Отвечать на вопросы этого проныры она не собиралась. Нужно убедиться в немощи князя собственными глазами и доложить Альбе. Дальше уже не ее забота.

– Можете. – Гедеон одарил Лидисс внимательным взглядом. – Но не сейчас, чуть позже. Князь Деннард плохо спал ночью, его мучили боли. Под утро лекари дали ему макового молока, и теперь он спит. Слуги доложат, когда великий князь проснется. А пока позвольте мне скрасить ваше ожидание беседой и бокалом знаменитого гарденского вина.

– Благодарю, я не хочу вина.

– Зря. Это вино из старых запасов, еще старик Джарвис делал. Такого больше не будет. Рецепт, конечно, остался, но золотые руки ушли в могилу. Я бы на вашем месте не отказывался.

– Я же сказала, я не хочу.

Глаза Гедеона сузились, он понимающе улыбнулся:

– Боитесь, что я вас отравлю? Неужели я так похож на идиота?

Медальон потеплел. Альба требовала вестей.

Лидисс сосредоточилась, сплетая образ-послание. Многословные ей обычно не удавались и расползались, словно дрянная ткань, поэтому она ограничилась предельно коротким: «Князь при смерти».

«Сергос скоро будет», – отозвалась Альба, и медальон снова стал холодным.

– Лидисс? – донесся до нее голос Гедеона. – Вы в порядке?

– Что? С чего вы взяли, что нет? – быстро подобралась она.

– Вы перестали меня слушать, вот я и спросил. Так вцепились в украшение, вы держите через него связь?

«Надо же, какой наблюдательный!» – Лидисс поспешно спрятала медальон за пазуху.

– Если к вину будет прилагаться место у камина, то я, пожалуй, и соглашусь, – перевела она тему.

– О, разумеется! Вас убедили мои доводы о том, что травить вас мне не с руки?

– Я просто захотела вина. И да, на идиота вы не похожи.

* * *

Гарден изменился.

Плетущиеся розы все так же змеились по стенам, но раскрывшихся бутонов почти не было видно, а листья частично пожелтели. Местами в некогда густом живом покрове виднелись проплешины, охранные заклятия едва теплились.

Изменения удручали, множа невеселые мысли, а ожидание у ворот затягивалось и начинало раздражать.

– Эй, долго мне тут стоять? – не выдержал Сергос.

И чего он не открыл себе тропу сразу внутрь замка? В конце концов, он вполне имел на это…

«Не имел, – одернул он себя. – Никаких прав на Гарден у тебя уже давно нет».

Ворота наконец приоткрылись. Навстречу Сергосу вышли двое стражников. Он удивился тому, что их лица ему незнакомы, а потом вспомнил, что и не должны. Сколько их сменилось за эти годы?

– Милорд Гедеон велели проводить к нему, – вместо приветствия выпалил стражник помоложе, совсем еще юнец на фоне второго, весьма бывалого на вид.

Вот почему так долго. Докладывали.

– Меня, пожалуй, можно сразу к великому князю Деннарду.

Взгляд возмужалого стражника, обращенный к Сергосу, сделался более пристальным, кустистые брови на мгновение вскинулись. Не иначе как приметил известное сходство.

– Милорд Гедеон велели проводить к нему, – меж тем с нажимом повторил паренек.

Мужчина встряхнулся, будто прогоняя морок, и закивал в поддержку.

– Хорошо, – не стал препираться Сергос.

Внутренний двор замка он тоже не узнал. Цветов не было, даже вечнозеленые кустарники стояли какие-то пожухлые. И светлячков не наблюдалось, хотя уже вечерело и наступало их любимое время. Не только великий князь угасал. Что-то определенно случилось и с гарденским Сердцем. Неужели магия рассеялась?

– Что с растениями? – спросил Сергос.

– А что с ними?

– Ну, они не цветут, вянут. И розы на стенах болеют. Давно это началось?

Стражник посмотрел на него как на душевнобольного.

– Зима так-то едва кончилась, милорд.

– И что с того? Это же Цветущий Замок!

– А-а-а, – протянул второй стражник, изучающий взгляд которого Сергос все продолжал ловить на себе. – Так лет десять уже не цветет здесь зимой ничего. Все как везде стало. Милорд про то, что когда-то замок даже посреди зимы был в цвету, – пояснил он для своего менее сообразительного сослуживца.

– Так это когда было-то! Когда в роще за садом еще колдовской источник бил!

– А что стало с источником? – напрягся Сергос.

– Так засыпали ж! И рощу вырубили.

Сергос замер на месте:

– Зачем?

Молодой стражник пожал плечами, а старший пояснил:

– Великий князь приказал. Чтоб не было в Гардене колдовской этой лабуды. Жалко, конечно, красиво оно было, когда цвело все круглый год, – добавил он, будто извиняясь. – Да только князю оно виднее будет!

«Он уничтожил Сердце!» – закипел Сергос, живо вспомнив, как пустил камни, которые собирал с самого детства, на то, чтобы напитать источник магии гарденского замка на годы вперед. Все это было зря.

Отец растоптал творение собственных предков, лишил замок незримой защиты, и все это от злости на Сергоса за то, что он не наделал детишек со штольмской княжной. Немыслимо.

Стало больно, не меньше, чем тогда, когда он узнал о смерти матери из сплетен.

Когда спустя некоторое время после Восхода, решив, что время смололо обиды, Сергос явился в Гарден, его встретили с распростертыми объятиями. Мать плакала и возносила хвалы Светозарным, отец даже не пустился читать нотации и просто светился счастьем, по обыкновению приказав Джарвису готовить бал. Но все изменилось после того, как Сергос сказал, что остаться не может.

Князь Деннард кричал, что у них с княгиней Магдой больше нет сына и он был бы несказанно счастлив, если бы никогда и не было. Матушка рыдала уже не от радости. Сергос тогда ушел. Еще через год он несколько раз писал в Гарден, но его гонцов ни князь, ни княгиня не принимали. А потом матушка умерла после продолжительной болезни, а Сергос узнал об этом из слухов, долетевших до Мистериса. Многие аристократы в то время уже обращались к магам за исцелением безнадежных хворей, а князь Деннард позволил жене умереть, лишь бы не просить помощи у сына.

Соскользнув в горькие мысли, Сергос подошел к входу в замок, позабыв даже, что идет не один. Стражники торопливо удалились, откланявшись в ответ на кивок высокого темноволосого мужчины, что стоял на том же месте на ступенях, где и отец, когда Сергос с Марисом и Альбой вернулись в Гарден. Ну, может, почти на том же, не суть. Картинка в воспоминаниях всплывала именно та.

– Поразительное сходство, – отметил мужчина, оглядев Сергоса. – Я уж было подумал, что вы не придете, – в его словах сквозили насмешливые нотки.

– Вы ошиблись, – спокойно ответил Сергос, поравнявшись с ним. – Вы, я так понимаю, Гедеон, верно?

– Верно, – кивнул он. – Гедеон, личный помощник великого князя Деннарда. Приветствую в Гардене.

Это прозвучало слишком уж по-хозяйски.

– Стены в плохом состоянии, – не удержался Сергос. – Стоило бы обратиться с просьбой к Мистерису, мы бы поправили.

Гедеон расплылся в улыбке:

– Знаете, Сергос, все эти годы, что я служил великому князю – до того, как он рассказал мне, где вы находитесь, – я считал вас полным идиотом. Родиться с золотой ложкой во рту, единственным сыном князя гарденского, и променять столь привилегированное положение на женщину… – Гедеон поморщился. – Это не укладывалось у меня в голове. И даже когда князь поведал мне, я все равно не проникся. В Мистерисе же правит Совет, верно? Не вы?

– Гедеон, я пришел сюда, чтобы увидеть отца, а вовсе не для того, чтобы поговорить о политическом устройстве Мистериса.

Гедеон вскинул брови:

– Что до стен, так с некоторых пор князь Деннард не очень расположен ко всяким магическим штукам, а Гарден в состоянии обеспечить свою безопасность и без них. Но я понимаю ваше беспокойство…

– И уж точно я пришел сюда не за пониманием, – одернул его Сергос. – Проводите меня к князю.

А еще лучше – не утруждайте себя, доверьте это Джарвису.

– О, вы не знаете? – На лице Гедеона отразилась нарочитая печаль. – Джарвис давно отправился к Великому Очагу, почти сразу после княгини Магды. Надеюсь, хоть об этом вам известно? Кажется, вас не было на похоронах вашей матушки.

– Мне известно, – коротко процедил Сергос.

О старике Джарвисе он будет скорбеть после, не на глазах у этого выскочки. А о матери – так тем более.

– Я прошу меня простить, – вдруг переменился Гедеон. – Пожалуй, я веду себя грубо. Но я бы хотел все прояснить. Князь Деннард очень дорог мне, почти как отец. И все эти годы подле него я видел, как он страдает из-за вашего разлада. И я был зол на вас за это, а потому…

– Гедеон, вы позвали меня, сообщив, что мой отец при смерти. – Голос предательски дрогнул, но Сергос не обратил на это внимания. – Я пришел, чтобы увидеть его, ни для чего более. Мне нет дела ни до ваших чувств, ни до вашего мнения, и мне совсем не до светских бесед и пикировок. Проводите меня к князю Деннарду.

У Гедеона едва заметно дернулась щека:

– Князь отдыхает. Лекари дали ему макового молока – он плохо спал ночью. Пройдемте пока в библиотеку. Боюсь, ваша прекрасная посланница уже успела там заскучать в одиночестве.

– Я хочу видеть отца сейчас же, – потребовал Сергос, теряя остатки терпения.

Он все меньше понимал, что заставляет его соблюдать условности и вести вежливые беседы, вместо того чтобы просто отшвырнуть в сторону этого невесть что возомнившего о себе паяца.

Гедеон наконец почувствовал его настрой.

– Пожалуй, вы правы – не стоит терять времени, – кивнул княжеский помощник. – Пойдемте.

* * *

Гедеон научился держать лицо немногим позже, чем говорить, и всегда делал это играючи. Но сейчас стоило немалых усилий скрыть волнение, охватившее его при виде княжеского сына. Пригодилась вся выучка штольмских Тихих.

Нужно было срочно пересматривать планы. Отправляя письмо в Мистерис, Гедеон не ожидал, что ему ответят. Рассказ Деннарда о нынешнем положении сына больше походил на предсмертный бред, чем на откровение. Но Тихие учили, что любую полученную информацию необходимо исследовать и проверять, а Гедеон не зря звался лучшим учеником магистра Ройса.

Ни писем из Мистериса, ни дневниковых записей, ни каких-либо других доказательств найти не удалось. Князь после того разговора впал в беспамятство, и Гедеон подозревал, а лекари подтверждали, что даже до месяца Первых Трав Деннард недотянет. Совпадение было слишком удачным, чтобы им не воспользоваться. Гедеон послал весть в Небесное княжество. И вот тебе на – старик не бредил, и его блудный наследничек действительно обитал в Мистерисе, что само по себе, конечно, не удивляло, учитывая его магические способности. Но так он ведь был там не рядовым жителем! Сергос всячески игнорировал вопросы и намеки о Совете, чем только подтверждал, что сведения Гедеона о его статусе верны. Да и реакция этой красотки, Лидисс, на появление Сергоса говорила сама за себя: когда они с княжеским сыном проходили мимо библиотеки, Лидисс выскочила на голос, чудом не расплескав вино, и поприветствовала Сергоса поклоном, за что получила недовольный взгляд и сдержанный кивок. А раз с Сергосом все ясно, то несложно предположить, кто остальные члены Совета. Даром, что ли, их трое?

Десять лет весь мир гадал, кто правит Небесным княжеством, а к Гедеону эта информация прямо-таки сама прыгнула в руки. Жаль, магистр Ройс не дожил. Проклятая старость уничтожила и его.

Ничто не вызывало у Гедеона такого отвращения и страха, как старость. Не смерть, нет. Старость. Та, что делала искусных воинов слабыми и хилыми, а красивых женщин превращала в ветхих старух. Та, от которой нельзя защититься ни мечом, ни хитростью. Ты можешь победить всех и вся, обмануть кого угодно, выжить там, где никто не способен, – а потом придет она и все равно отведет тебя к последнему пределу.