Переодеваюсь в спортивную одежду, затем беру бутылку воды, полотенце, телефон и беспроводные наушники, а также предоставленный спонсором пакетик с энергетическим гелем, после чего спускаюсь в тренажерный зал.

Я уже тренировался с Гийомом, своим физиотерапевтом. Но когда у меня на душе неспокойно, спорт отлично отвлекает. Если рядом никого нет, я готов хоть час наслаждаться музыкой на беговой дорожке.

Сегодня я в настроении для альбома Cage the Elephant, об этой группе мне рассказала девушка Оуэна, моего лучшего друга. Слушая эту музыку, я думаю о своем доме и «Доме Власия» и размышляю: не слетать ли на несколько дней в Бухарест перед Гран-при Китая? Чтобы пойти с Рикой на встречу и выяснить, что ее беспокоит и почему она предпочитает умалчивать об этом.

Возвращаясь к лифтам, замечаю Федру, она идет по коридору из женского спортзала. Рыжевато-каштановые волосы заколоты, а влажные пряди свободно развеваются вокруг лица, и эта прическа напоминает те, которые можно увидеть на обложке какой-нибудь старинной книги. Судя по румянцу на щеках, она неплохо позанималась, и при виде этих растрепанных волос мне становится интересно, выглядит ли она так же после секса.

На ней длинная мешковатая толстовка с капюшоном, которая сейчас расстегнута и похожа на халат. Интересно, это ее одежда или ее парня? И вообще, встречается ли она с кем-то? Эта женщина настоящая загадка, я почти ничего не знаю о ней, лишь пару деталей, которые храню словно настоящие сокровища.

Глядя в телефон, она вытирает шею полотенцем, а я продолжаю стоять у дверей лифта. Ее кроссовки стучат по полу, а потом она поднимает голову и удивленно замирает в двух шагах от меня.

Когда мы оказываемся настолько близко, я замечаю, что Федра совсем невысокая, примерно сто шестьдесят сантиметров, хотя благодаря твердому характеру я всегда считал ее выше. А еще осознаю, что с легкостью мог бы приподнять ее. Исходящий от нее сладковатый запах навевает мысли о раскаленном железе. Мне хочется узнать: каково это, прижиматься лицом к ее шее? Ощутить соль от ее пота на своих губах, когда она обнимает меня, тонкими руками скользя под футболку, а пальцами касаясь позвоночника.

– Добрый вечер, dragă, рад тебя видеть. Что слушаешь?

Она блокирует экран и равнодушно отвечает:

– Подкаст.

Я заметил, что она слушает Diamond Dogs Дэвида Боуи. И задал вопрос из вежливости, лишь чтобы завязать разговор. А озвучив в ответ откровенную ложь, она бросает мне своего рода вызов. Жаль, потому что мне хочется узнать, какая из песен в этом альбоме у нее любимая.

Федра принюхивается, чуть морща свой усеянный веснушками нос.

– Почему от тебя воняет сиропом от кашля?

– Энергетический гель. Предполагалось, что вкус вишневый, но оказалось, не совсем. Хочешь попробовать? – Наклоняю голову, как бы предлагая поцеловать меня.

В ответ она смеряет меня ледяным взглядом.

– Спасибо, но оставь свои губы и мнение насчет вкуса спонсорского продукта при себе. Тебе положено притворяться, что вкус божественный, даже если на самом деле больше похож на задницу Сатаны. И не дай бог кто-то сфотографирует, как ты сосешь что-нибудь другое.

Двери лифта открываются, и я жестом предлагаю ей пройти внутрь. Затем нажимаю кнопку этажа команды «Эмеральд». Двери закрываются. Чуть расставляю ноги и сцепляю руки за спиной, словно позирую для рекламы.

В голове мелькает мысль, что я привык постоянно позировать и едва помню, как вести себя естественно. Возможно, именно это и чувствуют женщины.

Смотрю на Федру, но она отводит взгляд.

– Ты наверняка обрадовалась, – говорю я, – что в отеле есть отдельный тренажерный зал для женщин.

– Нет, я считаю, это глупо и неправильно.

– Да?

– Как будто так они говорят: «Не волнуйтесь, милая леди! – растягивает она слова, имитируя манеру речи ковбоя. – Я спасу вас от страшных мужских взглядов!» Абсурд!

Озадаченно качаю головой:

– Так женщины не против таких взглядов или наоборот? Насколько помню, ты постоянно жалуешься, считая это проблемой.

– Спасибо за оказанное доверие и разрешение говорить от лица всех женщин, – язвит она. – Нет, я не хочу, чтобы мужчины пялились на меня, но меня возмущает, что под предлогом заботы о моей безопасности меня решают спрятать в отдельном спортзале. Спасибо, я могу постоять за себя. Если какой-нибудь гондон будет таращиться на меня, я велю ему завязывать, иначе пообещаю воткнуть в глаз вилку.

– Тогда попрошу Хавьера, который отвечает за кейтеринг, спрятать вилки. И, наверное, «гондон» это версия «придурка»…

– Наверняка часто приходится слышать такое, – тихо произносит она.

– Но слово странное.

– Да, это еще один способ назвать подобную личность.

– Что касается заявления, будто ты не нуждаешься в защите, понимаю твое негодование по поводу такого снисходительного отношения…

Она фыркает:

– Да неужели?

– …но позволь не согласиться. Женщина не должна уметь защищаться, это мужчинам стоит следить за своим поведением.

– Похоже, ты упустил всю суть. Проблема в языковом барьере?

– Я учился в британских школах, и у меня превосходный английский. А как у тебя с румынским?

– Ценю попытки самовлюбленного плейбоя учить меня феминизму. Ты законченный сексист, и сам это знаешь.

– Скорее в чем-то старомоден, а в чем-то весьма прогрессивен.

– Полторы недели назад ты представил меня той фифе из бара как дочь твоего босса, «мисс Морган», а не как чертова инженера.

– Ты сказала «фифа»? – усмехаюсь я. – Ну и кто из нас сексист?

Надо отдать Федре должное, кажется, она немного смутилась.

– И эта женщина, – продолжаю я, чувствуя прилив адреналина от желания воспользоваться чужой ошибкой, как бывает на трассе, – тогда призналась, как сильно ее пугают друзья с дипломами, ведь сама она этим похвастаться не может. Так что я представил тебя так не чтобы принизить твои достижения, а чтобы помочь ей расслабиться.

Лифт останавливается на нашем этаже, и двери открываются. Я придерживаю их, пока мы смотрим друг на друга.

Хмыкнув, Федра наконец выходит.

– Очень круто, – невозмутимо отвечает она. – Но ты все равно не улавливаешь суть. Меня не нужно спасать. Я предпочитаю сама решать проблемы.

– Ты любишь конфликты, а возможно, даже специально ищешь поводы для недовольства.

Она закрывает лицо руками, а затем злобно смотрит на меня сквозь пальцы.

– Завязывай. Женщинам не нужны причины для злости, потому что постоянно, буквально каждый день, случается какая-то хрень. И с чего мне вообще сознательно хотеть злиться?

– Потому что гнев будоражит кровь. Но позволь сказать тебе вот что: если я злюсь за рулем, результат обычно не самый лучший. Интересно, гнев – это единственная сильная эмоция, которую ты себе позволяешь?

Зрачки в ее зеленых глазах похожи на бусинки.

– Знаешь что, Арделян? Иди на хрен.

Сказав это, Федра резко поворачивается и быстро подходит к двери своего номера, затем нажимает кнопку на телефоне и разблокирует ее. Зайдя внутрь, хочет захлопнуть за собой дверь, но мешают пневматические доводчики.

Когда я возвращаюсь к себе, меня начинают мучить угрызения совести за то, что подначивал ее. В некотором смысле я всего лишь оправдывал ее ожидания, пытаясь соответствовать придуманному ей образу. Но, вспоминая выражение ее лица, я начинаю беспокоиться, что кроме негодования на нем промелькнула и обида.

Принимаю душ, затем открываю ноутбук и начинаю писать письмо.

Кому: p.morgan@emeraldF1.net

От кого: c.ardelean@emeraldF1.net

Тема: Я осел

Тема письма говорит сама за себя. Пожалуйста, прими мои извинения. Тот комментарий был неуместен.

Руки зависают над клавиатурой, пока я раздумываю, не добавить ли еще что-нибудь. Затем печатаю слова, желая увидеть их на экране и насладиться чувством облегчения оттого, что выражаю их.

Но не исключено, что я прав. Если так, мне жаль. Ты великолепная, пылкая, красивая женщина и достойна любой страсти, которую может подарить жизнь.

Сразу же удаляю это и пытаюсь найти другие слова для откровенности.

Я не умею извиняться. Я рос чувствительным и вдумчивым ребенком, а дядя обычно проявлял строгость. Полагая, что мне удастся избежать его гнева, я извинялся за каждую упавшую ложку, но вскоре уяснил, что он считает это признаком слабости и проявляет лишь еще большую жестокость.

Перестаю печатать, а потом снова удаляю последнюю часть. Добавляя имя после первых трех предложений, я нажимаю «Отправить». Утром вижу ответ, он пришел через несколько минут после того, как я заснул прошлой ночью, читая «Норвежский лес» Харуки Мураками.

Кому: c.ardelean@emeraldF1.net

От: p.morgan@emeraldF1.net

Тема: Ты точно полный осел

Получишь прощение, если в воскресенье снова наберешь двузначное количество очков.

И остается лишь гадать, поступила ли Федра как я – написала что-то более откровенное, а позже удалила.

5. Бахрейн

Федра

Сегодня утром я не в настроении для препирательств с Арделяном. Приехав на трассу для субботней квалификации, я уже была выжата как лимон. У отца усилились головные боли, и сейчас ему делают компьютерную томографию головного мозга. Когда он признался, что его мучает тошнота и ему трудно сохранять равновесие, я вспылила и настояла, чтобы он отправился к врачу.

Будучи простым мальчишкой из глубинки Каролины, он считает, что лучший способ справиться с болезнью – не обращать на нее внимания. А еще переживает, что слухи могут дойти до спонсоров команды. Вчера мне едва не силком пришлось заталкивать его на самолет в Швейцарию, но я справилась.

Лишь мы с Клаусом знаем, почему Мо сегодня здесь нет, и я едва выдерживаю это давление.

Поднимаю микрофон на своей гарнитуре.

– Что за хрень вытворяет Кос? – Хмурюсь и, прикрыв рот ладонью, смотрю на мониторы.

Да, похоже, Космин позволяет Оуэну Бирну на машине команды «Истон» обогнать себя.

Снова опускаю микрофон.

– Космин, – произношу я. Мой тон говорит сам за себя, но ответа нет.

Бросаю взгляд на Ларса. На его лице тревога, словно его больше беспокоит напряженность в нашем с Космином общении, а не странное поведение водителя.

– Космин, – резче повторяю я. – Хватит тащить Бирна на буксире.

– Принято.

Я жду, пока они проедут шикану^[8] и снова окажутся на прямой, но Космин не сбрасывает Бирна с хвоста. Он позволяет своему отстающему товарищу получить преимущество или просто поступает так, потому что хочет досадить мне?

Стиснув зубы, выразительно смотрю на Клауса, одновременно желая и не желая, чтобы он вмешался и сам поговорил с Космином. Обычно он не встревает без веской на то причины. На его лице ни единой эмоции, но я подозреваю, что это проверка. И я проваливаю ее.

– Ты это видишь? – рычу я, злясь на Космина, а еще на себя за то, что теперь кажется, будто я не могу справиться с ситуацией. – Если ему так хочется, чтобы об него вытирали ноги, может просто остановиться и не продолжать гонку! Почему он не слушает?! – Бью ребром ладони по другой.

Клаус подходит ближе и обнимает меня за плечи, затем снимает гарнитуру.

– Schatzi, на тебя смотрят, – говорит он мне на ухо и сжимает плечи, а потом уводит меня от стены ямы.

Рядом с треком очень шумно, так что разговаривать нормально не получается, но мы общаемся без слов, потому что хорошо знаем друг друга.

– Прости, – произношу я одними губами.

Он касается запястья, а потом указывает большим пальцем за плечо и на пространство между нами: Поговорим позже. Я киваю, затем поднимаю ладони, продолжая извиняться. Он отвечает знакомым жестом: стучит по груди, затем поднимает ладонь вверх и постукивает по лбу.

Слушай голос разума, а не сердца.