Так случилось со всеми, кого Гедеон когда-либо любил. Он был очень поздним ребенком. Дряхлая немощь сначала лишила его матери, а через пару лет и отца. Гедеону повезло, он не остался на улице, судьба послала ему встречу с главным княжьим шпионом, и магистр Ройс взял его к себе в ученики. Орден Тихих стал Гедеону новым домом, а магистр почти что отцом.

В последний свой год Ройс полностью ослеп, частично оглох и почти перестал соображать. Естественно, управлять Тихими он уже не мог, орден избрал себе нового главу. И, конечно, им стал не Гедеон, хотя магистр Ройс готовил к этому посту именно его. Вместо должности главного штольмского шпиона Гедеон так и остался в помощниках при Ройсе, теперь ставшем немощным и полубезумным. Бросить его Гедеон не мог – не позволяла совесть, да и новый глава Ордена не горел желанием давать Гедеону какие-либо важные задания. Бывших фаворитов никто не любит. Когда Ройс наконец умер, Гедеон вздохнул с облегчением, но ненадолго. Тихие решили, что при штольмском дворе Гедеону не место, и отправили его в Гарден с заданием приблизиться к Деннарду. Так Гедеон снова оказался помощником при старике.

Задание было полнейшей нелепицей, фактически ссылкой. За те семь лет, что Гедеон провел подле Деннарда, в Гардене не произошло ничего хоть сколько-нибудь значимого. Ни интриги, ни заговора, ни захудалого скандала. Ничего. Гедеон гнил здесь.

Но теперь все изменится. У него будет – даже уже есть – информация, которую можно преподнести самому князю штольмскому. А Орден пусть кусает локти, что сослал его сюда.

Главное теперь – подольше задержать магика в Гардене и выудить побольше информации. Гедеон жалел, что с ходу выбрал насмешливый и такой провоцирующий тон – выбить эмоцию получилось, но совсем не ту, которая планировалась. Деннардов сынок оказался жестче, чем Гедеон ожидал, и не вовлекался в игру на чувстве вины.

Но не ошибается лишь мертвый, а Гедеон вполне может исправить ситуацию. Сейчас Сергос увидит папашу, растрогается и, глядишь, разговорится. Потом приедет Кинар, воссоединение семьи, похороны – у Гедеона море времени, чтоб подобрать к Небесному ключик.

* * *

В покоях пахло старостью и болезнью. Князь Деннард возлежал среди множества подушек и на фоне своего огромного ложа казался очень маленьким.

– Подагра, мигрени, сахарная болезнь, – шепотом перечислял недуги гарденского владыки Гедеон.

Сергос вгляделся в сероватое, изрытое морщинами лицо, когда-то так похожее на его собственное, зацепился взглядом за свесившуюся за край руку – высохшую, почти синюю от вылезших вен. А миг спустя понял, что отец мертв. Тело на княжеском ложе пустовало. Душа ушла.

Где-то за спиной охнула Лидисс, увязавшаяся за ними от библиотеки. Сергос почувствовал холод в кончиках пальцев и сжал кулаки.

Холод в жарко натопленной комнате – смерть он всегда ощущал именно так.

Почуяв неладное, Гедеон бросился к князю. Проверил пульс, тихо выругался, потом заорал:

– Лекаря! Где, йодас вас возьми, лекарь?!

– Я здесь, милорд, – на зов Гедеона в покои вбежал пухлый седой человек. – Что… – Он изменился в лице, взглянув на ложе, и почти прыжком оказался возле Деннарда.

Сергос отстраненно наблюдал за тем, как лекарь хлопотал над отцом. Поздно. Уже ничего не сделаешь. Марис бы, пожалуй, еще мог, только вот куда возвращать душу, если ее вместилище почти разрушено? Да и надо ли?

– Я только на мгновение отошел, – бормотал лекарь. – Князь был жив, я проверял!

– Сергос, – Лидисс прижала руки к груди, – может, нам…

– Поздно, – отмахнулся Сергос, – сама не видишь?

Лидисс послушно затихла.

Сергос больше не узнавал отца. Он смотрел на тело и понимал, что когда-то оно принадлежало князю Деннарду. Но, глядя на него, Сергос больше не чувствовал ничего того, что некогда чувствовал к живому отцу, – ни любви, что все же была, ни обиды, что так и не отпустила и каждый раз вспыхивала с новой силой. Ничего. Альба испытывала подобное, когда они нашли останки Вессера, она сама так сказала. Теперь Сергос до конца осознал, что она имела в виду.

Князь Деннард ступил за последний предел. В этот момент Сергосу хотелось верить, что за ним существуют чертоги Светозарных и что отец заслужил место у их очага и новую встречу с матушкой. По крайней мере, князь Деннард всегда в это верил, значит, так тому и быть. А Сергосу здесь больше делать нечего. Он развернулся и, дав Лидисс знак идти следом, вышел из комнаты.

– Сергос, я понимаю вашу боль. – Гедеон нагнал их уже в коридоре. – Князь Деннард очень много значил и для меня, и я…

– Прощайте, Гедеон, – перебил его Сергос.

Гедеон опешил:

– В каком смысле? Вы что же, не попрощаетесь с отцом? Наследник, милорд Кинар, должен вернуться сегодня, я пошлю весть Совету князей, и мы назначим…

– Я уже попрощался с отцом, Гедеон. Спасибо за беспокойство. Ты со мной? – спросил Сергос уже Лидисс.

– Мне бы в Олту, у меня там дела.

– Хорошо, – кивнул Сергос.

* * *

Не успел он опомниться, как маги растворились в тумане, по мановению руки Сергоса собравшемся прямо в коридоре замка.

– Твою ж мать! – Гедеон выругался в голос и со злостью топнул ногой.

Такая игра псу под хвост! Нашел старик время умереть, подождать не мог. И этот хорош, сыночек! А похоронить папашу, а поскорбеть, а расспросить о его последних днях? К матери в склеп сходить, в конце концов!

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Главная информация есть – беглый Деннардов наследник действительно жив-здоров и не последний человек у магиков. Почти наверняка он один из Троих. Почти наверняка двое других – его приближенные. Люди, обычные люди. Ну, со способностями, подумаешь. Таинственный Трехглавый Совет – это беглый князек, его шут и баба.

Гедеон рассмеялся сам себе, но после призадумался. С чем идти к князю Рихару? С пустыми словами, взятыми из предсмертного старческого бреда, да с собственными наблюдениями и догадками? Гедеон в своем чутье не сомневался, но что князю до его чутья? Ни тебе писем, ни свидетелей. Одни слова неугодного шпиона. Да князь просто решит, что Гедеон все это выдумал!

Нужно больше сведений, нужны доказательства. К князю соваться можно только с полным раскладом. Иначе ему не поверят, а потом кто-то другой раскроет тайны Небесного княжества и поднесет их князю.

– Милорд! – Сорис, управитель, подбежал к Гедеону. – Милорд Гедеон! Что прикажете делать? Сообщать княжескому Совету или ждать милорда Кинара?

– Сорис, ну ты же лучше меня знаешь, что положено делать – так делай!

– Да, милорд, – поспешно поклонился управитель.

Этот нравился Гедеону гораздо больше Джарвиса. Кланялся ниже, а лицо держал попроще. Впрочем, значения это уже не имело. Деннард, домоправители, Гарден – все это уже в прошлом.

Появился шанс круто поменять свою жизнь, и упускать его нельзя.

Гедеон не прощался, не предупреждал и никому не передавал дел. Сами разберутся. Он собрался, взял золота, сколько посчитал нужным, и приказал седлать самого быстрого скакуна.

В Олту! Перехватить там эту разодетую магичку и выведать у нее все, что только возможно!

* * *

Сергос вернулся в Мистерис глубокой ночью. Может, из-за того, что ему пришлось открывать тропу на два направления, но, скорее, из-за общей разбитости, сделать туманный коридор коротким в этот раз не удалось, и обратный путь вышел неблизким. Если, конечно, считать долгой магическую дорогу в четверть дня там, где обычная с лучшими лошадьми и без отдыха заняла бы с полмесяца.

Гианьи тропы, конечно, были дивной находкой. Они, по всей видимости, существовали со времен Темноты, и духи свободно ходили по ним, людям же требовалась колоссальная энергия, чтобы просто открыть дорогу, не говоря уж о том, чего стоило ее держать. Без мистериума о безопасном перемещении по этим тонким путям оставалось бы только мечтать. Может, кто-то и ступал на них самостоятельно, ведь достаточно лишь пожелать, представить место и влить Силы – но едва ли сходил с них обратно в мир, а не в марево последнего предела. Пару раз в собранных Мистерисом сведениях попадались упоминания о магах, которые просто исчезали средь бела дня и никогда больше не возвращались. Сергос подозревал, что эти несчастные вполне могли случайно открыть тропу и сгинуть на ней.

Помимо прочего, именно тропы сделали возможным поддержание иллюзии Восхода. До наглости простая, но оттого не менее эффективная придумка работала безотказно: Марисов морок скрывал все Черногорье от посторонних глаз, то представляя его пустошью с огромным провалом, то заволакивая непроглядным туманом, а ступени, уходящие в облака, настойчиво указывали единственный путь в Мистерис. Дальше осталось только связать туманным коридором верхнюю площадку лестницы с подножием Черногорья, чтобы дорога в княжество магов пролегала через небеса.

По правилам, им же установленным, Сергос должен был открыть себе тропу на лестницу и там дожидаться, пока Хранитель ступеней пропустит его дальше, но сегодня отбросил принципы и проложил тонкий путь сразу в земли Мистериса, к сторожке Керро.

Хранитель ступеней нес службу днем и ночью, кажется, почти не спал, и покидал сторожку только для того, чтобы проконтролировать доставку грузов, сопровождая големов через тропу на лестницу и обратно. О сменщике он при этом не желал даже слышать.

Вот и сейчас Керро вышел навстречу, едва вокруг Сергоса развеялся туман тропы.

– Сергос, – кивнул Хранитель ступеней.

Выходец с Островов, он имел все особенности заморского народа: могучее телосложение, темную, с золотым отливом кожу, темные волосы, которые отращивал до самых плеч, и бледно-зеленые глаза.

– Доброй ночи, Керро! Не беспокойся, я сам справлюсь с подъемником.

– Да негоже, Сергос! Я здесь тогда зачем?

– Негоже ночами шастать и приличным людям спать мешать, – отмахнулся Сергос.

– Ну, как знаешь, – сдался Керро.

Сергос вошел в клеть подъемника и бросил дремлющему у лебедки голему заклятие-приказ. Золотые глаза сверкнули в полумраке, механизм заскрипел и начал движение.

Он долго вглядывался в огоньки спящего Мистериса, на которые открывался завораживающий вид с подвесной дороги, и только когда подъемник остановился, поднял взгляд на замок.

Белый камень, стрельчатые окна с разноцветными мозаиками, мостики, террасы, башенки и внутренний двор, переходящий в сад, – зря Сергос спорил с Марисом, когда тот подметил, что архитектура Алебастрового замка заметно вдохновлена Гарденом. В Цветущем Замке не было разве что купольных крыш – там строили без магии, а потому настолько сложных конструкций избегали. А в остальном, конечно, Сергос, хоть бессознательно и не точь-в-точь, но воспроизвел место, в котором вырос.

Впрочем, до полного его завершения было еще далеко. Пятнадцать лет назад Марис продал сапфиры имперцу из Золотой свиты и на вырученные деньги притащил с Островов два корабля людей, ни слова не понимающих на всеобщем, но готовых работать и день и ночь, и с тех пор строительство Мистериса не прекращалось.

Лес и руды брали здесь же – Черногорье богато не одним лишь мистериумом, – камень добывали в Загорных пустошах, а слюду доставляли морем с тех же Островов. Сначала возвели внутреннюю часть Алебастрового замка, небольшую, еще не столь вычурную, но надежно защищавшую главную сокровищницу Трехглавого Совета – пещеру с темной породой. Они взялись разделить ее благо со многими, но тем самым приняли и огромную ответственность за все, что будет сделано с помощью этой силы, а потому прежде всего должны были думать о ее сохранности. Следующим этапом были первые городские постройки в долине и подъемники. Потом Сергосу удалось довести до ума големов, да и присутствие строителей-людей стало излишним, и островитян отправили восвояси. Марис оказался прав – никто так и не придал значения возне в горах, позднее обернувшейся Восходом.

Марис, легок на помине, прохаживался у фонтана.

– А ты-то чего не спишь? – Сергос пожал другу руку.