– И о чем же в ней написано? – поинтересовался преподаватель. – Вы меня слушали или нет?

– Так точно! Очевидно, в ней говорится о детских инфекционных болезнях, присущих коммунистическому обществу.

Аудитория грохнула от хохота. Преподаватель побагровел.

– Садитесь, курсант Горлов! О вашем недопустимом отношении к занятиям я доложу командиру курса!

Я сел. Очень хотелось его загипнотизировать, чтобы он обо всем забыл и больше не приставал, но в школе был строжайший запрет на такие вещи. Об этом предупредил майор, отправляя меня учиться. Это же было доведено до всей нашей группы в первый день занятий. К тому же большая часть преподавателей были вампирами, так что скрыть столь наглое вмешательство не удалось бы.

Не знаю, какие меры они могли принять, но в том, что об этом немедленно сообщат майору Ермоленко, можно было не сомневаться. А я уже знал, что нарушить прямой приказ создателя не рискнет ни один ученик, если, конечно, хочет жить. Поэтому уже вечером я отбывал первый наряд вне очереди на чистку картошки.

Преподаватель истории КПСС, Андрей Поликарпович, или, как мы его называли за глаза – Полиграфыч, был человеком (не вампиром) с весьма склочным характером. Как любой преподаватель, он считал свой предмет самым главным, поэтому не мог допустить даже мысли, что без истории КПСС можно прожить. Наказать напрямую, как штатский, он нас не мог, но о каждой оплошности докладывал командиру курса. Поговаривали даже, что он умудрялся жаловаться на командиров начальнику школы, поэтому его никто не любил, но трогать боялись, потому что не знали, кому он жалуется на начальника школы.

Конечно, начальнику, как вампиру со стажем, на это было наплевать, но, чтобы не получить очередную «темную лошадку», Полиграфыча держали. Все знали, чего от него можно ожидать, да и курсантов кто-то должен в чувство приводить.

Погруженный в такие мысли, я сидел на лавке и автоматически сдирал шкуру с картошки невероятно тупым ножом. Возмущенная картошка плакала горючими слезами. По крайней мере, мне так казалось.

Потом мысли пошли по более приятному руслу. Завтра очередное переливание крови – процедура приятная и умиротворяющая. Немедленно вспомнилось первое переливание, которое я чуть было не пропустил…

…Спустя месяц после инициации я начал ощущать странную тревогу. Вот уже несколько дней я не мог понять, что со мной творится. Нет, чувствовал я себя хорошо, а к ногам, подворачивающимся в самый неподходящий момент, и другим шуточкам своего обновленного тела я уже начал привыкать. Теперь, вскакивая с кровати, я не врезался в соседа и, открыв глаза в полной темноте, не вздрагивал при виде ребят, спокойно читающих книги, выходил на улицу я только ночью, как и приказал капитан Васильев. Нагрузки мне майор повышал очень медленно, в казарме со мной носились как с писаной торбой, так что никогда я еще не чувствовал себя так хорошо как после смерти. Но вот уже третий день я беспокоился. Это ощущение не было вызвано чем-то конкретным, его невозможно было объяснить, но оно угнетало меня все сильнее.

К концу третьего дня я неожиданно ощутил зуд в груди в том месте, где у меня остался маленький, едва заметный шрам. Как я уже узнал, шрам остался потому, что инициация произошла после ранения. Если бы майор вкатил мне инъекцию хотя бы за пять минут до выстрела, то и следа не осталось бы. Я задумчиво растирал грудь, когда меня вызвал майор Ермоленко.

– Ваня, – задушевно спросил он, – когда ты должен явиться в госпиталь?

И тут я вспомнил распоряжение капитана Васильева. Черт! Совсем забыл. Сегодня был ровно месяц со дня выписки.

– Сегодня, товарищ майор!

– Ну и почему я должен тебе об этом напоминать? Или для тебя приказы старшего по званию ничего не значат? Немедленно отправляйся! Кстати, у выхода тебя ждут еще два бойца. Выполняй!

– Учитель! – не выдержал я. – Ну я же не маленький, на улице темно, сам дойду.

– Дубина ты, – беззлобно усмехнулся Ермоленко, – у них сегодня по расписанию переливание крови. Ну и подстрахуют на всякий случай.

– Меня?

– Нет, окружающих…

…До госпиталя мы добрались благополучно, но я понял, что имел в виду майор. Меня уже, пока не очень сильно, начинала мучить знакомая жажда. Это было неприятно. Все люди, встречавшиеся на пути, аппетитно пахли свежей, живой кровью. Вряд ли я набросился бы на кого-нибудь, но ребята на всякий случай зажали меня между собой, так что я не мог шевельнуться, и в таком виде, словно бутерброд, отконвоировали в госпиталь.

В темной процедурной нас ожидал молодой военврач в белом халате. Я слегка растерялся. Почему-то я ожидал увидеть капитана Васильева.

– Лейтенант Кравченко, – тем временем представился тот, – рассаживайтесь по креслам. А вы, рядовой Горлов, подойдите ко мне.

Я приблизился, и врач принялся осматривать меня. Удовлетворившись результатом, он приказал:

– Застегнитесь, закатайте рукав и садитесь.

Все было давно готово. Ребята, пришедшие со мной, уже ждали. Как только я занял свое место, лейтенант быстро подключил капельницы и спокойно ушел. Почти сразу жажда исчезла, по телу разлилось тепло. Я сам не заметил, как уснул…

…От воспоминаний меня отвлек не в меру веселый гогот. Залетчики коротали время за травлей анекдотов под картошку. Из десятка наказанных вампиров было трое, вместе со мной. И если я еще смеялся, то мои товарищи по цеху только вежливо улыбались. Эти анекдоты они за свою жизнь слышали не один десяток раз. А рассказывать свои мы не спешили. Как я успел убедиться, юмор у вампиров весьма своеобразный, как и у врачей.

Картошка кончилась. Люди еще немного поржали и, зевая, разбрелись по своим казармам. А мы пошли на отработку рукопашки. Вот это мне положительно нравилось. Вампирский рукопашный бой сильно отличается от человеческого. Приемами он небогат, ставка делается на скорость, силу и неуязвимость. Хотя надо отдать людям должное – среди них изредка попадаются индивидуумы, которые при правильной подготовке могут какое-то время выстоять и против вампира. Правда, конечно, шансы все равно не равны.

Слава богу, что сейчас почти отказались от холодного оружия. Потому что если разрубить вампира на несколько частей или отсечь голову, то он все-таки умрет. Способности к регенерации не беспредельны. Из каждой части тела вырастить нового вампира нельзя. Вот пулевые ранения – другое дело. Любой металл в нашем теле растворяется. И уже через несколько часов от ранения не остается даже шрамов. Исключения составляют серебро и благородные металлы: золото, платина, иридий.

Утром, отправляясь на занятия, я отметил зевающих товарищей по несчастью (людей), а мы были бодры и свежи. К тому же нас грела мысль, что в одиннадцать часов нашу учебную роту, как всегда, загонят на спецкурс. Помещение спецкурса располагалось в специально оборудованном подвале, на мощной двери которого красовался желтый треугольник радиационной опасности.

Никто, кроме вампиров, не знал, что там. И по школе ходили глупые слухи, что первую роту готовят к военным действиям в зоне прямого ядерного удара. Так сказать, вырабатывают иммунитет. Поэтому нас слегка сторонились и опасались. Некоторые злые языки даже утверждали, что по ночам мы светимся. На самом деле в подвале находились койки, на которых все обучающиеся и преподающие в школе вампиры отсыпались с одиннадцати до четырнадцати ноль-ноль.

Преподаватели вообще-то спали гораздо меньше, около часа. Отдыхали они в выходные.

В соседнем помещении находились станция переливания крови и лаборатория. Сюда каждый из нас попадал раз в неделю, по утвержденному начальником школы графику. Можно было и реже, но из-за огромных нагрузок мы считали, что рисковать не стоит. Сегодня я должен был пройти свои процедуры, и мое прекрасное настроение не мог испортить даже Полиграфыч, который стоял в расписании первой парой.

Обладая качествами отпетого садиста, он тут же вызвал меня к доске и попросил изложить весь объем знаний, усвоенных на прошлом занятии. Теперь уже на моем лице отобразилась мерзкая ухмылка, и я без запинки отбарабанил весь параграф. Благо память вампира позволяла запомнить при желании любой текст с первого раза. Потом я с нескрываемым ехидством поинтересовался у преподавателя, не нужно ли ответить так же и всю работу Ленина, которую мы вчера изучали.

К чести Полиграфыча, он смог удержать на лице безразличное выражение, хотя я остро ощущал его недоумение и раздражение. Но он только сухо проронил:

– Садитесь, Горлов, удовлетворительно.

Аудитория глухо загудела. Полиграфыч снизошел до объяснения:

– Товарищи курсанты, от вас требуется не слепое зазубривание, а умение делать выводы на основе предлагаемого материала…

…Пары по истории стояли после тихого часа. Нашей истории, а не человеческой. Вот это было действительно интересно. Как выяснилось, она началась до десятого тысячелетия до нашей эры, а описывать ее начали с момента изобретения письменности. До этого все передавалось в преданиях.

К моему огромному изумлению, в процессе изучения этого предмета выяснилось, что наши уфологии правы – пришельцы на Земле таки были, правда, очень давно. Кто они, откуда пришли и куда ушли – никому не ведомо, но после их посещения остались материальные доказательства, то бишь мы. Естественно, сообщать поклонникам инопланетян столь ошеломительную новость мы не собираемся, тогда нас точно по частям разберут.

Не знаю, зачем пришельцам была нужна Земля? Как базу они ее использовать не могли, равно как и дышать нашим воздухом, а также с большим трудом выдерживали земное тяготение. Но, видимо, им действительно что-то здесь было необходимо, поэтому они начали использовать для нужных им работ подручный материал, то есть людей. Пришельцы быстро выяснили, что люди – существа уязвимые, а главное, короткоживущие, и они слегка подкорректировали тех, кого использовали на свое усмотрение, благо исходного материала было много. Некоторые суеверия и особенности собственного организма подсказали лежащую на поверхности идею. Воплотили они ее отлично, только не просчитали того, что эта модернизация может передаваться от особи к особи, как инфекция, а может, и считать не хотели. Они воспринимали нас как более-менее разумных животных и даже не допускали мысли, что мы сможем найти способ размножаться. Потом, бросив нас как отработанный материал, они улетели, а может быть, погибли и более никогда не появлялись…

…Далее, на протяжении многих веков, вампиры были кем угодно. От величайших героев Древней Эллады до подонков инквизиторов, спаливших на кострах пол-Европы. Но никогда и нигде вампиры так открыто не захватывали власть, как в Южной Америке. Их кровавые оргии продолжались вплоть до прихода конкистадоров. М-да. Что может быть более благородно, чем поддерживать жизнь и силы Солнца, тем более что все индейцы понимали важность этого ритуала. Но размах жертвоприношений превосходил все разумные пределы.

Кстати, среди конкистадоров тоже были вампиры. Но даже их шокировало то, что они увидели в великолепных городах ацтеков и инков. А испанцы, пусть и закаленные ужасами инквизиции, просто впали в ступор. Поэтому вампиры помогли Кортесу и Писаро уничтожать этот рассадник.

Наконец мне стало понятно, каким образом два отряда, не превышающие в общей сложности около шестисот человек, смогли стереть с лица Земли эту великую и кровавую цивилизацию. Ну и, конечно, нельзя скидывать со счетов то, что местные племена с охотой предоставляли европейцам кров, еду, проводников и воинов. Лишь бы больше никто из них не поднимался, выкрашенный в синий цвет, по залитым кровью ступеням пирамид…