Бабушка, вполне еще крепкая дама немного за семьдесят, была вынуждена переехать к сыну после устроенного ею в своей квартире пожара. Повезло, соседи по дому, увидев огромное дымное облако, вырвавшееся из окна ее кухни, вызвали пожарных. Тем пришлось выбивать стеклопакет и поливать пеной плиту со сгоревшей на ней кастрюлей с картошкой. Напрочь забывшая о ней бабушка в это время спала безмятежным сном младенца.

Разбудили ее пожарные в противогазах, чем она была искренне возмущена.

– Представляешь, глаза открываю, а передо мной такие рожи жуткие! – рассказывала она всем, где готов был выслушать столь душераздирающее повествование. – Я уж решила, что за грехи свои в ад угодила. Хотя чего уж такого непотребного я в жизни натворила, не знаю. В общем, высказала я этим невежам прямо в их бесстыжие глаза все, что думаю об их безобразном поведении.

С бабушки взяли приличный штраф, но это было даже и хорошо, потому что после такого потрясения она согласилась-таки переехать к сыну в четырехкомнатную профессорскую квартиру. Там даже ванных комнат с туалетами было две, так что бабушка при желании могла не встречаться с домочадцами целыми днями, тем более, что сын с невесткой работали допоздна.

В ее распоряжении была мультиварка, электропечь с таймером, газовая плита с множеством наворотов и блокировкой подачи газа, так что устроить местный катаклизм было чрезвычайно трудно. Жила она у сына с невесткой уже почти год, но привыкнуть к новому месту так и не смогла. Да и с ее командирскими замашками это было нереально, уж слишком она привыкла указывать всем вокруг.

Решительно выкинув из головы все посторонние мысли, Оливия сосредоточилась на делах и просмотрела весь положенный по плану объем до конца рабочего дня. Отправив для визирования отредактированные видео директору, выключила компьютер. От напряжения несколько кружилась голова, ехать с визитом к бабушке абсолютно не хотелось. Вот если б папа с мамой были дома, было бы другое дело, но мама вчера предупредила, что после работы они с отцом двинут в Мариинку, на премьеру «Снегурочки».

Оливия и сама с удовольствием сходила бы в театр, неважно, на балет или на оперу, но Игорь терпеть не мог классическую музыку, заявляя, что от нее у него болят уши, и был категорически против, если она куда-то ходила без него, а огорчать его ей не хотелось.

Родительский дом встретил ее пустым гулким подъездом и сломанным лифтом. Пошла пешком, что еще оставалось? Поднявшись на седьмой этаж, немного постояла перед дверью, чтоб отдышаться. Да, надо подтянуть мускулатуру, нельзя быть такой слабой. Открывшая ей дверь бабушка, как обычно, была недовольна. Оливия вообще не помнила, чтоб та хоть чему-то радовалась. Угодить ей было нереально, впрочем, этим никто и не занимался из-за крайней эфемерности успеха.

– Что ты так долго? Шатаешься неизвестно где! И как только тебе, растяпе, муж-то такой добрый достался, за какие-такие заслуги? – брюзжала она, едва увидев внучку.

– Добрый вечер! Я сразу с работы, бабушка, – спокойно ответила Оливия, заходя внутрь квартиры.

– Знаю я твою работу, – та скептически фыркнула, – хвостом перед мужиками вертеть, больше ведь и делать-то нечего.

Внутри у Оливии что-то болезненно ёкнуло, и она сердито выдохнула:

– Если тебе нечего мне сказать, то я пойду. Я на работе устаю. И выслушивать твои оскорбления не собираюсь. Хватает с меня и Игоря.

– Да твой муж просто ангел во плоти! – елейным тоном заявила бабушка. – И как он тебя терпит, зануду такую противную, не понимаю!

Решив, что на сегодня с нее попреков вполне достаточно, Оливия развернулась, открыла дверь и молча вышла. Удивленная странным поведением обычно ничего ей не возражающей внучки, Зинаида Генриховна высунулась за ней следом и возмущенно прокричала на весь подъезд:

– Ты это куда направилась, а ну вернись, поганка этакая!

Не отвечая, Оливия быстро сбежала по лестнице, стараясь не слушать дребезжащий старушечий голос. На улице в лицо с силой ударил промозглый холодный ветер, и она зажмурилась, рывком поднимая капюшон. Побежала на автобус, радуясь, что не нужно ехать на метро, ее несколько напрягали замкнутые пространства.

Дома ее ждал сюрприз не из приятных. Чтоб задобрить жену и помириться, Игорь купил торт безе с пышно взбитыми кремовыми розочками. Забыл, видимо, что она не любит сладкое. А вот сам он без сластей жить не мог. А как же? Чем еще стимулировать его усиленную мозговую деятельность, ведь писательство без преувеличения тяжкий труд.

Посмотрев на большой белоснежный торт с ядовито-розовыми цветочками, Оливия скучно подумала, лучше бы он ей обычный беляш купил, раз уж вздумал мириться. Молча сделала бутерброды с сыром и ветчиной, налила чаю и себе, и мужу.

Успокоенный Игорь даже не заметил, как съел весь торт один, в лицах рассказывая про свое посещение электромеханической выставки в Пассаже. Это было действительно смешно, и Оливия от души смеялась. Настроение у нее исправилось, и она даже решила, что все проблемы ею надуманы, как он неосмотрительно осведомился:

– Как прошла встреча с Зинаидой Генриховной?

Враз поскучнев, Оливия неохотно призналась:

– Да как всегда. Она меня ругала, я молчала.

– И что на этот раз? – он принахмурился. – Зинаида Генриховна такая милая дама, отзывчивая и обходительная. Наверняка это ты ей что-то раздражающее сказала.

Оливия саркастично хмыкнула. Да, бабушка и Игорь вполне подходили друг другу. Жаль, что так сильно разошлись во времени. Идеальная была бы пара. Или это только кажется?

– У нее просто было плохое настроение. Впрочем, когда бывает хорошее, не знаю.

– Ей очень скучно, – вступился Игорь за благоволившую ему даму, – ей бы дело какое придумать, она бы на всякую ерунду не покупалась.

– А это мысль, – Оливия призадумалась. – На компьютерные игры ее подсадить, что ли? Но для этого ее нужно убедить, что компьютер не Раскольников и старушек не убивает, как она искренне считает.

Игорь возмущенно приподнял брови.

– Как-то ты без должного пиетета к родным относишься, – холодно укорил, отрезав себе еще солидный кусок торта. – Нужно же как-то поуважительнее. Недаром тебя никто из твоих собственных родных не любит.

Оливия вспыхнула.

– И кто же это конкретно меня не любит, имя назови, будь так любезен? – это прозвучало так зловеще, что Игорь покраснел, закашлялся и заюлил.

– Да это я так, к слову, – он неуверенно улыбнулся, глядя умильными глазками.

Не желая усугублять конфликт, Оливия резко поднялась из-за стола. И почему в последнее время они все чаще ссорятся? Ведь первые годы им было так хорошо вместе…

Быстро убрав со стола, ушла в комнату. Муж так и остался сидеть на кухне, перед последним куском торта, который доедал уже без всякого аппетита, и ругал себя за несдержанность. Ведь все наладилось, так какого лешего он брякнул про ее родных? Не следит за своим языком, это правда, но где же ему еще расслабляться, как не дома?

Просто Оливия в последнее время нервная какая-то чересчур. И что это с ней такое? Не забеременела ли случайно? От этой мысли он поморщился, но оптимистично решил, что этого не может быть, они же оба предохраняются.

Негромко включив «Пер Гюнта» Эдварда Грига, Оливия прикрыла глаза и положила голову на спинку кресла. В голове всплывали странные образы, навеянные гениальной музыкой. Заглянувший в спальню Игорь досадливо поморщился и плотно прикрыл дверь, чтоб в соседней комнате не было слышно этого ужаса. Он вовсе не шутил, говоря, что от подобной музыки у него начинают болеть уши. Он не понимал, как подобное вообще можно слушать, да еще с таким упоением. Вот джаз или рок – другое дело.

Прерывая неспешные мечтания Оливии, зазвонил телефон. Мелодия была давно знакома, и Оливия с полуулыбкой ответила:

– Слушаю тебя, мама! Как прошла премьера?

– Это было волшебно! – красивый голос Изольды Андроновны ласкал ухо. – И почему в свое время я не пошла в консерваторию?! Примы из меня бы не вышло, увы, но зато я каждый день могла бы наслаждаться таким волшебством! Это же просто рай на земле!

Оливия тихонько засмеялась. После каждого спектакля за очень редким исключением она слышала от матери подобные речи.

– Зря смеешься, Олли, – Изольда Андроновна расслышала-таки легкий смешок в телефонной трубке, – я вполне серьезно.

– Я вовсе не смеюсь, мамочка, – покачала головой Оливия. – Просто одаренным в нескольких областях людям очень трудно правильно расставить жизненные приоритеты. Вспомни Александра Бородина, Цезаря Кюи. Да таких, как они, тысячи.

– Ты права, доча, – печально согласилась с ней мать. – Заниматься нужно чем-то одним. Или наука, или искусство. На все наших коротких жизней не хватает.

Изольда Андроновна недавно защитила докторскую диссертацию на сверхзаумную медицинскую тему и с данной проблемой была знакома не понаслышке.

– Ты мне звонишь потому что на меня бабушка нажаловалась? – Оливии была неприятна эта тема, но лучше покаяться сразу, чем ждать нагоняя.

– Вот еще! – Изольда Андроновна сразу отмела подобное подозрение. – У свекрови прогрессирует деменция, она даже не может вспомнить, с кем в очередной раз с огоньком поругалась. Думаем купить ей компьютер, чтоб затормозить распад личности. Представляешь, мы в нашей лаборатории предметно выяснили, что компьютерные игрушки, особенно стрелялки и искалки, прекрасно с этим справляются.

Оливия усиленно закивала, будто мать могла ее видеть.

– Я уже говорила об этом с Игорем, но не знала, что вы в своей лаборатории занимаетесь подобными вещами.

– А, это побочный эффект, занимаемся мы вовсе другим. Я тебе звоню, чтоб в следующий раз взять тебя с собой в Мариинку, а то засиделась ты в четырех стенах. Не против?

До замужества Оливия с родителями или подругами довольно часто бывала в музыкальных театрах, а вот в последние годы – очень редко. Но что на это скажет муж?

Будто услышав нелегкие сомнения дочери, Изольда Андроновна небрежно посоветовала:

– И плюй ты на своего Игоря, сколько можно под него подстраиваться? И если б что дельное было, а то сплошное самоуничижение. Вернись уже к себе самой, пора!

Оливию будто по голове ударило. Вернись к себе? А ведь и правда, она, пытаясь соответствовать ожиданиям Игоря, отказалась от многого, что любила прежде. По сути, потеряла себя, мама права. И ради чего?

– Хорошо, купите билет и на меня, – согласилась отчего-то дрогнувшим голосом, будто собралась не в театр сходить, а совершить нечто гораздо более постыдное.

– Игорь хороший мальчик, но не для тебя, как и ты не для него. Думаю, теперь ты и сама это понимаешь, – твердо озвучила свое мнение Изольда Андроновна. – Пока, до встречи. От папы тебе привет! – и она прекратила разговор.

Оливия ощутила сосущую пустоту в груди. Что это с ней? Ведь все, на первый взгляд, хорошо. Нужно просто заняться активным физическим трудом. Пол руками помыть, к примеру, сразу легче станет. Конечно, Игорь будет недоумевать, ведь для этого есть робот-пылесос с функцией влажной уборки, ну да это ерунда.

Она направилась было в ванну за ведром и тряпкой, но вышедший в коридор Игорь нервно схватил ее за руку, останавливая.

– Наконец-то ты с нормальным выражением лица, хоть поговорить с тобой можно. Звонил отец, приглашает нас на день рождения очередной женушки.

Оливия скривилась. Которая жена по счету у свекра, не знал, похоже, даже он сам. Единокровных братьев и сестер Игорь даже и запомнить не пытался. Некоторые из них появились на свет вообще от случайных любовниц, но анализ ДНК родство подтвердил, и теперь Гавриил Иванович исправно выплачивал детям и их матерям довольно приличные отступные по досудебным соглашениям. Впрочем, это для него, весьма обеспеченного человека, было мелочью.

– Что-то не хочется, – вздохнула она.

– Что из того, хочется, не хочется, – агрессивно взвился муж. – Есть такое противное словцо – надо!

Лихорадочно горевшие на щеках Игоря пятна стали еще больше, сигнализируя, что он по-настоящему взволнован, и Оливия примирительно сказала:

– Если надо, значит, сходим. Только вот кому мы там нужны? Кстати, ты помнишь, как зовут твою очередную мачеху? По-моему, она меня моложе. Ей двадцать-то пять есть?