– Любуюсь тобой. – Нежно сжимаю ее запястье и притягиваю руку ближе. Накрываю сжимающие кружку пальцы. Потом поднимаю наши руки и делаю глоток. – Официально она теперь моя, – повторяю ее же слова.

Она качает головой, своей прямотой разрушая момент случайно возникшей необузданной страсти.

– Арделян, это не романтическая поездка. Просто длинное совещание в конференц-зале, только без гарнитур.

– Я в курсе, – добавляю в голос немного дразнящих ноток.

– Мы просто должны, ну, знаешь, поболтать. Почувствовать себя комфортнее.

– Мне очень комфортно. – Кровь приливает к члену, из-за чего он дергается, полагаю, Федра чувствует это.

– Космин, – шепчет она. – Мы, – и удивляет, толкаясь ко мне бедрами, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, – не можем вернуться в команду с этим. Клаус рассчитывал на другой итог.

Легонько провожу костяшками пальцев по ее плечу.

– Кажется, нам нужно проникнуться доверием. Разве есть лучший способ?

– Правила на запрет отношений существуют не просто так: никакого близкого общения между членами команды, а также с журналистами, инвесторами или спонсорами. Совершенно четкие и понятные условия.

Федра замолкает, вглядываясь в меня, и я жду, когда она отстранится, но она по-прежнему прижимается ко мне.

– Тебя тогда не было в команде, – продолжает она, – но три года назад Рис начала встречаться с техником, работающим в «Эмеральд». Все закончилось тем, что ему пришлось уволиться.

Я вздыхаю:

– Да, но…

– Мы придерживаемся программы, ясно? – Федра поднимает кружку с кофе и прислоняет ее к нижней губе, но не делает глоток. Интересно, она таким образом хочет удостовериться, что я не стану инициатором поцелуя, который явно назревает?

– Никакого флирта, это слишком рискованно, – настаивает она. – Мы должны просто обсуждать любимые фильмы, пить пиво и смотреть футбол, рассказывать, кто какие любит цвета. Всякая подобная дружеская ерунда.

Федра отстраняется, и мое тело уже тоскует по ней. Едва касаюсь ее плеча, и она замирает.

– Я уже говорил, dragă. Мой любимый цвет – белый.

Боюсь, если не сделаю что-то особенное, она быстро забудет этот момент, так что касаюсь губами ее плеча.

– И однажды, когда признаешься, что надела ту белую блузку для меня… получишь награду.

7. Санторини

Федра

Когда мы идем по узким мощеным улочкам Ия, на Космина обращено столько взглядов, что мне начинает казаться, будто нас узнали. Неужели в этом крошечном греческом городке так много фанатов «Формулы-1»? А потом я замечаю: все они женщины. Причина, по которой к нему приковано столько внимания, – его красота.

Schatzi, слушай голос разума, а не сердца. Напутствие Клауса звучит голосом Джимини Крикета, предупреждающего, что надо вести себя хорошо. Поэтому мозг ругает сердце, а оно, словно припавший к земле хищник, настаивает на том, что необходимо выцарапать глаза женщинам, которые пялятся на мужчину, по вине которого я возбудилась всего несколько часов назад.

Да, обычно мне не нравятся блондины, но сегодня Арделян меня просто убивает.

Пока мы изучаем магазины и киоски Ия, я наблюдаю за ним и вижу, что женщины делают то же самое. На нем белая рубашка навыпуск с закатанными до локтей рукавами, джинсы с закатанными штанинами и – боже, помоги мне – серые конверсы.

Я сама почти всегда предпочитаю конверсы и балдею, когда парень тоже носит их. Можно было бы предположить, что, желая произвести на меня впечатление, он купил их недавно, но они потертые и стоптанные. Космин не сделал ничего особенного и все равно при этом выглядит чудесно, от талии вверх – как сексуальный шафер на свадьбе, а вниз – настоящий модник.

Он разглядывает стоящие на столике маленькие керамические шкатулки, покрытые глазурью цвета окружающего нас моря. Ветер колышет его волнистые волосы, на макушке они чуть длиннее, а когда он проводит по ним рукой, зачесывая назад, я представляю, что он касается моих волос. Хватает их. И тянет достаточно сильно, чтобы…

Вот дерьмо. Невинная фантазия быстро вышла из-под контроля. Маленькая мечта стремительно переросла в нечто большее.

Я обречена.

Здравый смысл подсказывает, что мы с Космином оба настолько напряжены, что в течение недели все будет просто охренительно, а потом нам захочется придушить друг друга, и команда пострадает. И напоминание о том, что он настоящий самодовольный засранец, совсем не помогает.

Космин покупает керамическую шкатулку, а потом изучает наборы расчесок для волос на другом столе.

– Помоги мне, – просит он. Затем показывает на две из них и спрашивает: – Какой из них лучше подойдет к такому цвету волос? – И указывает на свои.

– Ты настоящая прекрасная принцесса, – дразню я.

– Забавная шутка. Это для моей сестры Виорики – она похожа на меня. Только в волосах немного седины.

Беру две расчески и подношу их к голове Космина.

– Вот эта классно смотрится.

Из-за такой близости мне хочется коснуться его волос и узнать, какие они на ощупь. Остается надеяться, что мое учащенное сердцебиение незаметно сквозь тонкую рубашку.

Космин покупает набор и старомодное ручное зеркало. Пройдя половину магазинов, мы оказываемся около кондитерской. Из нее доносится аппетитный аромат, а у входа стоит розовощекая пожилая дама с подносом, на котором лежат экземпляры для дегустации.

Она не говорит по-английски, и Космин пробует обратиться к даме на французском, который она понимает. Он говорит ей что-то, указывая на меня, в ответ на это она вскидывает бровь и кивает, улыбаясь.

– Эй, так нечестно! – смеюсь я. – Что у вас за секреты?

– Никаких секретов, – почти смущенно отвечает он. После берет что-то похожее на помадку с кусочками печенья и подносит ее к моему рту. – Я представил тебя как мою красивую подругу.

Клаус был прав: он не раз говорил, что в Санторини есть что-то волшебное. Потому что за каких-то двадцать четыре часа Космин вроде как стал мне другом.

Внутри меня словно идет борьба: с одной стороны, я опасаюсь, что после присоединения к команде в Китае взаимопониманию придет конец, а с другой – меня пугает, что оно может продлиться дольше.

Я открываю рот, и он кладет туда конфету, касаясь моей нижней губы. Затем сам берет кусочек и, смакуя его, прикрывает глаза, из-за чего длинные золотистые ресницы трепещут, порождая пугающие мысли. Потом он распахивает глаза, и я вижу в них отражение собственных мыслей.

– Что думаешь? – спрашивает он, глядя на меня. – Райский вкус, да?

Незаметно провожу языком по зубам, слизывая шоколад.

– Черт возьми, да. Очень вкусно.

Космин задает женщине вопрос, и она удивленно смеется. Улыбается и кивает, затем уходит внутрь помещения.

– Что ты сказал?

– Что мне нужно отправить десять килограммов… – Он замолкает. – Семье в Румынию. – Потом обнимает меня за плечи и ведет в магазин.

Уже собираюсь ляпнуть, что у него не настолько большая семья, но тут понимаю, что он, скорее всего, отправляет конфеты в приют, которым они с сестрой управляют.

Должна признать, меня трогает его непринужденное поведение при выборе подарка. Он даже не пытается красоваться.

Ладно, признаю. Очко в пользу павлина.

В кондитерской я жестом показываю на стеклянную витрину, где лежит длинный рулон шоколадного десерта с печеньем.

– Там сказано, лакомство называется mosaiko. Можно поискать рецепт в интернете. Десять килограммов будут стоить целое состояние.

Космин пожимает плечами:

– Зато все обрадуются.

Наблюдаю за тем, как он сообщает женщине адрес для доставки, затем с помощью карты платит двести восемьдесят пять евро за десерт, семьдесят за доставку и округляет до четырехсот пятидесяти евро, включая в сумму чаевые. Женщина рассыпается в благодарностях и в подарок вручает нам пакет сладостей.

– Ты осчастливил эту женщину, – говорю я, когда мы идем по дорожке.

Он протягивает мне открытый пакет, и я качаю головой. Он достает одно лакомство, покрытое орехами, и засовывает в рот.

– Хорошо, – произносит с конфетой во рту. – Счастье никому не помешает.

Сердце стучит быстрее, и я отвожу взгляд.

– Вряд ли она ожидала получить чаевые, особенно настолько щедрые. У тебя большое сердце.

– И не только сердце, – заявляет он и подмигивает.

Закатываю глаза:

– Я знала, ты не продержишься весь день и обязательно начнешь вести себя как неандерталец.

– Хм… – Засовывая в рот кончик большого пальца, он слизывает след шоколада. – Может, перекину тебя через плечо и отнесу в свою пещеру.

* * *

Мы сидим за столиком во внутреннем дворике, в который я упираюсь рукой и кладу подбородок на ладонь, взгляд скользит по шахматам, затем по Космину.

Снова двигаю короля.

– Ничья.

– А может, и нет. – Он двигает свою фигуру.

Мой король спасается, уходя влево.

– Вряд ли. Давай заканчивать игру.

– Ты можешь допустить ошибку.

– Исключено.

Он вздыхает:

– Не люблю проигрывать.

– Ничья – это не проигрыш.

– Но и не победа, – бормочет он, глядя на доску.

– И это нормально! Мы просто хорошо проводим время.

– Победа – это весело. И я надеюсь отвлечь тебя. – Он прищуривается, пытаясь смотреть на меня соблазнительным взглядом. – Мне говорили, у меня чарующие глаза.

Я фыркаю:

– Арделян, ты слишком часто слышишь подобное. Именно поэтому ты такой надменный придурок.

Он откидывается назад и изучает меня.

– И ты все еще придерживаешься этого мнения после двух дней, что мы провели вместе?

– Не совсем, но такой уж у тебя имидж. Именно таким тебя видит мир.

– Все любят негодяев. – Он поднимает бокал и допивает вино.

Пытаюсь держать себя в руках, но, в отличие от него, я выпила три бокала, и слова все же вырываются:

– Ты любишь себя?

Он на секунду замирает, а потом ставит бокал на стол.

– Почему ты спрашиваешь?

– А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?

Он делает вид, будто собирает ворсинки с рукава толстовки.

– Мне не нравится этот вопрос.

– В смысле, ты не хочешь на него отвечать? – уточняю я.

– Правильно, – натянуто улыбается он. – Задай другой. Только и тебе придется ответить на него.

Делаю медленный вдох через нос и, поджимая губы, с шумом выдыхаю.

– Ладно, отчасти ты усложняешь мне задачу, так делала мама, когда разрешала мне разделить угощение пополам с сестрой, но Эйслинн позволяли выбирать первой.

Сделанные из ракушек музыкальные колокольчики колышутся на ветру. Внизу под нами шумит море.

Я смотрю на него:

– Чего ты боишься?

– Хм, этот вопрос нравится мне не больше первого.

– Да ладно, неужели ты ждешь, что я спрошу что-то незатейливое, типа: «Насколько большой у тебя член?» Отвечай откровенно, иначе не вижу в этом никакого смысла.

– Хочешь посмотреть? – шутит он и тянется к пуговице на джинсах, делая вид, что собирается встать.

– Космин! – смеюсь я.

Он снова устраивается в кресле, и мы смотрим друг на друга.

– Хорошо. Я боюсь… как в той книге про маленьких людей и дракона… Там еще был хоббит. Дракона звали…

– Смауг, – подсказываю я.

– Отлично, да. У этого дракона не хватает одной чешуйки. Он боится, что кто-нибудь убьет его, попав в это единственное слабое место. – Космин проводит рукой по волосам. – Именно этого я и боюсь.

Я хмурюсь:

– Кажется, было не совсем так. Дракон не боится, что кто-нибудь его убьет, попав в это единственное слабое место. Он не знает, что у него нет чешуйки.

– А я помню так.

– Весьма показательно. И ты намеренно говоришь расплывчато, не уточняя, что это за «слабое место». Вот твой настоящий страх.

Он пожимает плечами, притворяясь, что хмурится. Дотянувшись до ножки своего пустого бокала, поворачивает его, а затем бросает взгляд на меня:

– Твоя очередь.

Я издаю смешок.