Предать сердце. Спасти сына (страница 5)
– Знаете что? – Роман сделал глоток своего виски, золотистые отблески в стакане перекликались с тёплыми искорками в его глазах, смотрящих с такой теплотой, которую я едва выносила. – Завтра суббота. Я собираюсь в яхт-клуб – небольшая прогулка по реке помогает очистить голову от рабочих мыслей. Присоединитесь? Можете взять сына – детям обычно нравятся лодки.
Сердце пропустило удар, а затем заколотилось с утроенной силой, как птица, бьющаяся в клетке из рёбер. Это был шанс, внезапный и пугающий своей идеальностью – на яхте наверняка будут его личные вещи, возможно, портфель с документами или даже ключи от сейфа, которые я смогу скопировать… Это был шанс, посланный судьбой, или, скорее, дьяволом, насмехающимся над моими моральными терзаниями, навязывающим самый жестокий выбор – использовать доверие человека, который ничего плохого мне не сделал, который, наоборот, проявлял только заботу и внимание.
Но от одной мысли о том, что придётся использовать его доброту, доверие, возможно, зарождающуюся симпатию, искру которой я чувствовала между нами, к горлу подступала тошнота, такая сильная, что пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не выдать себя. «Это не человек», – попыталась я убедить себя, не поднимая глаз от скатерти. – «Это просто инструмент для спасения Дениса. Ты не можешь позволить себе видеть в нём человека. Не можешь позволить себе чувствовать что-то к нему. Не можешь позволить эмоциям разрушить план спасения своего ребёнка».
– С удовольствием, – услышала я свой голос, звучащий странно отстранённо, будто принадлежащий кому-то другому, чужой женщине в моём теле. – Только без сына, если вы не против. Ему нужно к бабушке завтра. «Нет, я никогда не рискну взять Дениса туда, где мне, возможно, придётся совершить преступление. Не позволю ему увидеть, какой монстр скрывается под маской его мамы».
После моих слов Роман просиял, его лицо озарилось радостью, делая его ещё привлекательнее, и от его улыбки, открытой и искренней, настоящей, как у ребёнка, внутри что-то болезненно сжалось, будто кто-то сжал сердце в безжалостном кулаке. Я поспешно опустила глаза, делая вид, что изучаю меню, но на самом деле пытаясь справиться с волной стыда и отвращения к самой себе.
Вечером, забирая Дениса из садика, прижимая к себе его тёплое тельце, как самое драгоценное сокровище, я заметила знакомый чёрный внедорожник с тонированными стёклами на парковке – тот самый, на котором меня когда-то привезли домой после плена, на котором меня, избитую, окровавленную, едва живую, выбросили как ненужный хлам. За рулём сидел тот самый «читатель газеты» из ресторана, его массивный силуэт легко узнавался даже в сумерках, как фигура из кошмарного сна. Он приветливо помахал рукой, изобразив детскую ручку-куклу, и этот нарочито дружелюбный жест, этот гротескный контраст между детской игрой и смертельной угрозой напугал меня больше любых угроз или побоев. Я рефлекторно прижала Дениса к себе, загораживая его своим телом, готовая умереть прямо здесь, если понадобится, только бы защитить его.
– Мамочка, почему ты плачешь? – Денис дёрнул меня за рукав куртки, его личико нахмурилось от беспокойства, а в глазах, таких похожих на мои, отражалось недетское понимание, будто шестилетний мальчик чувствовал, что что-то не так, даже если не мог этого осознать.
– Это от счастья, малыш, – я крепко обняла его, вдыхая родной запах детского шампуня и сладких конфет, которыми его угостили в садике, смешанный с тем особенным запахом, который есть только у твоего ребенка, запахом дома и безопасности, борясь с подступающей паникой, грозящей захлестнуть с головой. Слёзы текли по щекам, оставляя солёные дорожки, которые я поспешно вытирала трясущейся рукой. – Просто от счастья, что мы вместе. Пойдём домой, я приготовлю твои любимые блинчики с яблоками.
Дома, уложив сына и прочитав ему три сказки вместо обычной одной, растягивая каждую минуту с ним, словно пытаясь запечатлеть каждое его движение, каждый изгиб его улыбки, каждую интонацию его голоса, я долго сидела у его кровати, наблюдая, как поднимается и опускается его маленькая грудь под одеялом с машинками. Его пушистые ресницы чуть подрагивали во сне, отбрасывая тени на щёки, маленькие пальчики сжимали потрёпанного плюшевого зайца, с которым он не расставался с трёх лет. Моё сокровище, моя жизнь, моё всё. Ради него я готова была стать кем угодно, совершить любой грех, отдать свою душу, лишь бы он был в безопасности.
В гостиной тихо звякнул телефон, нарушая хрупкий кокон мнимой безопасности, созданный в детской комнате. Сообщение от Романа с адресом яхт-клуба и временем встречи, каждое слово которого сочилось искренней радостью: «Буду ждать с нетерпением. P.S. Не волнуйтесь о форме одежды – это дружеская прогулка, а не светский раут».