– О, повод точно был, – я открыла сумочку, чувствуя, как у меня дрожат пальцы, как кровь стучит в висках, заглушая звуки кафе, голоса посетителей, мягкий джаз, доносящийся из колонок. Я достала распечатку смс, которое случайно увидела на телефоне Олега – тот самый момент, когда моя жизнь раскололась на «до» и «после». Положила перед ней, чувствуя странное удовлетворение. – «Спасибо за вечер, котик. Было божественно. Жду завтра в то же время». Это ведь ваше сообщение?

Дарья даже не взглянула на листок. Её взгляд, пронзительный и холодный, оставался прикованным к моему лицу. Я чувствовала, как он просвечивает меня насквозь, оценивая, взвешивая, просчитывая.

– И что вы хотите от меня услышать? – спросила она спокойно, прикрыв распечатку салфеткой жестом, полным пренебрежения. – Извинения? Обещание прекратить? Или пришли устроить сцену?

Её хладнокровие застало меня врасплох, как ведро ледяной воды, вылитое на голову. Я ожидала отрицания, смущения, может быть, даже агрессии или слёз. Но не этого ледяного спокойствия, этой уверенности человека, который точно знает своё место в мире и не собирается его уступать.

– Я хочу понять, – ответила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Понять, что происходит с моей семьей. Что происходит с мужчиной, которому я доверила всю свою жизнь. Которому родила сына. С которым планировала состариться.

Дарья откинулась на спинку стула, скрестив длинные ноги. Её каблук едва заметно постукивал по полу – единственный признак нетерпения в её безупречном образе. Она внимательно посмотрела на меня, и в её взгляде промелькнуло что-то похожее на… любопытство? Или сожаление?

– Вы действительно не знаете? – в её голосе звучала почти жалость, от которой моё лицо вспыхнуло горячим румянцем стыда и унижения. – Олег – амбициозный мужчина. Целеустремлённый. Голодный до успеха. Ему нужна женщина, которая будет рядом на каждом шагу его карьеры. Которая будет его поддерживать, вдохновлять, подталкивать к новым высотам, – она сделала паузу, и её взгляд стал острым как бритва. – Вы… вы выбрали другой путь.

– Я выбрала семью, – возразила я, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева – горячая, обжигающая, но странным образом дающая силы. – Нашего сына. Наш дом. Всё, что когда-то хотел сам Олег. Он клялся мне в этом перед алтарём. Или ты просто не знаешь, что означают клятвы?

Уголки её губ дрогнули в намёке на улыбку:

– Именно, – она небрежно кивнула, подняв бокал и сделав маленький глоток воды. Капля задержалась на её нижней губе, и она медленно промокнула её салфеткой – жест, полный какого-то скрытого эротизма. – И это прекрасный выбор. Достойный восхищения, если хотите. Быть матерью – великая миссия. Но Олегу нужно нечто другое. Другое дополнение к его жизни. Другая энергия.

Её слова звучали искренне, почти сочувственно, и от этого становилось только больнее. Словно она действительно пыталась мне что-то объяснить, помочь понять. Будто мы вели философскую беседу о природе мужчин, а не обсуждали конкретную измену, разрушившую мою жизнь.

– И вы думаете, что можете дать ему это? – мой голос дрогнул, пальцы нервно теребили край скатерти. Я представила их вместе – элегантную пару, обсуждающую деловые стратегии, посещающую важные мероприятия, поднимающуюся по карьерной лестнице. Идеальный тандем. От этой картины внутри всё сжалось.

Дарья слегка пожала плечами, безукоризненно очерченные брови приподнялись:

– Я знаю что могу, – в её голосе не было хвастовства, только спокойная уверенность человека, который точно знает свои сильные стороны. – И делаю это уже полгода. Довольно успешно, если судить по его реакции. По его… благодарности.

Полгода. Шесть месяцев лжи, предательства, двойной жизни. Шесть месяцев поцелуев на прощание, которые ничего не значили. Шесть месяцев «деловых ужинов» и «срочных совещаний», во время которых он был с ней. Всё это время я жила в иллюзии, не замечая очевидного – запаха чужих духов на его рубашках, внезапных командировок, учащающихся звонков, на которые он отвечал в другой комнате.

К горлу подступила тошнота, голова закружилась. Я сделала глоток воды из стакана Дарьи – странный, интимный жест, который, кажется, удивил нас обеих.

– Что вы хотите от него? – спросила я прямо, глядя ей в глаза, ощущая, как бешено стучит сердце, как горит кожа. – Карьерный рост? Деньги? Драгоценности? Статус? Или вы надеетесь занять моё место? Стать следующей миссис Соколовой?

Она улыбнулась, на этот раз искренне. Улыбка преобразила её лицо, сделав его почти по-девичьи очаровательным, и я с болью поняла, как она красива. Не той холодной, кукольной красотой, что на фотографиях, а живой, настоящей.

– А вы не так просты, как о вас говорят, – задумчиво произнесла она, откинув за ушко прядь волос. – Наверное, поэтому он до сих пор с вами. В вас ещё осталась та искра, которая когда-то его привлекла.

От её слов внутри что-то дрогнуло. Что значит «не так просты, как о вас говорят»? Кто и что говорил обо мне? Перед глазами возникла картина: Олег и Дарья, обсуждающие меня со смехом. «Моя женушка такая наивная… Домохозяйка… Думает только о чистых носках и детских обедах…» Внутри разлилась горечь, от которой защипало глаза.

– Не уходите от ответа, – я пыталась говорить твёрдо, но голос предательски дрогнул.

Дарья отпила глоток воды, не спеша отвечать, словно наслаждаясь моментом власти, контролем над ситуацией. Затем наклонилась ближе ко мне, и я ощутила запах её духов – дорогих, пьянящих:

– Знаете, Алиса, – она впервые назвала меня по имени, и оно прозвучало почти интимно, – женщины вроде меня не тратят время на мужчин, которые не способны дать нам то, что мы хотим. И речь не о деньгах или статусе. Это слишком примитивно, – она сделала паузу, и её глаза блеснули каким-то хищным огоньком. – Речь о власти. О влиянии. О возможностях. И Олег – это ключ ко всему этому. Ключ, который открывает двери. Многие двери.

– Он женат, – напомнила я, чувствуя, как пульсирует вена на виске, как горит лицо от бессильной ярости и унижения. – У него сын. Шестилетний мальчик, который обожает его, который ждёт его возвращения каждый вечер!

– И что? – она искренне удивилась, вскинув брови в почти комичном изумлении. – Вы думаете, это имеет значение для таких мужчин, как он? В мире бизнеса, в котором он движется? Простите за откровенность, Алиса, – она произнесла моё имя мягко, почти ласково, словно мы были старыми подругами, – но вы просто… часть имиджа. Так же, как дорогие часы или престижный автомобиль. Необходимый атрибут успешного бизнесмена. Эффектная жена для корпоративов, красивая мать его наследника.

Её слова ударили сильнее, чем я ожидала, словно она с хирургической точностью вскрыла мои самые глубокие страхи и сомнения. Не потому, что они были жестокими, а потому, что где-то глубоко внутри я знала – в них есть доля правды. За последние годы я действительно превратилась в тень самой себя, в приложение к жизни Олега. В трофей на полке, который достают только для особых случаев.

Что-то в моём лице, видимо, выдало мои чувства, потому что Дарья вдруг стала серьёзной, почти сочувственной:

– Послушайте, я не хочу причинять вам боль. Правда. Но кто-то должен был вам это сказать. Вы заслуживаете знать правду.

– Если вы надеетесь, что я устрою скандал и уйду, освободив место, – сказала я тихо, едва сдерживая дрожь в голосе, ощущая, как ногти впиваются в ладони, – то вы плохо меня знаете. Совсем не знаете.

Дарья рассмеялась, и этот смех, мелодичный и искренний, заставил нескольких посетителей обернуться:

– О нет. Я как раз надеюсь, что вы останетесь, – она отломила кусочек хлеба из корзинки и задумчиво покрутила его в пальцах. – Разведённый мужчина с ребёнком и алиментами – это совсем не то, что мне нужно. Слишком много ответственности, слишком много обязательств. Семейный мужчина гораздо… удобнее, – она наклонилась еще ближе, и я ощутила её горячее дыхание на своём лице. – К тому же мне нравится наша ситуация. Вы играете роль заботливой жены и матери, а я получаю всё остальное. Включая его внимание, время и… страсть.

От её слов к горлу подступила тошнота, а в глазах потемнело. Я почти физически ощутила, как её слова, словно кинжалы, вонзаются в моё сердце. Я сжала кулаки под столом так сильно, что ногти до крови впились в ладони. Боль отрезвила, вернула способность мыслить.

– И вы думаете, что можете просто так мне это сказать? – мой голос дрогнул, в нём слышались нотки ярости, которую я больше не могла сдерживать. – Что я буду молча терпеть? Что я позволю вам разрушить мою семью, отнять отца у моего сына?

– А что вы сделаете? – она подняла брови, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на любопытство. – Устроите сцену? Подадите на развод? И что получите? – она загибала пальцы перечисляя. – Половину имущества в лучшем случае. Алименты, которых хватит на базовые потребности. Потерю статуса и образа жизни, к которому вы привыкли, – её взгляд скользнул по моему дорогому браслету, подаренному Олегом на годовщину. – Без работы, с ребёнком на руках… Вы уверены, что готовы на это?

Я молчала, не находя ответа. Эти вопросы я задавала себе каждую бессонную ночь с тех пор, как узнала об измене. Каждый раз, когда смотрела на спящего Сашу, на его безмятежное лицо, и думала о том, каким ударом для него будет развод родителей.

– Подумайте о своём сыне, – продолжила Дарья, и в её голосе появились материнские нотки, которые прозвучали на удивление искренне. – О его будущем. О том, как изменится ваша жизнь без денег и статуса Олега. О частной музыкальной школе, в которую он ходит. О летних лагерях и репетиторах. О путешествиях, – она сделала паузу. – Стоит ли ваша гордость всего этого?

– Вы ничего не знаете о материнской любви, – сказала я, чувствуя, как внутри разгорается гнев, чистый и праведный, придающий силы. – Для меня Саша важнее любых денег и статусов. Важнее любого мужчины. Я пойду на всё ради его счастья.

– Тогда тем более оставьте всё как есть, – она пожала плечами, на её лице появилось странное выражение – почти сострадательное. – Ради него. Ради спокойного детства без потрясений. Ради стабильности.

Дарья взглянула на часы и начала собираться – элегантными, отточенными движениями. Застегнула пуговицу на жакете, поправила волосы, взяла сумочку цвета слоновой кости.

– Мне пора на встречу. Было… познавательно пообщаться, – она положила на стол купюру, покрывающую её заказ, и ещё одну – на чай, всё это – не глядя, жестом человека, привыкшего не считать деньги. – И, Алиса, – она посмотрела на меня серьёзно, в её глазах промелькнуло что-то похожее на предостережение, – не говорите Олегу о нашем разговоре. Это расстроит его, а он становится… сложным, когда расстроен. Очень сложным.

Что-то в её тоне заставило меня насторожиться. Холодок пробежал по спине, словно сквозняк в закрытой комнате.

– Что вы имеете в виду? – я попыталась вложить в голос стальные нотки, но услышала в нём дрожь. Сейчас, когда она собиралась уйти, мне вдруг отчаянно захотелось удержать её, узнать больше.

– Ничего особенного, – она улыбнулась, но её глаза остались холодными. – Просто Олег не любит, когда его личная жизнь выходит из-под контроля. Не любит сюрпризы, – она наклонила голову, изучая меня. – Спросите себя, почему вы до сих пор не устроили ему сцену? Почему терпите? – она наклонилась и почти прошептала, обдавая меня ароматом жасмина и мяты: – Потому что где-то глубоко внутри вы его боитесь. И правильно делаете.

С этими словами она ушла, оставив меня в оцепенении. Её каблуки стучали по мраморному полу кафе, удаляясь, словно метроном, отсчитывающий секунды моей прежней жизни. Я смотрела ей вслед, чувствуя странную смесь ярости, страха и… облегчения. Теперь я точно знала, что происходит. Теперь у меня не осталось иллюзий.