнаю, не для расследования.

– Вот так дело было, господин вице-адмирал.

– Сорванцы! А Михайлов, получается, парень «не промах».

Поговорив ещё немного о гардемарине, а затем о делах в Корпусе, Ростовцев поблагодарил Нагаева за рассказ и откланялся. Приехав домой, Борис Борисович рассказал домашним о том, что выяснил:

– Молодец, гардемарин. Если так продолжит заниматься, толк из него получится.

– Дорогой, может, дочке более перспективную партию поищем? Девица-то на выданье, а Михайлов когда ещё станет солидным офицером.

– Ищи, дорогая.

Через пару дней в Корпус заехал Приходин. Он пообщался с нашим ротным, лейтенантом Лангманом, и так же убыл домой доложить о полученных разведданных по Михайлову. В этом семействе из-за более низкой должности и звания на жизнь смотрели проще, так что выбор дочки одобрили, дав добро на встречи с гардемарином. Самое интересное, что я был совершенно не в курсе того, что мне надо встречаться с Валентиной с целью сватовства.

Когда наступило первое воскресенье нового 1754 года, ровно в 12 часов в новом пальто я был у Адмиралтейства, однако девушку не дождался. Прождав на морозе часа полтора, ушёл гулять по Невскому – всё равно увольнительная была до вечера. Из-за угла здания домой отправилась худенькая девушка, улыбающаяся чему-то своему. Я же зашёл в пельменную, где от души откушал русских пельменей. Подумав, заглянул в кондитерскую, заглянцевав мясное блюдо пирожными с чаем. Уже вечером в столовой корпуса я снова буду кушать постную перловую, пшённую или гречневую кашу.

Неожиданно на выходе из заведения столкнулся с румяной от мороза Валентиной:

– Александр, это вы!

– Угадали, Валентина, это я.

– Пойдёмте, пирожных покушаем.

– Пойдём.

Пришлось вернуться и откушать ещё, а затем провожать барышню домой. Жила она на Васильевском острове, так что мы хорошо прогулялись и поболтали, пока я довёл её домой.

– Саш, зайдёшь в гости?

– Нет, Валя, мне в Корпус пора, увольнительная заканчивается.

Тут к доходному дому, в котором Приходины снимали квартиру, подошёл «ейный» папаня.

– Здравия желаю, вашвышбродь!

– Здравствуй, гардемарин. Чего это вы в дверях топчитесь, проходите домой.

В общем, я оказался в гостях, где был организован полдник с чаем и купленными отцом очередными пирожными. После приветствий и расшаркиваний отец девушки поинтересовался:

– Молодой человек, не поделитесь своими планами на жизнь?

– Окончу морское училище, приложу все силы, чтобы выйти из него лейтенантом, получу назначение и буду трубить вахту морского офицера. Попрошусь направить меня служить на Азовское море.

– Отчего же на Азовское?

– Там тепло, фрукты и море.

– А что думаете о женитьбе?

– Семья – дело хорошее. Только рано мне о ней думать. Женюсь, когда решу, что чего-то добился в жизни. Жениться не хочу, разве, что по большой любви и желательно на той, кто ниже меня по богатству и положению.

– Отчего же так? Многие, наоборот, ищут выгодную партию.

– Не желаю, чтобы меня попрекали тем, что всё для меня сделали, а я оказался неблагодарной скотиной.

– Вот, значит, какие у вас принципы, Александр. Что сказать, правильные они. Наслышан, что вы, молодой человек, изобрели прибор и даже привилегию получили.

– Дальномер. Ежели интересно, могу принести его и показать, а можете вы в Корпус пожаловать. Есть ещё задумки, но пока нет возможности проверить их жизненность. Может, ерундой окажутся.

– И что, простите, за задумки?

– Устройство изменения угла стрельбы пушки, чтобы из укрытия можно было стрелять или по вершине горы.

– Так уже есть лафеты с изменением угла стрельб.

– Да? Не знал. Тогда противооткатное устройство нового образца. Бомбы можно сделать, чтобы взрывались и жгли корабли противника, а не пробивали, как обычные ядра. Карабин нормальный сделать надобно, а не то мушкетное убожество, из которого нынче солдаты стреляют.

– И мысли есть?

– А как же! Тем более скоро война с Пруссией будет, а с учётом современных скоростей, пока войска дойдут, да пока резервы подтянут, она лет семь продлится. Образец с размерами нарисую я быстро, а если морфлот закажет, так можно образец изготовить, провести испытания и наладить производство. К сожалению, дальномером никто не заинтересовался.

– Александр, а вы могли бы нарисовать эти идеи бумаге?

– Для России могу, конечно. Но вначале прошу испытать дальномер моего изобретения, а то вижу скепсис на вашем лице, мол, слишком умный гардемарин попался, аж 17 лет от роду.

Тут заговорила супруга Приходина:

– Иван Иваныч, дорогой, Александр, давайте уж о чем-нибудь интересном поговорим, а то вы своим оружием на нас тоску нагнали.

Я перестроился и принялся рассказывать дамам и кавторангу истории с анекдотами, коих знал великое множество. Мы и посмеяться успели, и обсудить разные жизненные случаи. Глянув на стоящие в углу комнаты часы, откланялся и бегом помчался в Корпус, чтобы успеть к вечерней поверке. На Крещение без всяких договорённостей я снова пошёл на рандеву с Машей к 12 часам у Адмиралтейства. В этот раз девушка появилась сразу:

– Привет, Саша. А я ведь была прошлый раз. Ты полтора часа прождал.

– А чего ж не подошла?

– Не знаю, застеснялась. Мама считает, что ты – плохая партия.

– Так я и не сватаюсь.

– Ах, ты не сватаешься?!

– Нет, конечно. Мне ещё офицером стать надобно.

– Ну и гуляй тогда сам по городу, пока офицером не станешь.

Девушка убежала, а я рассмеялся и пошёл в собор постоять у иконы с изображением Иисуса Христа, а затем вернулся в Корпус.

Оказалось, что у моих товарищей дела шли более ровно и спокойно. Оба были благосклонно приняты в домах барышень, с которыми познакомились на балу. Их отцы были офицерами среднего звена, большого приданного дать не могли, так что нос от будущих офицеров не воротили. В принципе, Приходины встретили меня вполне благожелательно, так что тут я сам стал выпендриваться.

Быстро пролетели зимние каникулы, и учёба в новом семестре продолжилась. В конце января в Корпус приехал Приходин и вместе с Лангманом и нашей бандой вновь были проведены испытания дальномера.

– Отменно. Пиши свои задумки, а я подам рапорт, чтобы их рассмотрели и запустили в действие.

Месяц я трудился, разрисовывая конструкции и составляя описание, показав свои изыски Лангману, а тот Нагаеву и Приходину. Последний даже забрал один дальномер для представления прибора адмиралу. Кавторанг составил рапорт и записался на приём к вице-адмиралу Ростовцеву:

– Борис Борисыч, я с рапортом к вам. Считаю весьма важным дело сие.

– Показывай, что принёс, Иван Иваныч.

– Учится в морском корпусе гардемарин Михайлов.

– Знаю такого.

– Знаете?

– Да. И что он на сей раз совершил?

– Изобрёл прибор важный и идеи свои изложил на бумаге. Дальномер лично проверял – отличный прибор. Думаю, что и остальные его идеи заслуживают внимания.

– Давай посмотрим, что тут у тебя: орудийное противооткатное устройство, устройство для изменения угла наклона орудийного ствола, артиллерийская сталь и ядро с фугасной смесью.

– Вундеркинд какой-то, а дальномер давай испытаем.

Померив расстояния в коридоре и вдоль здания на улице, результаты оказались хорошими.

– Оставь мне расчёты. Я ещё почитаю, да покажу, кому следует. Иваныч, ты откуда Михайлова знаешь?

– Простите, Борис Борисыч, дочка на балу с ним познакомилась, понравился он ей. В начале января побывал у нас в гостях, да рассказал о своих идеях. А потом я в Корпус ездил, и поговорил предметно с его ротным.

– Получается, пристроил ты свою дочь?

– Нет, гардемарин с норовом оказался. Нет, чтобы радоваться, что будущее будет определено, так говорит, мол, пока сам не добьюсь в жизни статуса, жениться не собираюсь.

– Хм, действительно, с норовом.

Дома Борис Борисович рассказал о знакомстве своего подчинённого Приходина с гардемарином, отчего дочка фыркнула: «Так маменька как запретила мне с ним танцевать, он на танец какую-то высокую девицу ангажировал. Видать, это дочь твоего сослуживца и была».

Месяц адмирал собирался и, наконец, посмотрел чертежи и описание.

– Вроде толково, артиллерийская сталь. А наши мастера из чего тогда пушки делают? А бомбические мины уже есть у англичан и голландцев, но вещь интересная.

Собрав документы, направился к главному интенданту морского ведомства голландцу адмиралу Хогварду. Выслушав Ростовцева о необходимости провести расчёты и испытания новых прожектов, адмирал постучал пальцами по столу и произнёс:

– Дорогой Борис Борисович, как наши канониры стреляют?

– На глазок.

– Точно стреляют?

– Весьма.

– А вы хотите, чтобы мы тратили тысячи рублей на ненужный прибор. Говорите, что прожекты полезные? А кто их составил? Гардемарин-недоучка! И вы верите в этот бред, что он изобразил?! Спрячьте эти фантазии и забудьте, что поддались искушению. Всё самое лучшее в мире – английское и голландское. Вот у кого учиться надо. А то дожили – ныне юнцы российское оружие делать возжелали. Оставьте, адмирал, мне эти эскизы, посмотрю на досуге.

– Слушаюсь, господин адмирал.

Ростовцев передал бумаги и покинул кабинет. Хогвард взял сшив, разделил его на листы, порвал и выбросил в ведро для мусора.

Учебный год незаметно подходил к концу. Учился я отлично, тренировался и подрабатывал в мастерской. Уже несколько месяцев на мой счёт приходило не 20, а 30 рублей, да ещё 50 рублей на Новый год Нагаев презентовал. Траты были, но окромя костюма и пальто, совершенно незначительные. Так что за девять месяцев я скопил 280 рублей, что было немногим более двухмесячной зарплаты лейтенанта. Сходив в увольнительную, заказал у мастера-скорняка кожаный мяч, набитый конским волосом. В следующую увольнительную принёс его в Корпус и стал набивать ногами. Вначале к процессу подключились мои товарищи, а затем ребята из моего взвода. Я разделил игроков на команды по шесть человек, поставил ворота из камней, и в Российской империи начался первый футбольный матч. Все толкались, смеялись, а я забил первый гол.

– Кто придумал сие безобразие?

– Гардемарин Михайлов.

– Гардемарин, потрудитесь объяснить, что это такое?

– Господин директор, это спортивная английская игра, называемая «football».

– Чтобы окна в здании не разбили, иначе из карцера не выйдете.

С девицами у меня все затихло, никого из них я больше не видел, впрочем, как и с продвижением моих рацпредложений. Валентина по воскресеньям периодически заглядывала в кондитерскую в надежде снова случайно встретить меня. Маша несколько раз приходила поглядеть на наше училище, как-то увидев, что гардемарины гоняли мяч, при этом громко кричали и толкались. Но встречаться со мной никто из них не решался – девушка не должна навязываться первой.