Я: Помнишь серьги с рубинами, которые я унаследовала от бабушки Дороти? Те самые, которые, как ты утверждаешь, надо подарить тебе, потому что они потрясающе подходят к твоему цвету волос? Если Арделяну удастся залезть ко мне в штаны, серьги твои.

Нат: Жаль, если ты лишишься семейной реликвии, поэтому предлагаю следующее условие: если не переспишь с ним до Сильверстоуна, серьги останутся у тебя. В запасе целых три месяца. НО ТЫ ВСЕ РАВНО НЕ УСТОИШЬ.

Я: Идет. А теперь пойду немного вздремну перед Санторини. Люблю тебя, стерва.

Я блокирую экран телефона, а потом убираю его в карман сиденья и внезапно слышу смешок.

Вот черт.

Он прочитал нашу переписку. Мое лицо вспыхивает.

А потом вижу на лице Космина привычную ухмылку.

– Все в порядке, dragă, – тихо говорит он мрачным голосом. – Когда лишишься сережек, я куплю тебе новые. – Потом откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. – И подходящие к ним бусы. Тебе пойдет жемчуг.

6. Санторини

Космин

Когда Клаус рассказал о предстоящей поездке на Санторини, я ясно дал понять, что презираю эту идею, но в душе обрадовался – как ребенок, которому предстоит поход на ярмарку.

Я эксперт по части сокрытия эмоций, хотя Федра считает меня эмоциональным экстравертом. Как и все, кроме Виорики, которая слишком хорошо понимает, что нам пришлось оттачивать подобное мастерство, пока мы жили с дядей Андреем. Будь у меня выбор, я бы предпочел иное амплуа, вот только жизнь вынудила крепко держаться за созданный образ, который я, подобно фокуснику, являю окружающим, вводя их в заблуждение.

Мы выходим из самолета, и я принимаю равнодушный вид. Когда настаиваю на том, что возьму чемодан Федры, она злится и пытается отобрать его. Тогда перекидываю свою спортивную сумку через плечо, а другой сжимаю ручку ее чемодана. Касаюсь ее носа указательным пальцем, подбадривая, как капризного ребенка:

– Позволь мне побыть джентльменом. – Иду к зданию, и Федра пытается успеть за мной.

– Ага, но хочешь совет? Не смей снова трогать мой нос. Вряд ли получится нормально переключать передачи с четырьмя пальцами.

На ней бледно-голубая туника, которая подчеркивает отблески рыжего в волосах. Завязки на вороте свободно развеваются на ветру. С этого ракурса я вижу усеянную веснушками грудь и гладкую кожу на ключице. Заметив мой взгляд, Федра стягивает ворот завязками. Торжественно распахиваю перед ней дверь, на что она замирает, хмурится и только потом заходит в здание.

– Пожалуйста, давай воспользуемся советом Клауса и будем держаться в тени, избегая внимания прессы, – обращается она ко мне. – Я знаю, для тебя это несколько необычно, но я серьезно. Постарайся не красоваться, словно ты какой-то секс-бог. Для разнообразия попробуй вести себя иначе.

– Цель поездки в том, чтобы мы лучше узнали друг друга.

Она закатывает глаза:

– Я уже знаю о тебе все, что нужно.

Ощущаю в груди отголоски боли, словно попал на шумовую полосу на трассе. За ней следует гнев. Ладно, нет смысла пытаться ей что-то доказать. Глупо вообще было думать, что между нами может быть нечто большее.

Но я все равно хочу ее.

Уже несколько месяцев длится моя страсть по отношению к Федре Морган. Меня возбуждает ее бурный темперамент и очаровывает блестящий интеллект, а напускная невосприимчивость к моему обаянию – словно вызов. Никак не могу сдержаться и постоянно провоцирую ее, пытаясь узнать, какая она настоящая. Как и я, чаще всего она носит маску, и на то у нее есть собственные причины. Подозреваю, что мы похожи сильнее, чем ей кажется, словно связаны невидимой нитью, как горячая и холодная стороны Венеры. Если Федра оказывается настолько близко, что мне удается почувствовать запах ее кожи и волос, похоть лишь усиливается. И не в привычном мне беззаботном виде, когда на повестке дня стоит лишь наслаждение. Напротив, это мучительное всепоглощающее влечение, подобного которому я не испытывал с четырнадцати лет, когда был мальчишкой, готовым наброситься на любую женщину, но все они были недоступны.

Теперь я могу заполучить любую, однако хочу лишь одну.

Я жажду почувствовать эти пухлые губы на своих. Мечтаю поднять ее и погрузиться в нее как можно глубже, а потом сжать округлую задницу и притянуть к себе. Услышать звуки, которые она будет издавать. Ее голос вынуждает меня вести себя как собака, которая всегда готова слушать хозяина.

Иногда она издает тихий стон – от разочарования или редкого смеха, – и я представляю, что этот звук является результатом моих действий… Федра теряет контроль, позволяя страстному стону срываться с губ, пока я дразню ее языком.

Прогоняю эту мысль и поднимаю чемодан, держа его перед собой и стараясь выглядеть естественно, пока приказываю члену успокоиться.

Нам навстречу идет высокая женщина с седыми волосами, на ее лице ни следа улыбки.

– Я Елена. У меня для вас машина. – Затем разворачивается и направляется к парковке. Мы с Федрой обмениваемся взглядами.

– Наверняка она отлично готовит, – громко шепчет она.

– Хочется надеяться, что в этом у нее мастерства больше, чем в умении вести беседу. – Мы обмениваемся многозначительными улыбками, и атмосфера между нами становится более дружелюбной, что не может не радовать. Елена подходит к синей «Альфа-Ромео Спайдер».

Затем вручает мне ключи:

– Машина господина Франке рассчитана лишь на двоих пассажиров. Меня заберет сестра. Я заеду к ней, а через три часа вернусь в коттедж, чтобы приготовить ужин. – Она достает из плетеной сумочки лист бумаги и протягивает его Федре: – Инструкции.

– Ого. – Федра разворачивает листок. – Маршрут на бумаге. – Переводит взгляд на меня и ухмыляется: – Даже не подозревала, что они все еще в моде.

Елена отрывисто кивает, а потом возвращается в здание аэропорта.

Кладу наши сумки в багажник и протягиваю Федре ключи:

– Хочешь повести?

Рыжие брови удивленно приподнимаются:

– Ты не шутишь?

– Ты отличный инженер, предположу, что и водитель из тебя хороший. – На ее губах появляется улыбка.

– Ой, перестань подлизываться. – Забрав ключи, она закатывает рукава и идет к водительскому месту. – Пристегнись, красавчик. – Звучит как издевательство, но я не стану спорить.

* * *

В конце концов мы оказываемся в белоснежном коттедже с низкими деревянными арочными проходами, витражными окнами и полом из мозаичной плитки. По прибытии мы выбрали спальни, Федра поставила свой чемодан в самую маленькую, потому что та дальше всех от моей. Потом она несколько часов подремала, а я взбодрился по-своему: переоделся в спортивную одежду и бегом преодолел около триста ступеней от залива Амуди до поселка Ия.

После этого я долго принимал душ, во время которого, каюсь, некоторое время думал об очаровательной мисс Морган, представляя на месте своей руки ее.

Суровая Елена оказалась бесподобным поваром. Сидя на заднем дворе, с которого открывается вид на Эгейское море, мы с Федрой наслаждались спанакопитой, долмой, хтипити, хлебом, оливками, финиками, а еще распили бутылку пино-нуар.

Теперь, лежа в шезлонге, я любуюсь потрясающим закатом и наблюдаю за тем, как яркие цвета исчезают в море. Музыка волн убаюкивает, и я почти засыпаю, но тут Федра возвращается из своей комнаты, куда ушла переодеться после ужина.

Видя ее наряд, выпрямляюсь. На ней та же туника, но теперь она дополнена оранжевой юбкой длиной до щиколоток. На плечи накинут тонкий плед, в вечерней прохладе исполняющий роль шали. Она без обуви, и я не могу отвести взгляд от ее ступней.

– Что? – Федра отодвигает свой шезлонг подальше от моего, а потом садится. – Перестань пялиться как идиот.

Не могу сдержать тихий смешок.

– Просто никогда не видел тебя в юбке.

Она одергивает ткань, чтобы прикрыть ноги.

– Во всем виновата Елена, из всей моей одежды только у этой юбки есть эластичный пояс.

– А как же пижамы?

– Я сплю без пижамы, – она произносит это с закрытыми глазами, но когда осознает, что именно сказала, резко распахивает их.

– Я тоже, – мой голос неожиданно низкий.

Федра смотрит на меня, а затем подтягивает ноги выше и поправляет юбку.

– Я разговаривала с Мо, – сообщает она, явно желая сменить тему, а не обсуждать, что мы оба предпочитаем спать обнаженными. – Он еще несколько дней пробудет в Швейцарии. Он… – Она прикусывает нижнюю губу. – Встречается с кем-то. – Понятия не имею, почему она говорит мне это. Я предположил, что отсутствие Эда Моргана связано с бизнесом, но в тоне Федры чувствуется напряжение.

Судя по всему, она ждет, что я поинтересуюсь деталями.

– Да? Новый спонсор?

– Нет-нет, – она раздраженно вскидывает руку. – Ничего такого.

В свете угасающего заката я украдкой изучаю ее. Брови нахмурены, и возможно, это всего лишь игра света, но она кажется печальной.

Мне становится не по себе, когда ко мне приходит важное и пугающее понимание, что после ужина она вполне могла остаться в своей комнате. Однако все-таки пришла посидеть со мной, мужчиной, которого ненавидит, и все равно пытается что-то рассказать.

Для меня это колоссальная ответственность. Каждую неделю я сажусь в машину стоимостью двенадцать миллионов долларов, и, даже зная, что могу случайно впечатать ее в стену, чувствую меньшее давление. Оказанное Федрой доверие кажется более хрупким и ценным.

– Встреча? – решаюсь продолжить я. – Не по вопросам бизнеса?

Глядя на море, она качает головой и туго наматывает одну из завязок на тунике вокруг пальца. Затем разматывает ее и опускает руки, позволяя им повиснуть.

– С… с доктором, – запинаясь, едва слышно лепечет она.

Молчу, размышляя о том, что это может означать, затем беру ее руку, наклоняюсь и целую костяшки пальцев.

– Dragă, с твоим отцом все будет хорошо. Он под присмотром.

Хоть и довольно медленно, но Федра убирает руку, а потом смотрит мне в глаза.

– Надеюсь. Мо говорит, доктор Бруннер один из лучших.

– Уверен в этом, – ободряюще улыбаюсь я. – Но я имел в виду твои надежные руки.

* * *

Когда следующим утром в девять часов я спускаюсь на кухню, Федра уже там, наливает себе в чашку остатки кофе. На ней шорты цвета хаки и майка на бретельках, открывающая лопатки. Обуви нет, а волосы убраны наверх и закреплены золотистой заколкой в форме листа.

– Есть еще кофе? – подходя ближе, спрашиваю я.

От нее пахнет мылом, но волосы сухие, от них исходит приятный мускусный аромат, несвойственный свежевымытым волосам. Мне до боли хочется обнять ее и прижать к себе, а потом погладить узкую талию.

– Будет, если сделаешь сам, – отвечает она и игриво ухмыляется.

Я считаю это своего рода провокацией, поэтому, когда она пытается уйти, хватаю ее за руку и тяну назад.

– Бессердечная женщина, украла последнюю чашку.

Она пытается убрать от меня кружку, и моя ладонь скользит по обнаженной коже.

– Прекрати! – смеясь, приказывает Федра. Пытается отступить в сторону, но натыкается на стойку. – Боже, Арделян, отпусти…

Интересно, она не против, что мы буквально прижимаемся друг к другу?

Ее лицо раскраснелось, зрачки зеленых глаз расширены.

– Отдай эту чашку мне, – прошу я. – Потом я приготовлю еще кофе.

– А может, раз ты так сильно любишь кофеин, не стоит валяться в постели до девяти? Я встала в шесть, ленивый кретин. К тому же уже попила из этой чашки. Она официально моя. Уяснил?

Мы замираем, я смотрю на Федру с высоты своего роста. Она быстро дышит, и тогда мой взгляд падает на изгиб ее груди. Затем на полные розовые губы, которые она тут же облизывает и встревоженно хмурится, между бровями появляется морщина.

– Что ты делаешь? – спрашивает она.

Чуть смещаюсь.