В исторической ретроспективе этот мифологизированный образ порой доминирует над творчеством Сигера, поэтому особенности его музыки легко забываются. Главным образом потому, что Сигер в основном играл на сцене, и в записях сохранилась лишь небольшая часть его творческого наследия. Он был вполне доволен такой ситуацией: он всегда считал, что записывать музыку и песни в студии – лишь один из способов донести их до людей. Когда кто-то хвалил творчество Сигера, он советовал послушать вдохновивших его музыкантов. Многие из нас следовали его совету, открывая для себя таких исполнителей, как Вуди Гатри, Ледбелли, Дядюшка Дэйв Мэйкон, Боб Дилан, и многих других, чья музыка часто нравилась нам больше его собственной. Но это, опять же, вполне устраивало Сигера. Он считал это своей миссией, именно для этого он и проводил Ньюпортские фолк-фестивали, особенно в первые два-три года. Они с женой занялись их планированием и организацией в 1963 году. Вскоре фестиваль в Ньюпорте стал центром притяжения для исполнителей народной музыки из сельской местности по всей стране и миру, для исполнителей, борющихся за гражданские права, и для молодых музыкантов, которые проявляли интерес к старой кантри-музыке и в то же время писали новые песни о своем времени и о своих чувствах.

Фолк-возрождение было пронизано противоречиями – отчасти потому, что оно не являлось организованным движением. Успехи и интересы Пита были весьма разнообразны и столь же парадоксальны. Всегда есть соблазн упросить историю, наделив героев определенными качествами и позиционируя их как представителей определенных взглядов. В воспоминаниях о Бобе Дилане, о молодежной культуре 1960-х годов и рок-музыке Сигеру часто отводится роль консерватора – ретрограда, застрявшего в прошлом, исповедующего старые ценности и идеалы; возможно, они и были благородными, но, безусловно, устарели. В таком примитивном описании есть и доля правды. Впрочем, как и в том, что Дилан был циничным карьеристом. Но, заостряя внимание на этих фактах, можно упустить из виду кое-что более интересное.

Цитируя своего отца, Чарльза Сигера, Пит говорил: «Правда похожа на кролика, спрятавшегося в колючем кустарнике. До нее не дотянуться. Можно только ходить вокруг да около и показывать, где примерно она находится»^[7].

Тем, кто хочет досконально изучить историю фолк-возрождения, лучше всего начинать с исследования жизни и творчества Пита Сигера, поскольку он все время участвовал в этом движении и искал истоки фолк-музыки подобно охотнику, который пытается поймать кролика, скрывающегося в терновнике: то он покажет свою шерстку, то выставит уши или блеснет глазами. Порой Питу только мерещилось, что он видит этого кролика, но он убеждал других, будто они тоже его видят. А когда оказывалось, что никакого кролика нет или в терновнике прячется другой зверек, он удивлялся или расстраивался. Примерно два-три года в начале 1960-х многие из «плутавших около терновника» считали Дилана именно таким кроликом. В какие-то моменты им казалось, что неуловимый зверек совсем близко – только руку протянуть. Но он не давался. Фолк-сцена в течение нескольких лет была таким «терновником» для Дилана.

Возможно, эта метафора не совсем удачна, но она довольно точно отражает реальную ситуацию, поскольку направления и тенденции американской фолк-музыки конца 1950-х – начала 1960-х годов были весьма запутаны и сложны для понимания. Однако Сигер служил ориентиром для всех музыкантов – вне зависимости от того, кем они сами себя считали: приверженцами традиционной музыки, сторонниками фолк-возрождения, политическими агитаторами или потенциальными поп-звездами. Даже те, кто упрямо прокладывал собственный путь через тернии, неизбежно попадали под его влияние, потому что не пересечься с ним было невозможно. Одни важные факты в биографии и этапы в творчестве Сигера были частично или полностью забыты именно потому, что он сам этого хотел; а другие – запомнились людям, несмотря на то, что он сам пытался стереть их из памяти. Его самые важные достижения остались в истории вне зависимости от того, были ли они записаны на пленку или зафиксированы в биографии. Его личная история была мифологизирована и трансформировалась в концепцию «великого человека», хотя он сам потратил всю жизнь на борьбу с культом собственной личности.

В истории существовало множество определений и концепций фолк-возрождения в музыке, но его последователей можно разделить на четыре группы: тех, кто поддерживал совместное музицирование (участники любительского коллектива поют хором, аккомпанируя себе на гитарах и банджо); тех, кто стремился сохранить песни и стили, характерные для определенного региона или этноса (музыка сельских районов Аппалачей, дельты Миссисипи, западных равнин, Страны каджунов в Луизиане, а также Британских островов, Конго или любого другого региона, в котором выражены фольклорные традиции); тех, кто популяризировал народную музыку и культуру, считая их неотъемлемыми составляющими народа и народности (связь традиционной музыки рабочих и крестьян с прогрессивными и популистскими политическими движениями); развивал профессиональные музыкальные способности среди фолк-певцов.

Музыканты, входящие в ту или иную группу, целенаправленно противопоставляли себя участникам других. Сторонники сохранения региональных традиций критиковали тех, кто заявлял о существовании «общей» народной музыки. А те, в свою очередь, подвергали резкой критике первых. Но все эти направления пересекались и тесно переплетались друг с другом. И все они сформировались под влиянием творчества Пита Сигера.

Свою фамилию Сигер унаследовал от прапрадеда-немца, который переехал в США в 1787 году^[8], но большинство его предков эмигрировали в США из Англии в период раннего колониализма. Его родители были классическими музыкантами: мать – виолончелистка, а отец – пианист и музыковед. На фотоснимке 1921 года двухлетний Пит сидит на коленях у отца, пока тот вместе с матерью музицирует на участке грунтовой дороги между самодельным деревянным трейлером и импровизированной палаткой. Они активно несли культуру в массы, во время гастролей агитировали за социализм и уделяли много времени распространению той музыки, которую сами считали хорошей. На более поздней фотографии Питу девять-десять лет. Он стоит в лесу в набедренной повязке, готовый выпустить стрелу из самодельного лука. В школьные годы он сменил несколько школ-интернатов, периодически возвращаясь домой ненадолго. Потом он поступил в Гарвард, но в девятнадцать лет бросил учебу и уехал в Нью-Йорк, мечтая стать газетным журналистом. Как-то в дороге он попробовал поиграть на банджо – не сельском пятиструнном, а теноровом с четырьмя струнами. Впервые он вышел на сцену в составе студенческого джазового квинтета. Его интерес к народной музыке усилился после лета, проведенного в Вашингтоне. Там его мачеха, Рут Кроуфорд Сигер, занималась расшифровкой полевых записей, собранных Джоном и Аланом Ломаксами – отцом и сыном, передовыми фольклористами своего времени.

Главным событием того лета стала поездка Пита с отцом в Ашвилл в Северной Каролине, где Баском Ламар Лансфорд, исполнитель музыки на банджо, проводил ежегодный фестиваль народной песни и танца. Тогда Пит впервые услышал сельскую музыку в условиях, приближенных к тем, в которых она изначально зарождалась. Впоследствии он вспоминал, что та поездка стала для него откровением:

«Раньше мы с братьями играли популярные песни с банальными текстами. А эти песни были совсем другими, в них пелось не про обычных людей, а про героев, шутов, убийц или разбойников. Исполнители не боялись петь трагические, а не просто сентиментальные песни. Они бросали публике вызов, а не заигрывали с ней, стараясь всем угодить. Прежде всего эти песни казались мне откровенными, прямолинейными, честными»^[9].

В Нью-Йорке Алан Ломакс познакомил Пита с легендарным африканским поэтом-песенником Ледбелли, который научил его играть на двенадцатиструнной гитаре. Ломакс также устроил Сигера каталогизатором записей фолк-музыки в Библиотеке Конгресса и организовал его первое выступление в качестве фолк-певца. Выступление было назначено на 3 марта 1940 года. Концерт назывался «Гроздья гнева» и проводился, чтобы поддержать передовые общественные объединения Оклахомы. В нем принимали участие Ломакс, исполнитель баллад со Среднего Запада по имени Бёрл Айвз, госпел-коллектив Golden Gate Quartet, Тетушка Молли Джексон, поющая о шахтерах Кентукки, и начинающий певец с Запада Вуди Гатри. Пит нервничал и забыл слова своей единственной песни, но ему очень понравилось выступление Гатри. Впоследствии он вспоминал его как «худого невысокого парня в ковбойской шляпе и сапогах, в голубых джинсах и с трехдневной щетиной, который рассказывал истории и пел песни собственного сочинения»^[10].

Через два месяца автор баллады Dust Bowl и наивный юный игрок на банджо отправились на Запад. Сигер часто шутил, что Вуди, должно быть, любил его музыку, потому что «все остальное во мне, наверное, казалось ему весьма странным. Я не пил, не курил и за девчонками не бегал»^[11]. Гатри охотно делал и то, и другое, и третье. Они продолжали работать, а порой и жить вместе до конца десятилетия, но часто не могли найти общий язык. В ту первую поездку они добрались до Техаса, где Гатри ждали жена, с которой он как раз собирался развестись, и трое детей. Затем Пит отправился в самостоятельное путешествие автостопом, пересаживаясь с одного грузового поезда на другой, – и так до самой Монтаны, а потом вернулся в Нью-Йорк. Вуди научил его играть несколько хитов из музыкальных автоматов, за которые платили неплохие чаевые в барах на западе. Еще он подрабатывал, исполняя политические песни на профсоюзных собраниях. Он руководствовался призывом Вуди «вливаться в массы и быть ближе к народу». Впоследствии Сигер вспоминал эту поездку как важный этап своего творческого становления, а позже советовал юным поклонникам^[12] проводить летние каникулы в путешествиях автостопом, чтобы увидеть жизнь простых людей и научиться зарабатывать на хлеб в незнакомом месте.

Вернувшись в Нью-Йорк, Сигер провел большую часть 1940-х годов, играя с Гатри и многочисленными любительскими ансамблями на пикетах, профсоюзных собраниях, «арендных вечеринках»^[13] в доме, который они снимали на двоих, и на уличных танцевальных вечерах. Народные танцы играли важную роль в возрождении городской фолк-музыки. Именно там, на танцах, Пит встретил свою будущую жену Тоши Охта. Единственным длительным перерывом в его музыкальной карьере стали два с половиной года службы в армии. Из-за своих левых политических взглядов и невесты американо-японского происхождения он был признан неблагонадежным и не мог участвовать в боевых действиях, но он служил на юге Тихоокеанского побережья в должности руководителя культмассовой работы: играл на банджо, пел с группой, играющей в стиле хиллбилли, и исполнял популярные песни вроде Sidewalks of New York («Бульвары Нью-Йорка») и Tea for two («Чай на двоих»). К тому времени он уже собрал большой и разнообразный репертуар и гордился своей способностью притягивать к себе, словно магнитом, других музыкантов. Позже он писал в своих мемуарах: «Даже если песня не самая лучшая, уверенная в себе публика может спеть ее очень убедительно, и это будет звучать великолепно»^[14].