Рэнсом морщится, проводя рукой по своим растрепанным каштановым волосам.

– Мне это нравится не больше, чем тебе, Мэл. Я бы с удовольствием задал трепку этой карге своими руками. Но если нас упрячут за решетку, мы не сможем помочь Уиллоу.

– Вот срань!

Я снова бью кулаком по стене, поскольку знаю, что он прав. Но я ненавижу эту правоту.

– Давайте просто… начнем сначала, – предлагает Рэнсом, хотя его голос звучит так же измученно, как и у всех нас. Мы обсуждали это так много раз, но так и не приблизились к какому-либо пониманию. Мы не можем просто так сдаться. – Что мы знаем?

– Мы знаем, что Трой приехал в Детройт, – автоматически отвечает Вик. – Я проследил за ним до города, но не дальше. Он связался со своей семьей, сказал им, что его не будет некоторое время. В офисах их корпорации его тоже не было. Он в общем-то испарился.

– И забрал с собой Уиллоу, – бормочу я. – Вряд ли есть много мест, где он мог бы прятаться, черт его дери.

Вик бросает на меня быстрый взгляд.

– Это большой город, Мэлис. И, как я не устаю повторять, у Коупленда есть деньги, чтобы оставаться незамеченным. Уверен, с его состоянием запросто можно нанять команду наемников, которые помогут ему прятать пленницу и как следует замести любые следы.

Слово «пленница» он произносит так, словно лимон прожевал, а у меня все внутри переворачивается. Мое солнышко… она слишком сильна, чтобы быть просто пленницей какого-то ублюдка, но сейчас она, по сути, и есть в плену.

Я меряю шагами комнату, чувствуя себя подавленным, запертым в клетке, будто животное. Если понадобится, я уже готов выбежать прочь из этого гребаного отеля и разнести на хрен весь город на части, разрушить до основания, лишь бы найти Уиллоу.

Каждая проходящая секунда – как нож в сердце, который вонзается все глубже и глубже. Чем больше я думаю о том, через что она, возможно, проходит, как она, возможно, страдает, тем острее становится этот нож и тем больнее он режет.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но тут Вик внезапно выпрямляется. В его позе есть что-то резкое, какая-то настороженность, которой не было минуту назад.

– Постойте-ка, – говорит он.

Рэнсом в мгновение ока оказывается рядом с Виком, а я следую за ним. Во мне бурлит энергия, адреналин. Мы заглядываем Вику через плечо, не совсем понимая, что он там нашел. Его пальцы бегают по клавишам, печатая еще яростнее, а затем он откидывается на спинку стула.

– Вот, – говорит он слегка дрожащим голосом. – Я кое-что нашел. Недвижимость, которую Трой недавно приобрел. Черт, а он умеет заметать следы. Купил через подставную компанию, между ним и этим домом нет никакой связи. Но он принадлежит ему. Я в этом уверен.

– Ты о чем? – спрашиваю я, переходя сразу к делу.

– О том, что у него есть место, о котором мы раньше не знали. Я почти уверен, что оно принадлежит ему.

Мы все напрягаемся, обдумываем.

– Можешь получить снимки камер с этого места? – спрашиваю я Вика, вцепившись в спинку его стула. – Нужно быть уверенными, что этот дом его. И там ли он.

Пока я говорю, Вик, сузив глаза, уже работает.

– Место отдаленное, за пределами города, – говорит он, медленно выговаривая слова и одновременно просматривая информацию, которую собирает в режиме реального времени. – Похоже на какую-то хижину в лесу. Возможно, он купил этот дом как своего рода убежище на случай, если ему когда-нибудь понадобится залечь на дно. Или как место, где он мог бы заниматься своими темными делишками, оставаясь незамеченным. Посмотрим, что я смогу нарыть.

Еще несколько напряженных минут мы наблюдаем за работой братишки. Я знаю, что торопить его бесполезно. Но в то же время чувствую нетерпение, хочу, чтоб он поторопился. Отчаянно желаю, чтобы из его поисков что-то вышло.

Наконец Вик показывает несколько размытых кадров.

– Вот это сделано примерно неделю назад, – говорит он. На кадрах пара машин с тонированными стеклами едут по извилистой дороге, которая, как я полагаю, ведет к хижине.

– В этом районе не так много машин, – объясняет Вик. – По этой дороге почти не ездят машины. И время выбрано подходящее. Так что…

– Так что это наверняка она, – заканчивает Рэнсом.

– Это самая надежная зацепка, которая у нас есть, – соглашается Вик.

Мышцы, готовые к действию, напрягаются. Я, черт возьми, больше не могу ждать.

– Этой инфы уже более-менее достаточно, можно начать действовать, – говорю я им, после чего хлопаю ладонями по спинке стула Вика и отступаю назад. – Поехали.

Рэнсом бросает на меня взгляд, хотя уже направляется к шкафу, где мы храним оружие, купленное за последние несколько дней до этого.

– Ты же знаешь, что это будет нелегко, правда? С Троем будет охрана. И, учитывая, насколько хорошо была обучена команда, которая приехала за нами в Мексику, он, вероятно, не станет рисковать.

Я одариваю его мрачной улыбкой, хрустя костяшками пальцев.

– Ладно. Сегодня я в настроении убить не одного ублюдка.

6
Уиллоу

Маленькое пространство, в котором я оказалась, внезапно заливает свет, и мне приходится смаргивать слезы, так как он обжигает мне глаза.

Когда я поднимаю взгляд, то вижу Троя – на его губах играет самодовольная улыбка, которую я уже начала ненавидеть. Он смотрит на меня сверху вниз.

– На этот раз будешь хорошей девочкой? – спрашивает он с издевательской снисходительностью, как будто разговаривает с ребенком или домашним животным. – Уже начала усваивать урок, женушка?

С трудом сглатываю и киваю.

Он уже несколько раз запирал меня в этой импровизированной могиле. На самом деле, столько раз, что я уже начала сбиваться со счета, терять ощущение времени по мере того, как дни сливались воедино. Я даже не знаю, как долго здесь пробыла.

Иногда он выпускал меня поесть, а потом снова брал меня силой.

Несмотря на все это, мне каким-то образом удалось сохранить хоть какую-то крупицу здравомыслия, не сломаться. В голове звучит голос Мэлиса, говорящий мне, что я сильная, и это помогает мне в самые тяжелые моменты. Будучи в одиночестве, я составляла план, как выбраться, освободиться, выстраивала его в своем сознании, пытаясь не думать о том, что происходит с моим телом.

Я послушно давала Трою то, что он хотел, с момента моей вспышки в ту первую ночь, ведь когда я сопротивляюсь, кажется, будто он еще больше наслаждается тем, что ломает меня. Отсутствие сопротивления вызывает у него эту ужасную ухмылку, но, надеюсь, тоже оставляет его довольным.

План, конечно, рискованный, особенно учитывая, что Трой показал себя более хитрым и вероломным ублюдком, чем я думала изначально. Но это единственный возможный путь к отступлению, так что я должна попробовать. Не важно, насколько это опасно, не важно, насколько сильно сведет с ума.

Хуже всего то, что иногда я уже не могу сказать, притворяюсь ли вообще. Границы между ложью и правдой так же размыты, как и время, и это заставляет меня чувствовать себя дезориентированной и оцепеневшей, как будто я чужачка в собственном теле.

Черт. Может, он и правда ломает меня.

Трой наклоняется, берет меня за руку и помогает выбраться из тесного пространства. Мне хочется отодвинуться от него, но я заставляю себя этого не делать.

Он замечает, как податливо и свободно я держусь в его объятиях, и одобрительно улыбается.

– Вот так,– напевает он, и от фальшивой доброты в его тоне у меня к горлу подкатывает тошнота.– Ты замечательная ученица. Очень скоро сможешь появляться на публике под руку со мной. Я приведу тебя в порядок, одену во что-нибудь получше того дерьма, которое ты носила раньше, и никто никогда не догадается, что ты дочь шлюхи. Они никогда не узнают, что ты просто переработанный мусор. Моя милая маленькая женушка.

Словно не в силах сдержаться, он опускает голову и прикусывает меня за шею, и я сжимаю губы, а пальцы ног впиваются в твердое дерево. Я изо всех сил стараюсь не реагировать на боль. Когда Трой проводит языком по следу от укуса, я зажмуриваю глаза, не желая проронить ни слезинки.

Он не победит.

Я не позволю ему победить.

Трой отстраняется, секунду изучает мое лицо, а затем удовлетворенно кивает.

– Пойдем со мной, – говорит он, и его тон возвращается к той фальшивой нежности, которую я презираю. – Я помогу тебе привести себя в порядок.

Он говорит это с таким великодушием, будто это не его вина, что я вся в грязи и пыли с ног до головы.

Дернув подбородком и схватив меня за руку, он ведет меня по коридору вверх по лестнице на второй этаж. Когда мы добираемся до ванной, примыкающей к его спальне, он начинает снимать с меня одежду. Я просто стою на месте, поднимая руки, когда нужно, стаскиваю штаны. Его руки ощупывают мое тело, и я борюсь с желанием содрогнуться от отвращения, когда по моей коже пробегают мурашки от его прикосновений.

Я прикусываю кончик языка, сосредотачиваясь на боли, причиняемой самой себе, а не на всех остальных ощущениях в теле.

– Давай-ка, – говорит Трой, помогая мне дойти до душа и включить его.

Ты сможешь это сделать. Ты должна быть сильной. Если позволишь ему сломить тебя, то никогда отсюда не выберешься. Тебе просто нужно это вытерпеть. Тебе просто нужно пройти через это.

К счастью, Трой не лезет в душ вместе со мной. Мне позволено хотя бы на несколько минут уединиться за стеклянной дверью. Я быстро принимаю душ, смываю грязь, зная, что призрачное ощущение прикосновения Троя снова вернется, как только я выйду из душа.

У меня нет никаких иллюзий, что он вытащил меня из подпола просто поболтать.

Задерживаться я не рискую, поэтому, как только отмываюсь, выключаю воду и выхожу из ванной. Трой ждет меня с полотенцем в руках. Но вместо того, чтобы протянуть его мне, он держит его в руках так, чтобы я не могла дотянуться. Его взгляд обжигает. Он оглядывает меня с головы до ног, жестокие глаза следят за каплями воды, скользящими по моей коже.

Я чувствую, как его взгляд задерживается на моих шрамах, и что-то в его лице немного меняется.

– Тебе очень повезло. – Он фыркает от смеха. – Я женился на тебе, несмотря на все эти шрамы. Никто другой не захотел бы. Однако, в отличие от всех них, я смотрю в будущее. Вижу потенциал, скрытый за этим безобразием. Я всегда знал, что дурнушки трахаются, как богини, и оказался прав. Однажды ты поблагодаришь меня за то, что я выбрал тебя.

Его слова внезапно напоминают мне то, что сказала Оливия, когда я видела ее в последний раз. Что когда-нибудь я буду благодарна за это. Это заставляет меня ненавидеть Троя – ненавидеть их обоих – еще больше.

Они оба верят в то, что каким-то образом оказывают мне услугу. Да даже навсегда остаться нищим ничтожеством было бы лучше, чем этот ад.

Отбросив полотенце, Трой протягивает руку и проводит ладонью по моему боку, поглаживая изгиб бедра. В отличие от того, как братья Воронины – особенно Вик – прикасались ко мне, он избегает моих шрамов, словно не выносит того, как они ощущаются под пальцами.

Его рука скользит вверх по моей руке, к моим мокрым волосам, и когда он запускает пальцы во влажные пряди, я готовлюсь к тому, что он, как обычно, дернет меня на себя. На этот раз он нежнее, чем я ожидала, притягивает меня ближе и целует.

Вместо того чтобы отдернуться или напрячься, как мне хотелось бы, я заставляю себя поцеловать его в ответ. Приходится закрыть глаза, крепко зажмуриться, чтобы не видеть его лица, но даже тогда я ощущаю его запах, а скользкий язык проникает в мой рот, точно извивающийся слизняк. Желудок скручивает, и я задаюсь вопросом, чувствует ли он вкус желчи, которая поднимается к моему горлу.

Но, похоже, что нет, поскольку он издает горловой стон. И этого небольшого участия с моей стороны оказывается достаточно, чтобы Трой через мгновение отстранился с довольным видом.

– Ты учишься, – говорит он, кивая. – Правда?