– Вот как, за дешевку? – усмехнулся Хаур. – Ты бы хоть в стеклышко посмотрел на застежку этой вещицы. Тогда бы понял, насколько глупо звучат твои слова.

Мужчина вздохнул, плечи его поникли.

– Я не могу купить у вас эти серьги дороже, чем потом сумею продать. А в нашем районе кто себе позволит украшение, достойное фрейлины императрицы. Так что моя последняя цена – пятьсот драт. Уверяю, никто больше мого не даст! Можете пойти и спросить у других менял. Но когда удостоверитесь, что моя цена самая выгодная и вернетесь, я уже не буду таким щедрым!

Скупщик, подбодрив себя своими же словами, приосанился. Гордо посмотрел на жреца. Меня-то он ни одним взглядом не удостоил, что взять со слабой женщины!

Хаур сделал вид, словно размышляет. Потом кивнул и сказал, обращаясь ко мне:

– Что ж, Дели, пойдем поищем другого скупщика. Если уж и правда не найдем вариант лучше, то вернемся к этому достойному сэлту и доверим ему твое приданое за полцены.

Меняла заскрипел зубами, завел глаза под веки. Как же ему не хотелось упускать хорошую вещь!

– Твоя взяла, – простонал он, – называй свою цену!

– Полторы тысячи, – спокойно сказал жрец.

– Что? За эти ржавые…

– Все-таки ювелир ты отвратительный, нечего на тебя и время-то тратить, – махнул рукой Хаур, – мы пойдем к тем, кто поболе твоего понимает.

– Семьсот! – хмуро бросил скупщик.

– Тысяча двести, – не сдавался жрец.

Я с восхищением следила, как умело торгуется Хаур. Откуда у жреца королевского храма такие навыки?

Вокруг палатки собрались зеваки, подбадривали то одного, то другого, давали советы обоим. Представление, да и только!

Мужчины ударили по рукам, когда определилась цена в девятьсот пятьдесят драт.

Меняла отсчитал монеты, чуть не плача над каждой из них, жрец каждую подержал в руках и положил в кожаный мешочек, затем достал вторую серьгу, обе передал скупщику.

По тому, насколько алчно блеснули глаза торговца, я поняла, что он прекрасно знает, где взять щедрого покупателя. И уверен, что выгадает себе отличную цену.

– Прости, что пришлось отдать столь ценную вещь меньше, чем за половину ее стоимости, – извинился Хаур, стоило нам отойти подальше от палатки.

– Ничего, – улыбнулась я, – ты и так торговался будто демиург. Я не надеялась выручить хоть сотню монет. А за удобные башмаки готова выменять свой браслет с бриллиантом.

– Этого не потребуется, – вздохнул с облегчением мой спутник, в котором я все больше видела отца, – сейчас подберем тебе что-нибудь. И из одежды тоже.

Торговцы устроили на нас настоящую охоту!

Накидывались с туфельками разных фасонов, пригодных разве что на бал пойти. Но я четко понимала, что мне нужно. А присутствие рядом жреца, который лучше всех умел торговаться, облегчало задачу многократно.

В итоге спустя полчаса я обзавелась парой отличных, добротных кожаных башмачков на плоской подошве, всего за тридцать драт.

– Тебе понадобятся теплые колготки, ночи в Даэре холодные. Особенно в горах, куда мы скоро направимся.

Хаур потянул меня к прилавку с женскими вещами.

– Мне бы их примерить, – сказала я, нерешительно беря в руки две пары колготок.

– Пожалуйста, сэли, – с готовностью предложил торговец, – вон там примерочная, за соседней палаткой. Нам ей можно пользоваться.

Жрец кивнул, отпуская меня.

Первые же колготки сели на мне идеально. Мягкие, качественные, никаких режущих швов и торчащих ниток. Я решила на вторые даже время не тратить, как услышала голоса на улице. Примерочная была сколочена из тонких досок, а внутри обтянута тканью. Так что все происходящее снаружи не оставалось для меня секретом. А вот я оставалась невидима.

– Видел этих приезжих? – вопрошал молодой мужской голос. – Девка молодая и старик, муж ее. С берегов Фенимолки вроде как сбежали. Из зажиточных, Эмола у них дорогие серьги купил. Так что и деньгами богаты, и наверняка еще побрякушки есть.

– Да и баба загляденье, – причмокнул второй собеседник, постарше, – что предлагаешь?

– Проводим их незаметно до гостиницы. А там заманим в место понадежнее. Девку в заложники возьмем, пусть нам старикашка за нее выкуп несет.

– Но от такого залога быстро никто не откажется! Как с этого блюда пробу не снять?

– Да мы бедняжке услугу этим окажем. Каково ей с дряхлым пеньком-то в постели?

– Того гляди, и сама у нас остаться потом захочет!

И оба довольно захохотали.

4.4

– Отличные колготки, берем, – спокойно сказала я, слегка касаясь руки Хаура. Он сразу понял: что-то не то.

Расплатился за товар. Взглядом поискал место укромнее.

– Дальше! – шепнула я.

Кивнув, он быстро потащил меня вдоль вещевых рядов, увлекая в сторону овощных и бакалейных лавок. Народу там тоже было немало, но там толклись в основном люди степенные, облеченные целью накормить семью.

Тряпки же и безделушки привлекали и обычных зевак, для которых других развлечений в небогатом людском квартале Даэры не нашлось.

Достав небольшое зеркальце в золотом ободе, одну из своих вещиц, которую я тоже не против была продать, я поймала отражение позади.

И вскоре увидела двоих мужчин, совершенно не похожих на покупателей молока или сушеных бобов.

Заглянув в мое зеркальце, Хаур накрыл его ладонью и прошептал:

– За нами слежка?

Я просто кивнула.

– Пойдем-ка сообразим себе хлеба к ужину, – сказал он громко.

Пекарня была как раз перед нами.

Мы вошли внутрь, дверь закрылась звякнув колокольчиками.

Круглая, пышная продавщица приветливо нам улыбнулась.

– Милая сэли, – обратился к ней Хаур, – мою жену домогается ее старый владелец, у которого я ее честно выкупил. Но человек он молодой, я боюсь не справиться с ним. Не могли бы вы помочь нам выйти через черный ход?

На прилавок легло мое зеркальце, которым невозможно не залюбоваться, будучи женщиной.

И когда он его успел у меня перехватить?

– Каков нечестивец! – возмутилась продавщица. И я побоялась, что эта фраза адресована Хауэру.

Но к счастью, жрец выбрал верную легенду для этой славной сэли.

Прибрав зеркальце под прилавок, женщина указала нам на штору влево от себя:

– Идите туда, там выход на тупичок, в котором наши подсобки.

– Только осторожнее, сэли, этот негодяй буйный, может бегать искать нас по всем палаткам.

– За это не волнуйся, дорогой, – усмехнулась продавщица.

Тут же из-за ее спины показался огромных размеров мужчина с такой мрачной физиономией, словно он питался не умопомрачительными булочками из пекарни, а камнями с гор Драторина.

Поблагодарив нашу спасительницу, мы выскользнули в закоулок, как и предупреждала продавщица сдобы.

Пробравшись по узкому пространству между складами, оказались у ворот рынка.

– Расскажи, что случилось, – попросил Хаур.

Я коротко изложила ему суть подслушанного.

– Плохо дело, – помрачнел он, – эти разбойники нас разыщут. Наведут справки, раз уж мы им на глаза попались. Так что скорее идем в гостиницу и постараемся покинуть ее незамеченными. Уплаченный за номер задаток пропадет, но жизнь дороже. Хорошо бы лошадей забрать. Можно бы вступить в бой, но нельзя привлекать внимание.

Это точно. Я его понимала. Когда ты разгуливаешь по столице вражеского государства в компании заочно приговоренной к смертной казни девицей, хочется оставаться незаметным как можно дольше.

Благодаря маневру Хаура, мы оторвались от наших преследователей, добрались до гостиницы довольно быстро. Зайдя в комнату, взяли скудные пожитки. Можно было уходить.

Однако, пытаясь отвязать лошадей, столкнулись с трудностью – узлы не поддавались ни пальцам, ни кинжалу!

– Заговоренные эльфийской магией веревки.

К нам сзади незаметно подошел полукровка.

– Решили прогуляться верхом по городу?

– Да, нам нужно дальше, к горам, – сказал Хаур.

– Но ведь за две ночи заплачено, деньги мы не возвращаем, – напрягся управляющий.

– Знаю. Но нам надо ехать.

Полукровка поскреб за острым длинным ухом и решил:

– Оплату я отдать не могу, но соберу вам в дорогу еды.

– Это огромная с вашей стороны услуга, – просветлел лицом обычно хмурый жрец.

Служащий отвязал коней, дал им напиться. Когда мы уже привязали к седлам сумки, полукровка принес два кожаных увесистых мешка.

– Здесь провиант и вода каждому на сутки, – сказал он, – не знаю, зачем вам вглубь Даэры, но желаю удачи.

Мы тронулись, стараясь выбирать безлюдные места.

– Ты говоришь так, словно и правда знаешь, куда нам нужно, – сказала я, когда мы въехали в прозрачную рощу.

– Знаю. Пока ты примеряла колготки и услышала, что нас собираются убить, я беседовал с продавцом. И узнал новый слух – император Кайтон, когда узнал, что сотворили с его матерью, сам полетел в Гардию, разорил королевский дворец и лично забрал какой-то артефакт, бывший предметом гордости сэлонимов Приграничья.

– Святыня Магики! – ахнула я.

Значит, это я самого императора видела. Жаль, не разглядела. Со спины – дракон и дракон. Правда, в голосе и правда чувствовалось небывалое величие. Особенно, когда он велел оставить меня в покое. Будто даровал жизнь и имел на это право.

– До этого я сомневался, что артефакт точно доставили во дворец. Думал, возможно он пока что в одном из военных лагерей или в сокровищницах, куда солдаты почестнее стаскивают трофеи. Но раз Кайтон сам забрал артефакт, значит нам без всяких вариантов нужно в сердце Даэры. К великим драконьим горам.

Драконы предпочитают жить на высоте, строят свои замки в горах. Дворец императора – не исключение. Расположен он так, чтобы бескрылым до него добраться было невозможно.

Рабов и прислугу из сэлонимов доставляют туда по воздуху. С этой целью изготавливают огромные деревянные короба, к которым крепятся длинные жерди. Получается что-то вроде крытых носилок. Внутрь набивается народ. И драконы-прислужники императора хватаются за жерди и поднимают короб на посадочную площадку дворца.

Там уже распределяется, кого куда – на кухню, в уборщики или для прочих хозяйственных надобностей.

– Наверняка, в ближайшее время среди рабов его императорского величества будет пополнение, – сказал Хаур, – и нам надо попасть в одну из переносок. Даже если придется подкупить драконов-доставщиков твоими драгоценностями. Ты будешь первой принцессой, Адела, которая заплатит за то, чтобы ее взяли в рабыни.

ГЛАВА 5. Кайтон Даэрд. Сыновья скорбь

Кайя угасала.

Ее кожа стала пепельной, словно золой присыпана. На щеках появились черные пятна. Дракон при смерти выглядит именно так.

Я смотрел на нее, и в груди моей поднималась ярость.

Нет ничего хуже для владыки мира, чем чувствовать свое бессилие. Есть вещи, которые ни купить, ни завоевать.

– Мы можем только молиться, великий император, – лекарь Райко Наирн скорбно поджал губы. Мне захотелось его убить. Выпустить кишки и поджечь. Но я понимал, что этот гнев направлен вовсе не на целителя, а на саму ситуацию. И держался.

– То есть, ты считаешь, Райко, что работа лекарей закончилась и пришло время жрецов? – спросил я, сам удивившись тому, как звучит мой голос.

Кайя была без сознания третий день.

– Надежды на целебную магию нет, – подтвердил Наирн, – верховная дерра уходит от нас.

Я закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы не спалить все вокруг.

Приграничье и так выжжено, Гардия лежит под собственными обломками, а король Матиас Атейн объявлен в моей империи преступником, как и все члены его семьи. Любой Атейн подлежит смертной казни на центральной площади Даэры.

Заговоренная магическая стрела пробила грудь моей матери, когда она была в человеческом облике.

Слабой, хрупкой оболочке.

Острый наконечник, смоченный ядом, прошел рядом с сердцем, ломая ребра и протыкая легкие.

Кайя выдыхала кровь и пену.