– Хотела узнать, принести ли тебе чаю, – соврала я, удивляясь, как легко теперь ложь слетала с моих губ. Раньше я всегда была ужасной лгуньей. Олег часто подшучивал над тем, как краснели мои щёки при малейшей попытке исказить правду. Но сейчас я стояла перед ним, безмятежная и непроницаемая, как идеально спокойное море.

Он смягчился, возможно, почувствовав укол совести:

– Нет, не нужно, – с мягкой улыбкой ответил муж и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь кабинета жестом собственника, охраняющего свою территорию. – Я скоро лягу. Сейчас только закончу с документами.

Документы. В половине первого ночи. Я смотрела на его красивое, уверенное лицо и думала, сколько таких маленьких, повседневных обманов составляли теперь нашу жизнь. Они накапливались, как микроскопические трещины в фундаменте, пока однажды всё здание не рухнет.

– Конечно, – кивнула, отводя взгляд, чтобы он не прочёл в нём всё, что я знала. – Я буду ждать.

Но мы оба знали, что я не дождусь. Он придет в спальню, когда я уже буду спать (или притворяться спящей), ляжет на свою половину кровати, повернувшись спиной, сохраняя безопасное расстояние между нами. Такое стало происходить всё чаще. С тех пор как я рассказала ему, что хочу вернуться к работе? Или с рождения Саши? Или ещё раньше, когда первая волна страсти схлынула, обнажив двух чужих людей, связанных обещаниями и социальными обязательствами?

– Спокойной ночи, – произнесла, развернулась и пошла в спальню, чувствуя его взгляд на своей спине. Облегчение? Подозрение? Безразличие? Я больше не могла читать его так легко, как раньше.

В спальне я методично разделась, аккуратно повесила бордовое платье в шкаф, полный дизайнерских вещей, многие из которых я надевала лишь единожды. «Жена успешного человека» должна выглядеть соответственно. Сколько таких женщин было до меня? Красивых, стильных, безупречных с виду и сломленных внутри? Сколько будет после?

Мысль о «после» уже не вызывала приступ удушающей боли. Скорее какое-то странное онемение, словно новокаин, введённый перед болезненной операцией.

Я прошла в ванную комнату, залитую холодным светом встроенных ламп, и начала методично смывать макияж, наблюдая, как под слоем ватного диска, пропитанного мицеллярной водой, исчезает идеальный образ. Тени, тональный крем, помада – всё это стиралось, обнажая настоящее лицо. Уставшее, с тенями под глазами и едва заметными морщинками в уголках глаз. Но это было моё лицо. Настоящее.

Закончив с вечерними процедурами, я вернулась в спальню. Мой взгляд упал на фотографию в серебряной рамке, стоящую на прикроватной тумбочке – мы с Олегом на побережье Амальфи, загорелые, смеющиеся, он обнимает меня за плечи, а я прижимаюсь щекой к его груди. Счастливые, влюбленные. Снимок сделан семь лет назад. До рождения Саши. До повышения Олега. До Дарьи.

Было ли оно – то счастье, запечатлённое на фотографии? Или просто удачный кадр, поймавший момент, который уже тогда был редкостью? Я помнила ту поездку – Олег получил неожиданную премию, и мы спонтанно купили билеты в Италию. Четыре дня абсолютного счастья, безудержной страсти и смеха, который, казалось, никогда не закончится. А потом мы вернулись, и реальность поглотила нас снова – его работа, мои проекты, семейные обязательства, бытовые проблемы. Постепенно день за днём, капля за каплей, мы отдалялись друг от друга.

В шкафу я нашла старую футболку Олега, в которой обычно спала – привычка, от которой не смогла избавиться даже теперь. Его запах, впитавшийся в ткань, всё ещё приносил странное утешение. Надев её, я села на кровать и открыла ноутбук, стоявший на тумбочке…

Я создала новую папку с безобидным названием «Рецепты» – что-то, на что Олег никогда не обратит внимания. Затем начала методично собирать и сохранять информацию: скриншоты из социальных сетей компании и деловых партнёров, где Дарья часто появлялась рядом с Олегом; записи в его ежедневнике, оставленном однажды на кухонном столе, с пометками о встречах и звонках; расписание «командировок» за последние полгода, многие из которых, я теперь подозревала, были фиктивными; выписки со счетов с подозрительными тратами в ресторанах и магазинах, куда мы никогда не ходили вместе.

Я складывала кусочки мозаики, создавая картину предательства, которую больше не могла игнорировать. Каждый новый фрагмент информации был как удар ножа, но странным образом делал меня сильнее. Знание давало власть. Я больше не была слепой, доверчивой, наивной Алисой, которую можно обманывать бесконечно.

Со стороны мои действия могли показаться расчётливыми, даже мстительными. Но внутри я ощущала только усталость и странное спокойствие человека, который, наконец, признал очевидное – то, что давно знал подсознательно. Моя жизнь была построена на фундаменте лжи, и пришло время строить новую – на более прочном основании.

Я сохранила всё собранное в облачное хранилище, защищённое паролем, который Олег никогда не смог бы угадать – датой выкидыша, случившегося за год до рождения Саши. Событие, о котором мы никогда не говорили, но которое оставило незаживающую рану в моей душе. А тогда я оплакивала нашего нерожденного ребёнка в одиночестве, пока Олег «работал допоздна», вероятно, уже тогда находя утешение в чужих объятиях…

Когда Олег, наконец, пришел в спальню, было уже за полночь. Я лежала в постели с закрытыми глазами, притворяясь спящей. Слышала, как он двигается по комнате – осторожно, стараясь не шуметь. Шорох снимаемой одежды, звук воды в ванной, потом тихие шаги по ковру. Матрас прогнулся под его весом, когда он лег рядом, сохраняя привычную дистанцию.

В темноте я слышала, как он проверяет телефон – последнее сообщение любовнице перед сном? Обещание встретиться завтра «в то же время»? – затем выключает ночник, погружая комнату в полную темноту.

– Спокойной ночи, Алиса, – сказал он тихо, и на мгновение в его голосе мне послышалась та нежность, которая когда-то заставляла моё сердце биться чаще.

Я не ответила, продолжая ровно дышать, изображая глубокий сон. Но внутри меня росло твёрдое, несгибаемое понимание: эта игра в идеальную жену скоро закончится. Завтра я начну действовать.

Я не знала точно, что будет дальше – конфронтация? Развод? Попытка спасти то, что, возможно, спасти уже нельзя? Но одно я знала наверняка – я больше не хотела жить во лжи. Ни одного дня.

И это решение, каким бы болезненным ни был путь к нему, принесло неожиданное облегчение. Впервые за долгие месяцы я почувствовала, что могу свободно дышать.

Глава 3

Найти Дарью оказалось проще, чем я думала. Достаточно было просмотреть список контактов на корпоративном сайте компании Олега, доступ к которому у меня был ещё с тех времён, когда я помогала с оформлением брошюр для презентаций. «Дарья Климова, специалист по бизнес-развитию» – гласила строчка под фотографией улыбающейся блондинки с холодными голубыми глазами, похожими на осколки льда. Тридцать шесть часов наблюдений, десяток просмотренных фотографий в социальных сетях, бессонные ночи за изучением её профилей – и я знала о ней почти всё: где она обедает (кафе «Брауни» в деловом квартале), в каком фитнес-клубе занимается (премиум-класса «Олимп» на Тверской), какой кофе предпочитает (двойной эспрессо без сахара). Каждая деталь, словно маленький кусочек стекла, впивалась в моё сердце.

Был вторник, около полудня. Небо затянуло серыми облаками, будто сама природа отражала моё настроение. Я сидела у окна в кафе «Брауни» – модном месте с индустриальным интерьером и непомерными ценами в деловом квартале, где, согласно её Instagram, Дарья часто обедала. От запаха свежей выпечки и кофе мутило. Передо мной стояла чашка нетронутого капучино с узором в виде листочка на пенке, который уже начал расплываться, как и мои мысли. А пальцы нервно теребили салфетку, превращая её в бесформенный комок.

Перед выходом я битый час выбирала наряд – не слишком вычурный, но и не повседневный. Остановилась на тёмно-синем платье с белым воротничком, которое когда-то любил Олег. «Ты в нём как героиня французского фильма», – говорил он. Волосы уложила в простую, но элегантную причёску, подкрасила ресницы. Хотела выглядеть достойно перед женщиной, которая украла мою жизнь. Не жалкой брошенной женой, а человеком с чувством собственного достоинства.

Она появилась ровно в 12:30, будто сверяясь с хронометром. Высокая, стройная, в безупречном белом костюме, подчёркивающем загорелую кожу, и с небрежно собранными в высокий хвост волосами цвета выбеленной пшеницы. На запястье поблёскивали золотые часы – тонкие, изящные, наверняка дорогие. Я наблюдала, как она заказала салат и минеральную воду, как обворожительно улыбнулась официанту (мужчине лет тридцати, который буквально расцвёл от её внимания), как небрежно просматривала что-то в телефоне, время от времени поправляя выбившуюся прядь волос ухоженным пальцем с идеальным маникюром. Каждое её движение было отточенным, уверенным, полным какой-то хищной грации. Такой когда-то была я – до замужества, до Саши, до превращения в бледную тень самой себя, в приложение к успешной жизни Олега.

Я сделала глубокий вдох, собирая всю свою решимость, и направилась к её столику. С каждым шагом сердце билось всё сильнее, во рту пересохло, а ладони взмокли. Но я продолжала идти, расправив плечи и подняв подбородок.

– Дарья Климова? – спросила я с улыбкой, которую репетировала всё утро перед зеркалом до тех пор, пока она не стала выглядеть естественной, а не перекошенной гримасой боли.

Она подняла голову от телефона, и я впервые увидела эти глаза вблизи – холодные, расчётливые, оценивающие. В них не было удивления, только мгновенное узнавание и равнодушный, аналитический интерес.

– Да, а вы…

– Алиса Соколова, – я протянула руку, надеясь, что она не заметит, как та дрожит. – Жена Олега.

На долю секунды её идеальная маска дрогнула, уголок безупречно накрашенных губ цвета спелой вишни едва заметно дёрнулся. Глаза на мгновение сузились, а затем расширились в наигранном удивлении. Это был всего лишь миг, но я поймала его – момент, когда её маска соскользнула. Затем она улыбнулась и пожала мою руку. Её ладонь была прохладной и сухой, с идеально гладкой кожей.

– Какая приятная неожиданность, – её голос звучал мелодично, как у опытной актрисы, но с едва заметными нотками настороженности. А взгляд быстро скользнул по моей фигуре, оценивая и сравнивая. – Присаживайтесь.

Я села напротив, утонув в мягком бархатном сиденье стула. Запах её духов – дорогих, с нотками жасмина и чего-то терпкого тотчас окутал меня, вызывая тошноту. Близость к ней, к женщине, которая разрушила мою жизнь, пробуждала почти физическую боль, словно кто-то медленно проворачивал нож в моей груди.

– Олег много рассказывал о вас, – произнесла она с вежливой улыбкой, поигрывая серебряным браслетом на запястье. В её тоне не было ни вызова, ни насмешки – словно мы были двумя знакомыми, случайно встретившимися за обедом.

Мой желудок сжался. Они обсуждали меня. Возможно, смеялись над моей наивностью, над тем, как долго я ничего не замечала. Я представила их вдвоём, обнажённых, переплетённых в постели, говорящих обо мне…

– Забавно, – я тоже улыбнулась, чувствуя, как маска вежливости прирастает к моему лицу, как натянутые мышцы щёк начинают болеть от неестественной улыбки. – А он ни разу не упоминал о вас. По крайней мере, в разговорах со мной.

Её улыбка стала натянутой, в глазах промелькнуло что-то похожее на раздражение. Она откинула прядь волос, демонстрируя бриллиантовую серёжку, маленькую и изящную, которая, я была уверена, стоила больше, чем моя месячная зарплата в архитектурном бюро до замужества.

– Мы работаем вместе всего несколько месяцев, – проронила она небрежно, помешивая трубочкой нетронутую воду. – Возможно, не было повода.