– И у тебя могут быть крылья? – тихо спросила Настя.

– Ради всех нас я бы не хотел проверять, – хмуро ответил Казимир.

– Напомни мне не выпускать тебе кишки, – ухмыльнулся Кощей.

Мне же стало не до веселья. Возможно, в этом путешествии я узнаю много нового не только о нем.

***

Наверное, у каждого должна быть цель в жизни. Вот у Морока – держать в тонусе седалищные нервы Кощея и мышцу сарказма. Как он хозяина доставал – ни в сказке сказать. Мне думается, этот клятый конь вполне может выступать соло на телевидении за весь состав комедийной передачи. Исчадие, конечно, тоже не лыком шит, однако ж из них двоих именно конь просто рожден для издевательств над хозяином.

Навь тянулась бесконечная, пыльная. Местами холодная, местами с горячими суховеями и перекати-полем. Настя с Казимиром бодро топали позади нас и высматривали бродячие души. Мелких горынычей не было. Кощей сказал, что часть в замке, часть возле Смородины на вольном выпасе с Баюном территорию делят. С тех пор как Соловей подгадил Кощею, в Косых Ложках народу поубавилось и бои проводились реже. Что с боевыми горынычами делать в периоды простоя? Сами прокорм добывают. Князь Бессмертный был недоволен: планы по увеселению почти рухнули, деревня-крепость не оправдывала надежд. С одной стороны, он закрепился в Лукоморье, с другой, зря усилия прилагал.

– Три пары железных сапог истоптать, три комплекта доспехов сносить в этом путешествии, – нудел Бальтазар, нахально реквизировавший у меня ступу, – он, видите ли, лапку ушиб о камень, ему нужнее. – Давай предложение Кощея рассмотрим, быстрее доберемся.

– Два часа прошло, а ты уже раскис! Будем глотать пыль дорог, – упрямо ответила я, поглядывая на Бессмертного. – Не забывай, что нам нужно наладить связи.

– С кем наладить? – вскинул голову Кощей, до этого мгновения будто дремавший в седле.

Я подвела свою велометлу ближе:

– С тобой. Раз уж нас, похоже, начальство в одну связку ставит.

– М-да, как раз об этом. – Его лицо выражало не то раздражение, не то брезгливость. – Письмо получил недавно. После того как Баюн сказал мне то же самое, что и тебе, я задал «Лукоморью» вопросы. Посоветовали заниматься своими делами и больше времени уделять освоению обязанностей. Пренебрежение в каждой букве…

– Посмотрите, его задело! Не знал, что ты неженка. Я заново обдумаю нашу дружбу, – фыркнул паром конь.

– Мы не друзья, – с долей издевки произнес Кощей.

– Нюхни-ка пыли, костлявый!

Конь взбрыкнул, едва не задев меня, но план не удался. Наездник в полете обратился в ворона, аккуратно спланировал на землю и каркнул в оскорбительной манере. Конь гордо задрал голову и умчался вперед.

– Знаешь, первые его слова были: «Пошто долгонько так, мил человек? Аль не нравлюсь тебе?» – хмыкнул Кощей, вновь став собой.

– Это когда было? – Я из солидарности тоже спешилась.

– Перед битвой. До этого не решался к нему подойти.

– Наглый жеребец, – подала голос Настя. – Приструнить бы его.

– Не так просто все… – загадочно ответил Кощей и бросил одобрительный взгляд через плечо. Понравились Настасьины слова.

– За собой следи, девица-носок: легко потерять, сложно найти, – нехорошо прищурился Бальтазар и, забыв про лапу, померцал за другом.

Настасья так зыркнула ему вслед, что стало понятно – оставлять их одних чревато. Найдет коса на камень, полетит шерсть по углам, кому-то руку оторвут еще раз, а они мне оба дороги.

– Серьезно, этими словами? – переспросил Каз.

– Ага. Спросил, как величать меня. Заметил, что я не такой, как прошлый хозяин, и ему «надобно перекинуться». И говорит: руку правую положи мне на лоб, мо́лодец. Знакомиться будем.

Кощей и положил.

Конь закрыл багровые глаза, тряхнул хвостом, замер. И чувствовал Андрей, как ладонь греется, все сильнее и сильнее, до раскаленного утюга, потом боль пропала. Она всегда пропадала в этом проклятом месте. Он не знал, когда отнять руку, а конь застыл, лишь багровые точки под шкурой подмигивали. Ладонь от соприкосновения слегка дымилась, такой необычный был контакт.

Конь очнулся совершенно другим. Голос, выражение морды изменились. Словарный запас тоже: появились словечки современного, привычного нам мира. Для начала он назвал Кощея Андрюхой и кренделем. В ответ Кощей впервые назвал его «твариной».

– «Повежливее, мажор», заявил он мне! – Кощей рассмеялся. – Потом представился. Ну и с тех пор ведет себя как видите. Что ни день, то схватка характеров. Но я должен его побороть, иначе так и будет.

– Андрей, думаю, он уже тебе предан. Когда я принесла иглу, он был строг со мной, сказал, что разочарован, – вступилась я за Морока. – Может, не побороть, а подружиться? Мой компаньон тоже со скверным характером, но мы нашли общий язык.

Умрем друг за друга, не сказала я вслух, но здесь все об этом знают.

Казимир почесал хвостом затылок:

– Получается, он считал тебя, как сканер считывает штрихкод, и подстроился. Я уже давно думаю, что Морок не совсем конь…

Настя подергала меня за рукав, спросила, что такое «сканер» и «штрихкод». Я честно пыталась объяснить ей на примере «коробочки со скоморохами», что это технология другого мира, работает примерно вот так и так, но в глазах юной богатырши я несла околесицу. В итоге она махнула рукой, пробормотав про волшбу заморскую, крепко заковыристую.

– Морок в самом деле странный, не конь – машина какая-то, – разговорился Кощей. – Я как-то у него спросил, откуда он появился. Сказал, что из табуна кобылиц одной древней Яги. На одной сама Яга каждый день вокруг света облетала, других пасла. Иногда дарила жеребят за службу. Вот один из Кощеев у нее пастухом три дня отработал и жеребенка получил, да тот так и остался при замке, служит хозяину. Потом другому… Наследство самоходное. – И обратился ко мне: – У тебя нет, случайно, таких Мороков на заднем дворе?

– У меня и заднего двора нет, – уныло отозвалась я, и самой стало как-то неловко за свое уныние. Все живы и в порядке, насколько возможно, а у меня все поблекло: вкус, эмоции. Переходы на новые уровни даются потерей равновесия.

Задний двор… Почему бы нет? Попрошу егерей посадить цветочки, можно разбить сад камней для медитации, или сама займусь – торопиться мне некуда.

Я посмотрела вдаль, вспоминая Морока среди битвы – как он нес своего седока сквозь огонь, как бил копытами, проламывая черепа. Хорошо бы иметь такого коня, полезно. Память воителей пока что не требовала ни коней, ни пони. И вообще они помалкивали, что несказанно радовало.

Тишина в собственной голове, оказывается, изысканное наслаждение – не поймешь, пока не испытаешь обратного. Будто сто лет прошло, как закончилась битва, и эмоции воительницы были другие: яркие, настолько острые, что ранили меня саму, никаких полутонов. Ярость – так чистая, без сомнений. Создание молний – мурашки по коже. Убийство бесов – захлестывающее удовольствие, неправильное, постыдное, которое люди обычно прячут и не показывают никому.

Дар Ядвиги уравновесил. Маркус позволяет подружиться с темной стороной, с ним я могла бы быть откровенной, рассказать о мельчайших деталях, которые не смею открыть вам и друзьям… Только я все равно помалкиваю.

Впереди мелькнули тени – наши компаньоны возвращались.

– Твои граждане идут, кучка небольшая. – Смазанная тень превратилась в Морока, его глаза покраснели еще сильнее, свет вытекал из глазниц и стелился по морде кровавыми дорожками.

Кощей тяжело вздохнул, щелкнул пальцами и переменил облик. Классический костюм, поверх него уже знакомые нам доспехи в виде стальных ребер, сапоги со шпорами, на голове золотая корона – небольшая и без лишних выкрутасов. Морок соответствовал хозяину: узда золотая с самоцветами, седло серебром отделано так густо, что выглядело цельнометаллическим, к нему меч приторочен. Конь подставил хозяину бок, чтобы тот забрался в седло.

– Это что за модный показ? – хохотнул Казимир.

Змея обвивалась вокруг шеи Бессмертного тугими, полными силы кольцами.

– Приходится быть при параде. Они проявляют любопытство. Если я не в должном виде, так и тянут руки потрогать. – Он передернул плечами и строго посмотрел на нас: – Лучше зайдите в избу, для меня они безопасны, а для вас – как знать.

– А куда они идут? – спросила я, подталкивая самое ценное, что у меня есть, – кота! – в сторону избы. – И чем могут быть опасны нам?

– Да бродят сами по себе, кучками, будто им так менее одиноко, – с некоторым сочувствием пояснил Кощей. – Здесь идти-то некуда. Я не знаю, как они отреагируют на вас. В прошлый раз они как будто волновались при виде тебя, Яга. Пришлось пойти с ними, кто знает, что у них на уме.

Да, помню те черные силуэты, Кощея на коне и горынычей над ним. Тревожная была картина.

Настя придвинулась поближе ко мне, напряженная, как струна. Тягаться с душами готова, да возможно ли это? Она что-то шептала, поглаживая рукоять. Думаю, воинский заговор, один из тех, которым ее Черномор учил.

Морок радостно подпрыгнул, отчего у наездника клацнули зубы.

– Твои души-бродяги могут обрести плоть, если вывести их в Лукоморье. Вот они и жаждут вернуться в подобие жизни. – Конь дождался общей реакции – озадаченного молчания – и, склонив голову набок, хитро продолжил: – А под твоим царством спят беспробудным сном подземные королевства… Бродячих было бы меньше, если бы королевства не спали, – они бы туда ушли.

– Медное, серебряуное, золотое и, кажется, мышиное, – проурчал Бальтазар, довольный, будто ему любимых консервов поднесли.

– Почему раньше не сказал? – рыкнул Кощей на коня. – Мне такое еще не снилось…

– Ждал момента тебя опозорить! – заржал тот. – Ты посиди, поспи на троне подольше, авось приснятся уже.

Казимир вдруг рассмеялся, глядя на нас:

– Ну, хозяйственники! Наняли правителей по объявлению, обкурлыкаться! – Из ушей от радости повалил серный дым. – Хоть бы инструкции выдали… Бессмертные, не могу!..

Кощей зло указал пальцем на избу, мол, валите уже. Я благоразумно не стала спорить. Кот уже скрылся в дверях, а я тянула за собой молчаливую телохранительницу. Тянула с трудом, идти внутрь ей явно не хотелось. Подвиги сами себя не совершат, прекрасно ее понимаю, но что поделать.

– Казимир? – озадаченно спросила я с веранды: бес остался рядом с Кощеем.

– Волнуешься за меня, воительница?

– Вот еще.

– И правильно, зачем волноваться о том, кому руки не подашь. – Он подмигнул мне и отвернулся, обращаясь уже к Кощею: – Я давно не ел, можно одного неприкаянного употребить?

– Попробуй, мне не жалко. – Кощей неопределенно дернул плечом, не отрывая взгляда от просторов – в поле зрения появились души.

– Кто ж народ разбазаривает, эх, княжеское твое великолепие! – закатил глаза Морок.

Казимир весело болтал о том, что обычно ему сами отдают и что душа живого человека маленькая, не похожая на души мертвецов в полный человеческий рост. Кстати, да, когда он питался на моих глазах, души выглядели иначе.

Морок стоял не шелохнувшись, Кощей кивал, сдвинув брови, но, думаю, не слушал. И вдруг выдал:

– Пойдемте навстречу. Тут хозяин я, а не они.

Конь без понуканий и вопросов пошел вперед, Изольда следом. Я стояла в дверях, с интересом ожидая встречи с душами.

«Не ведись на их уговоры, воительница. Не армия умертвий вам нужна, а порядок в мирах, коего давно нет», – раздался голос Ядвиги, неожиданно, я даже вздрогнула. Давно ее не слышала.

– Ягуся, все в поряудке? – встрепенулся кот.

– Да.

***

– Какие уговоры?

– Давненько говорила тебе, что ходить сюда не стоит, души прицепиться могут. Не говори с ними, не принимай близко к сердцу пустые слезы. Им место здесь и внизу – Навье царство большое, а правитель покуда не разумеет всего. Другой Кощей выдернул бревно из-под низу, покосилось все Лукоморье, будто старая изба.