Все обрушивается на меня в один миг, пока мой разум пытается переварить произошедшее. Сидение взаперти в тесном подполе, почти что голодание, и Трой, снова и снова овладевающий моим телом. Эмоции зашкаливают, и я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги. Они дрожат так, словно едва выдерживают мой вес, адреналин бурлит внутри, отчего моя кожа становится холодной и липкой.

С моих губ срывается тихий стон, едва различимый на фоне других звуков, наполняющих холл, и Рэнсом тут же поворачивается ко мне.

– Уиллоу, – бросаясь ко мне, говорит он хриплым от облегчения голосом.

Это, кажется, выводит Мэлиса и Вика из состояния ярости, и они оставляют Троя там, где приперли его к стене, и тоже подходят ко мне.

Какое-то мгновение все, что я могу делать, это смотреть, как они собираются вокруг меня. Я потрясена, дрожу, растеряна, и когда открываю рот, то оттуда выходит лишь тишина.

– Привет, – бормочет Рэнсом. – Теперь ты в порядке. Ангел?

– Она в шоке, – говорит Вик.

– Неудивительно, после того, через что этот ублюдок заставил ее пройти, – рычит Мэлис.

– Уиллоу, кивни, если слышишь меня, – голос Рэнсома тих, в его сине-зеленых глазах светится беспокойство.

Я смотрю на него и чувствую, что киваю, хотя на самом деле не осознаю, что отдала своему телу такую команду.

Он улыбается, ярко и безупречно, как и всегда.

– Хорошая девочка. Вот так. Мы с тобой. Сейчас мы вытащим тебя отсюда. Черт, что этот монстр с тобой сделал?

Он видит, как я, должно быть, выгляжу: растрепанные волосы, синяки на коже после драки с Троем, изможденное лицо и ввалившиеся глаза.

Мэлис издает низкий горловой звук, похожий на стон раненого животного. Он снимает куртку и передает ее Рэнсому, а тот помогает мне в нее завернуться.

– Ну вот, – бормочет Рэнсом. – Все в порядке, красавица. Ты с нами. Мне чертовски жаль, что мы не пришли раньше. Но теперь мы здесь.

Это всё правда.

Ребята кучкуются вокруг меня, пока Трой не пропадает из поля зрения. Они здесь, настоящие, а не просто плод моего измученного разума.

– Я… – мой голос срывается, поэтому я сглатываю и пытаюсь снова. – Не могу поверить, что вы пришли. Вы нашли меня.

– Мы всегда тебя найдем, – говорит Мэлис. – Всегда. – Но сила его слов не отражается на его лице. На нем измученное выражение, в глазах что-то затравленное. – Мы старались прийти раньше. Как только они тебя забрали. Пытались добраться до тебя.

Я киваю, потому что знаю. Знаю, что они были бы здесь в тот же день, когда меня похитили, если бы могли. Я могу представить, как они лихорадочно искали, переворачивали весь город с ног на голову, чтобы выйти на мой след. У меня нет сомнений на этот счет.

Рэнсом протягивает руку и касается моего лица, привлекая мое внимание к себе. Он откидывает мои волосы назад, заправляя их за уши, а Трой за спинами братьев издает низкий стон.

– Что случилось? – спрашивает Рэнсом. – Что он сделал?

По правде говоря, пусть я и пережила весь этот кошмар, думать о нем я не хочу. Не хочу ворошить прошлое. Но парни пристально смотрят на меня, и я пытаюсь выдавить из себя хоть какие-то слова.

Я облизываю губы, и мне требуется несколько попыток, чтобы заговорить.

– Он… он как-то приволок меня сюда. Я была не в себе всю дорогу, поэтому не знаю, как. Когда действие снотворных начало заканчиваться, и я очнулась, я была… была в свадебном платье. Они с Оливией заставили меня выйти за него замуж, чтобы выполнить условия сделки.

Мэлис стискивает челюсти, в его темных глазах снова вспыхивает ярость. Лицо Вика – сплошные резкие черты, а тело почти неестественно неподвижно, как будто внутри него такой хаос, что одно малейшее движение – и он вырвется на волю.

– Тогда он… – Я сглатываю. – Он сказал, что мы должны вступить в брак, и он…

Я обхватываю себя руками и отстраненно замечаю, что мое дыхание снова становится резким и поверхностным. Зубы стучат, я не могу выдавить из себя ни слова.

– Все в порядке, – говорит мне Вик мягким голосом, хотя выражение его лица совсем не такое. – Тебе не обязательно это говорить.

Они, несомненно, и сами могут сложить все кусочки мозаики воедино. Они ворвались сюда и увидели Троя на мне, к тому же он послал в их адрес достаточно угроз, чтобы они поняли, что здесь случилось. По крайней мере, большую часть событий.

Я опускаю глаза, внезапно почувствовав… не знаю. Наверное, подавленность, злость и обиду.

– Простите, – шепчу я.

По подбородку скользят чьи-то пальцы, и когда я поднимаю взгляд, то вижу перед собой Мэлиса. Его ноздри раздуваются при каждом вдохе, а в глазах столько ярости, как никогда прежде, но я знаю, что она направлена не на меня. Он злится за меня.

– Тебе, черт подери, не за что извиняться, – говорит он низким хриплым голосом. Затем подходит ближе и заключает в крепкие объятия, прижимаясь губами к моим спутанным волосам.

Я таю рядом с ним, ведь это то, чего я хотела все то время, что была вдали от этих мужчин. Я хотела раствориться в них, позволить им окружить меня заботой, безопасностью. Чтобы они напоминали мне, каково это – быть любимой.

Мы стоим так довольно долго, Мэлис не отпускает меня, пока я сама не отстраняюсь, словно он держал бы меня так до скончания веков, если бы мне было нужно. Но когда мы разнимаем объятия, выражение его лица меняется. Какая бы нежность по отношению ко мне не была на нем запечатлена, она затмевается гневом и ненавистью, наполняющими его черты, когда он снова поворачивается к Трою.

Мой бывший похититель привалился к стене, его голова склонилась набок. Я и не заметила, что он потерял сознание, но, учитывая, что у него проткнуты обе руки, вывихнуто раненое плечо, а на лице страшные побои, нанесенные парнями, – это неудивительно.

Мэлис подходит к нему и, схватив за волосы, вздергивает его голову вверх. Трой стонет что-то бессвязное, и Мэлис сильно бьет его по лицу.

– Просыпайся, мать твою, – рычит он. – Я хочу, чтобы ты был в сознании.

Трой несколько раз моргает, приходя в себя. На его лице отражаются боль и страх. Наконец его затуманенный взгляд фокусируется на Мэлисе, и от прежнего самодовольного превосходства не остается и следа. Теперь Трой выглядит ужасно испуганным, то есть тем же чертовым трусом, каким всегда был в глубине души.

– Ты причинил боль девушке, которую я люблю, – говорит Мэлис, глядя ему в лицо. – И сейчас ты узнаешь, что случается с людьми, которые так поступают. Спойлер – ничего хорошего.

Он достает из-за пояса пистолет и сует его между губ Троя. Трой пытается бороться, давится, стараясь выплюнуть металлический ствол, но тщетно. От движения он лишь испытывает боль из-за воткнутых в руки ножей.

В его глазах – безумие ужаса, один из них почти заплыл, а в уголках стоят слезы, готовые вот-вот пролиться.

Палец Мэлиса сжимается на спусковом крючке, и мой пульс учащается. Прежде чем я успеваю подумать о том, что делаю, я бросаюсь вперед, становясь между Рэнсомом и Виком.

– Стой! – заикаясь, выдаю я.

Мэлис колеблется, но я все еще вижу его палец на спусковом крючке. Я с трудом сглатываю, на мгновение отгоняя паническую дрожь. Для этого мне нужна ясная голова.

– Стой, – повторяю я, на этот раз мой голос звучит тверже. – Ты не можешь убить его.

8
Мэлис

Где-то на задворках разума я понимаю, что Уиллоу что-то говорит, но ее слова едва доходят до меня сквозь красную пелену, заполняющую разум. В этот момент я похож на зверя, на демона, сотканного из чистой ярости. Гребаного мрачного жнеца с единственной целью на этой земле.

Покончить с человеком, стоящим передо мной.

После того, что он сделал с Уиллоу, он этого заслуживает. Урод заслуживает умереть самым мучительным способом, который я, черт возьми, только могу себе вообразить; заслуживает почувствовать каждую крупицу боли, которую он, вероятно, причинил ей.

Мой палец так и теребит спусковой крючок. Мне хочется нажать на него и размазать мозги этого ублюдка по стене тюрьмы, в которой он держал Уиллоу.

Но я слышу ее слова о том, что его нельзя убивать – во второй раз более настойчиво – и, поворачивая голову, смотрю на нее, тяжело дыша. Пистолет все еще во рту Троя.

Я качаю головой, практически вибрируя от ярости. Когда заговариваю, мой голос звучит как сдавленный скрежет, а слова выходят скорее рыком, нежели чем-то еще.

– Ты не можешь помешать мне убить его, – говорю я ей. – Не можешь просить о таком.

То, что он сделал с Уиллоу… мне это знакомо. Я знаю, каково это – быть беспомощным, когда тебя используют. Я знаю, как эта хрень долбит мозги, как пытается сломить дух.

– Мэлис…

– Нет, – рычу я. – Он прикасался к тебе. Он причинил тебе боль. Я убью его за это.

Уиллоу качает головой.

– Я знаю. Знаю, Мэлис. Но просто… подожди. Пожалуйста.

Я делаю глубокий вдох, затем еще один. Монстр во мне говорит: «К черту все это». Приказывает мне нажать на курок. Покончить с жалкой жизнью этого человека прямо сейчас и воздать ему по заслугам.

Но Уиллоу смотрит на меня своими сияющими карими глазами и говорит: «Пожалуйста». Мне приходится послушаться. Хотя каждая частичка меня сопротивляется этому. Я мучительно медленно вытаскиваю пистолет изо рта Троя. Рука прямо-таки не хочет этого делать.

Уиллоу с трудом сглатывает и идет вперед на нетвердых ногах. Вик и Рэнсом стоят рядом, поддерживают ее, помогают подойти ближе и следят, чтобы она не упала.

Она делает несколько шагов ко мне и Трою, ее взгляд тверд.

Трой начинает сопротивляться сильнее, когда она приближается к нему, но попытка жалкая. Походит на борьбу того, у кого больше нет сил сопротивляться, как у раненого животного, которое знает, что его убьют, как только капкан сомкнется вокруг его лапы. У него нет сил вырваться, и он уже ясно понял, что мы позаботились о его телохранителях по пути сюда.

Вышло грязнее, чем я предпочитаю – было слишком много ситуаций, когда меня или моих братьев едва не подстрелили. Но порядок наводить было некогда. Вик провел разведку, насколько мог, но мы все же решили действовать вслепую – и чертовски хорошо, что мы это сделали. Доберись мы сюда чуть позже, не знаю, смог бы я себя вообще простить.

Уиллоу останавливается всего в нескольких футах от Троя.

Пусть она и наверняка по-прежнему в шоке, выглядит все же невероятно сильной. Хотя мои братья все еще поддерживают ее, она уже стоит на ногах, дрожь немного утихла, а голова высоко поднята.

Во мне вспыхивает гордость.

Не важно, что этот ублюдок с ней сделал, это ее не сломало. Он не уничтожил ее силу или дух. Она смотрит в лицо своему мучителю, своему ночному кошмару, противостоит ему, не отступая ни на шаг, и в этот момент я начинаю любить ее сильнее, чем когда-либо прежде.

Она делает глубокий вдох, ее плечи поднимаются и опускаются, пока она собирается с духом. Когда она заговаривает, ее голос тих, но четок.

– Ты помнишь, что я сказала тебе, когда ты привел меня в ту комнату, чтобы я вышла за тебя замуж? – спрашивает она его.

Трой моргает, ничего не говоря.

Я слегка встряхиваю его, прищурившись.

– Она задала тебе гребаный вопрос.

Сволочь бормочет что-то неразборчивое, но это не имеет значения, поскольку Уиллоу отвечает за него:

– Я просила, чтобы вы с Оливией просто заключили сделку без меня,– шепчет она.– Чтобы вы меня не вмешивали. Я умоляла вас обоих просто не заставлять меня это делать. Но ты сказал «нет». Ты сказал, что ничего не хочешь получать просто так, и настоял на том, чтобы я стала твоей женой. Ты хотел жениться на мне. Так что теперь… Я собираюсь получить то, что причитается мне как твоей жене.

На последнем слове ее голос срывается, и этого почти достаточно, чтобы заставить меня засунуть пистолет обратно ублюдку в рот и разрядить всю обойму. Но я этого не делаю, потому что начинаю понимать, к чему клонит Уиллоу. Меня снова переполняет восхищение этой красивой, неукротимой женщиной: такой мягкой и деликатной, но со стальным стержнем внутри.