– Не брал, как же! Ты кошель у меня стащил!

– Нет, господин! Я ничего не брал! Это не я!

– Стражники разберутся, ты или не ты! – посулил Гедеон.

– Что вы делаете? – возмутилась Лидисс. – Отпустите ребенка!

– Не надо стражников, милорд! Прошу!

– Не надо, говоришь? – Гедеон потянул перепуганного мальчишку в сторону, проигнорировав негодование Лидисс. – Тогда отвечай на мои вопросы. Расскажешь что дельное – отпущу.

Раскрасневшийся бродяжка старательно закивал.

– Что с детьми торговки случилось?

– С какими детьми, милорд? Я не знаю ничего.

– Вся Олта гудит, а ты не знаешь?

– Нет. Правда не знаю ничего! Я только пришел на рынок. И я не брал кошель, обыскивайте, если хотите!

– Куда бродяжки олтинские пропадают? – продолжил наседать Гедеон. – Про это-то слышал? Или тоже нет?

– Не знаю я! Никто не знает! – Малец попытался вывернуться из хватки, но быстро сдался. – К воде ночью ходить нельзя, это знаю. А больше ничего.

– У моря все исчезали?

– Да. Говорят так.

– Много?

– Букашка, Колючка и Рыжий, – мальчик начал загибать пальцы. – Торопыга и Крысюк еще. Это которых я знал. Но вообще больше. Мелкие часто пропадают.

– Почему мелкие? – влезла Лидисс.

– Ну потому что мелкие. Про взрослых я не слышал.

– И давно?

– С зимы еще. Отпустите меня, пожалуйста, я не брал кошель!

– Погоди пока. И что говорят, куда они деваются все?

– Разное. Говорят, духи морские их под воду тащат. А еще про чудище морское. Краб огромный на берег выходит и тех, кто детей его ловил, забирает и жрет. Некоторые говорят, будто это ведьмы малышню крадут. И еще, – мальчик огляделся по сторонам и понизил голос, – говорили, что стражники так город чистят от бедняков. Тайно. Я правда ничего больше не знаю и кошель не брал. Отпустите меня, пожалуйста! – Он поднял на Лидисс полные слез глаза, смекнув, что женщина сжалится над ним быстрее.

– Гедеон! Отпустите вы его уже! – предсказуемо не выдержала она.

– Как скажете! – не стал препираться Гедеон.

Интриги малец добавил, Лидисс вон вся извелась от волнения, а большего и не надо. Гедеон запустил руку за пояс, выудил из припрятанного кошеля серебряную монету и сунул бродяжке. Глаза у того мигом высохли и засияли.

– Я же говорил, что не брал, милорд, – залепетал он.

– Ты мне тут не умничай! Бери и беги.

– Спасибо, милорд, спасибо!

Мальчишка неловко откланялся, повертелся, юркнул в толпу и мигом исчез в ней, как мелкая рыбка в водорослях.

– А нельзя было сразу дать ему денег, не сочиняя про кошель и не запугивая ребенка? – Лидисс проводила бродяжку взглядом.

– Думаете, мне это сильно нравится? Такие дети рано взрослеют. По-хорошему он бы ничего не рассказал, а предложи я ему денег – наплел бы с три короба. Он и так наплел, но, по крайней мере, того, во что верит сам. Хоть это и бред. – Гедеон хмыкнул. – Краб огромный по берегу ходит и детишек ест! А что не доедает – жуткие старые ведьмы подбирают.

– Невероятно тонкая шутка, – скривилась Лидисс.

– А что такого? Вы хоть и ведьма, но молодая, красивая и совсем не жуткая. Вас не может оскорблять шутка про злобных старух. – Гедеон согнулся и перекосил лицо, изображая свое видение упомянутых созданий.

Уголок рта Лидисс дрогнул, но до улыбки все же не дошло.

– Что думаете про стражников? – подобралась она.

– Страшилка для бродяжек. Зачем страже это делать тайно, если они имеют право открыто выдворить тех, кто, по их мнению, угрожает благополучию города? Духи как-то правдоподобнее, нет?

Лидисс покачала головой и обняла себя за локти:

– Элементали довольно безобидные, если их не трогать. А опасные духи возле крупных городов редко водятся.

– Этот мальчик, Ларс, он же был с Даром. Мог он их как-то разозлить?

Магичка пожала плечами:

– Не знаю. Вряд ли.

– А защититься мог?

– Ему года четыре от роду, он слишком маленький, чтоб управлять Даром.

– Ясно. – Гедеон покрутил кончик усов. – Ну что, давайте еще до храма дойдем, там поспрашиваем?

– Может, нам стоит поговорить и с более благополучными горожанами?

– Можно, конечно, но не думаю, что в этом есть большой смысл. Для них эти пропавшие дети что бездомные кошки. Я знаете, как вообще про бродяжек узнал? Один из зевак у дома Доры бросил что-то вроде: «Чего мы здесь торчим? У нас эта шелупонь постоянно куда-то пропадает. Ничего интересного уже не будет». А когда я начал уточнять, то услышал, что, мол, постоянно пропадают, но благо только оборвашки, а не из приличных семей. Вот так просто, – Гедеон развел руками, – никакого сочувствия.

– Я поняла, – кивнула Лидисс. – Пойдемте дальше.

Олтинцы не скупились на пожертвования для Светозарных – богатство местного храма бросалось в глаза. Обыкновенное для их святилищ строение в форме солнечного диска с расходящимися в восемь сторон стенами-лучами было совсем необычным образом сложено из редкого торесского камня – белого с разноцветными прожилками, – а купол сверкал золотом.

Сплетни храмовых попрошаек мало отличались от того, что рассказал мальчонка с рыночной площади: духи, морские чудовища, ведьмы, злобные стражники да лихие люди.

– Может, служители что-то знают. – Лидисс направилась в святилище, морщась от обилия баек.

Гедеон кивнул и собрался последовать за ней, но что-то ему помешало. Развернувшись, он обнаружил старика, мертвой хваткой вцепившегося в его плащ. Что странно, одет он был вполне прилично.

– Это Лаума, благородные господа, это все Лаума. Я знаю, что происходит!

Лидисс, заинтересовавшись, спустилась на пару ступеней обратно.

– И что же? – Гедеон аккуратно высвободился.

При более пристальном рассмотрении он понял, что настойчивый свидетель не так уж и стар: так казалось только из-за его обветренного, изъеденного солью и солнцем лица, а дряхлым он не был. Моряк или рыбак?

– Лаума проснулась и души собирает! – Старик вытащил из-за пазухи какой-то амулет и прижал ко лбу.

Гедеон разглядел вышивку в виде разделенного солнца. Торилец, что ли?

– Воплотиться она хочет!

Гедеон закатил глаза. Про краба-людоеда и то было интереснее.

– На Сорине началось все. Там люди сгинули. Там она пробудилась! – продолжил вещать полубезумный, по всей видимости, моряк-торилец, забрызгивая все вокруг слюной, вспенивающейся в уголках морщинистого рта.

– Ну, где спала, там и проснулась, верно? – не удержался от язвительного замечания Гедеон.

Не то чтобы он сильно разбирался в священных текстах, но легенду о спящей на Сорине темной богине, сестре солнцеликой Сауле, на побережье Великого и Закатного морей не слышал разве что глухой. А Гедеон как-никак был родом из этих мест.

– Это все безумцы, что поклоняются ей! – Моряк вскинул скрюченную руку. – Магики вшивые! Они и разбудили. А теперь жатва у нее, не спит она больше. Только Пресветлой молиться остается, чтоб уберегла да угомонила Темную! Молитесь, молитесь и вы, благородные господа! – Он упал на колени прямо на ступенях и начал бить поклоны.

– Мы, пожалуй, в другой раз. – Гедеон знаками предложил Лидисс ретироваться.

С фанатиками общаться – только головную боль наживать.

– Да, мы как-нибудь попозже, – пролепетала магичка и зашагала вниз по лестнице, отказавшись от идеи посещать святилище.

– Я уж было подумал, он нам что-то стоящее расскажет, – заметил Гедеон, когда ступени храма остались позади. – А тут на́ тебе, Лауму вспомнили… Противоположность Пресветлой Сауле, живущая в вечной зависти к оной, – нараспев и в нос протянул он. – Не способная разжечь собственное пламя, а потому постоянно пытающаяся затушить Великий Очаг…

– Заливая его своими злыми слезами, – подхватила Лидисс. – Удивлена, что вы так осведомлены. Чем дальше от Сорина, тем реже упоминают о Темной сестре.

– Я вырос в этих краях, – пожал плечами Гедеон. – Это на севере и востоке предпочитают лишний раз не упоминать о ней. Здесь, слышали же, ей кто-то даже поклоняется. Когда у тебя под боком якобы спит богиня, однажды устроившая Темноту, хочешь не хочешь, а возникает мысль ее задобрить.

Лидисс задумчиво потерла острый подбородок:

– А как задабривают? Не может такого быть, что…

– Осторожнее. – Он оттащил ее с дороги не в меру ретивого мужика, что шел напролом к храмовой лестнице и будто не замечал ничего на своем пути. За ним следовал еще десяток столь же целеустремленных людей, неустанно что-то бормочущих.

Гедеон увлек Лидисс в сторону от толпы.

– Спасибо. – Она неловко высвободилась из объятий и оправила платье. – Думала, что он меня видит и обойдет.

– Да что они там видят? – махнул рукой Гедеон. – Я не слышал, чтоб Лауме приносили жертвы. Но, – спохватился он, почуяв возможность придать поискам новый оборот, – я думаю, нам нужно отправиться на Сорин и узнать, что там происходит.

– Думаете, что?..

– Не знаю, – многозначительно протянул Гедеон. – Знаю только, что дыма без огня не бывает. Слышали же, он сказал, что пропажи начались там.

Магичка поморщилась:

– Я не уверена, что слова этого старика можно воспринимать всерьез.

– Проверим. До Сорина рукой подать, много времени не займет. Поспрашиваем, если там никто не пропадал, вернемся.

Лидисс сделала маленький шажок назад и так увлеченно принялась рассматривать мостовую под ногами, что Гедеон против воли заволновался об успехе своей затеи. Но совершенно напрасно.

– Ну, хорошо, – после раздумий согласилась Лидисс. – Давайте сплаваем на Сорин.

Интерлюдия I. Разоренная библиотека

Город-меж-Мирами встретил Арктуса извечным спокойствием. Сила, что разливалась здесь сотнями полноводных рек, обволакивала и ласкала, мириады звезд Радужной Туманности мерцали в темных небесах, призывая созерцать их до скончания времен, а Салир – странная недозвезда, не то так и не засиявшая, не то потухшая еще в незапамятные времена, но так и не разрушившаяся, – висела иссиня-черной глобулой над самым высоким строением города – башней эфоров.

Город-меж-Мирами походил на огромный, вытесанный из камня муравейник и имел несколько уровней. На нижнем располагались Вечная библиотека, публичные залы Созерцания и еще какие-то сооружения, назначения которых Арктус не знал. Смотрители редко находились на нижних уровнях, предпочитая им уединение срединных – где каждый из них мог занять отдельно стоящую башенку и предаться длительному Созерцанию. На вершине муравейника располагались башня эфоров и амфитеатр, тот самый, где свершился суд над Мятежником. Эфоры собирали там Смотрителей только по особым случаям. Уровни соединяла дорога, спиралью обвивающая «муравейник». Единственная из всего, что находилось в Городе, она была сложена из сияющего белого камня.

Сегодня Арктус хотел задержаться на нижнем уровне подольше и посетить библиотеку, хоть и не знал точно, что будет там искать. Поговорить о чувствах и мыслях, завладевших им у останков Этры, было не с кем – по крайней мере, он пока не придумал, – а бездействовать не позволял разгорающийся внутри пожар. Поход в библиотеку виделся вполне уместным началом пути.

Но планы пришлось менять – почти сразу же Арктуса нашел один из эфоров и сообщил, что сам Великий желает видеть его. Отказаться от такого приглашения было невозможно, и Арктус покорно последовал за эфором, попутно изгоняя из сознания мысли, что могли оказаться крамольными. Арктус подозревал, он знает причину, по которой понадобился Великому эфору.

Глава эфората, вопреки всем ожиданиям, принимал Арктуса не в тронном зале, а на открытой террасе башни, откуда был виден весь Город. Но это зрелище, кажется, совсем не занимало эфора. Взгляд его белых глаз приковала к себе Салир.

– Здравствуй, дитя! – не оборачиваясь, поприветствовал он Арктуса.

– Здравствуй, Великий! – отозвался Арктус. – Ты желал видеть меня?