Скорость росла медленно, а вот топливо таяло, словно на него набросился табун денебских шестиногих лошадей, способных за пару минут выхлебать цистерну азота в полторы тонны. Бортовой компьютер тем временем не забывал аккуратно обновлять цифры сближения со спешащей к ним «на помощь» эскадрильей штурмовиков, в количестве двадцати девяти штук. Всё-таки кто-то не сумел взлететь. Бардак, кругом бардак!

Преследователи настигали – расстояние сокращалось слишком быстро.

– Боюсь, мы не успеем, Стас, – Дик высказал очевидное.

Индикатор ускорения мигал тревожным красным светом, предупреждая, что подбирается к пределу технических возможностей двигателя.

– Выжми ещё немного, – попросил Стас, вглядываясь в цепочку мелькающих цифр. – Небольшой резерв у нас имеется. Если повезёт…

Дик подчинился. Теперь индикатор не просто горел красным, но и тихонько попискивал, настойчиво обращая внимание пилотов на то, что работает в недопустимых условиях.

– Позволю себе дать совет, – вдруг заговорил Колобок, всё это время стоически хранивший молчание. – Если отключить прямо сейчас несколько систем корабля, например, искусственную гравитацию, охлаждение и рециркуляцию воздуха, то, по моим расчётам, можно будет добавить к тяге процентов пятнадцать. С вероятностью девяносто девять процентов этого будет достаточно, чтобы достичь норы прежде, чем до нас доберутся охотники. И ресурсов системы жизнеобеспечения как раз должно хватить до выхода с той стороны дыры.

– А что с оставшимся одним процентом? – задал вполне очевидный вопрос Стас.

– Есть возможность, что конструкция «Лиса» не выдержит нагрузки и развалится. Но, прошу заметить, это очень маленькая вероятность. У древних кораблей надёжность повыше, чем у современных новоделов. Если экстраполировать тенденцию строительства космических аппаратов и прочность применяемых материалов, то прогнозирую, что лет через тридцать начнут строить такие лоханки, которые будет разваливаться после двух-трёх перелётов. А потом дойдём и до одноразовых кораблей.

– Одноразовые корабли? Надеюсь, я до такого не доживу, – фыркнул Дик.

– Ну так что? – спросил Стас у напарника. – Рискнём? Или будем сдаваться?

Формальный, в общем-то, вопрос. Прекрасно зная характер приятеля, он не сомневался в ответе.

– Продолжаем полёт, – жёсткая улыбка тронула губы Дика. – Теперь у нас, Стас, одна дорога…

Как всегда, в критических ситуациях мнения друзей полностью совпадали.

– Отключить системы гравитации, охлаждения и циркуляции воздуха, – капитан провёл пальцем по голосовому сенсору и отдал приказ корабельному компьютеру.

Тела сразу сделались легче, но благодаря фиксирующим ремням остались в креслах. Зато по рубке пустились в полёт не убранные Диком чашка с кофе и обёртка от шоколадки. Система оповещения о наборе критической скорости теперь не просто пищала, а подвывала – пронзительно и беспрерывно, тщетно призывая к себе внимание тех, кто как раз и нарушил условия ее эксплуатации.

Теперь расстояние между «Лисом» и преследователями стало сокращаться медленнее. Система корректировки курса засветилась изумрудно-зелёным светом, сообщая, что наведение на дыру выполнено.

Оставалось совсем чуть-чуть – начать торможение, чтобы войти в нору на приемлемой скорости и при этом не допустить критического сближения со штурмовиками. К тому же, было бы неплохо за оставшийся до момента входа в нору час не развалиться на части.

«Лис» не подкачал. Корабль прыгнул выше головы, выжав из себя такую прыть, какой пилоты в нём даже не подозревали. Штурмовики под конец тоже прибавили, но этого оказалось недостаточно, чтобы преодолеть отставание и вцепиться в добычу. «Лис» шёл в гостеприимные объятия кротовой норы почти идеальным курсом. Вот только скорость была слишком высокой.

– Ты собираешься войти в дыру с таким ускорением? – спросил Стас. – Нас же…

– Что нас? Вынесет за пределы? Так нам того и надо!

– Колобок, что с излучением артефакта? – задал вопрос капитан.

– Стабильно высокое, – последовал ответ. – Фонит, как ушедший в разнос реактор.

– Отключить системы корабля, – скомандовал Стас. – Прыжок разрешаю.

– Есть прыжок, – весело отозвался Дик.

И в последний момент на пару градусов сдвинул прицел наведения на нору. На всякий случай.

* * *

В первые секунды после выхода из прыжка пилоты всегда чувствовали себя как шарики, выпущенные из теннисной пушки. Во всяком случае, так утверждал какой-то умник в учебном пособии по навигации. Сравнение, в высшей степени оригинальное, так как никто, по крайне мере официально, не вживлял искусственный интеллект в теннисные шары, а потому и не интересовался у них, как они чувствуют себя в столь судьбоносный момент.

Однако между собой, когда пилоты собирались в компании профессионалов, обычно употреблялись не столь образные, но значительно более крепкие выражения. Конечно, в официальных источниках их никогда не публиковали. И для того были причины. Синдром кратковременного когнитивного расстройства при выходе из кротовой норы (ККРК) являлся признанным медицинским фактом, но в научном сообществе подробно не изучался. Миллиарды людей не покидали своих планет, а те, кто всё же совершал межзвёздные перелёты, предпочитали принять снотворное перед прыжком и ничего не почувствовать. На пассажирских лайнерах это было обычной практикой, так же, как и на крупнотоннажных кораблях. В сон погружались и пассажиры, и члены экипажа. Все, кроме пилотов.

Сталкиваться с этим состоянием приходилось лишь тем, кто управлял прыжком. Один прыжок ещё можно было пережить. Два подряд – сложнее. А ведь зачастую курс прокладывался таким образом, что кораблю приходилось совершать подряд четыре-пять переходов. Недаром после каждого перелёта пилоты брали небольшой отпуск, чтобы восстановиться. А в барах при космопортах к таким, только что вернувшимся с рейса личностям, лучше было вовсе не подходить без важной причины. Дело могло закончиться свёрнутой челюстью или ненароком сломанным пальцем.

Но в этот раз процедура опять оказалась «щадящей» – в горячке погони пилоты даже не поняли, что прыжок состоялся, и только включившиеся экраны, освещение и мигающая надпись «переход завершён» поверх обзорного стекла кабины не оставляли сомнений – они успешно покинули ставшую смертельной ловушкой систему Альгедо.

«Пронырливый Лис» загнанным зверем вынырнул в реальный космос. Казалось, вместе со своим экипажем машина тяжело вздыхала, истекала потом, скрипела суставами, тряслась в лихорадке, намеревалась завалиться на бок и уснуть. Едва живой после утомительного бегства, транспортник неторопливо плыл в пустоте.

– Здравствуй небо, здравствуй солнце, – радостно продекламировал автоматически включившийся и тоже избавленный от головной боли Колобок, едва проведя процедуры центровки по направлению к звезде и после паузы прибавил: – И вы здравствуйте, зверушки лесные. Волки за нами больше не гонятся.

Последнее, видимо, означало, что космос чист, и появление враждебных кораблей в ближайших окрестностях не фиксируется. Но это Стас и сам видел, в первую очередь выведя на рабочий экран информацию с основного радара.

Капитан чертыхнулся, набирая на пультовой панели серию команд для проверки системы управления. Теперь, когда искусственный разум имел доступ ко всем каналам, это было излишним – тот уже успел снять показания. Но Стас привык всегда полагаться на себя, тем более что его начинало раздражать назойливое поведение ИИ:

– Ещё одно слово, и я выброшу этот агрегат за борт. Не посмотрев на способности, прежние заслуги и уплаченные за него деньги.

Но Колобок не зря был запрещён к производству и распространению. Он обладал не только высоким для такой компактной машины быстродействием и практически неограниченным объёмом нейросети, но и сильно развитой чуйкой. Колобок довольно-таки быстро просчитал, что для такой унылой операции, как выброс его за борт, пилоты не станут возиться с громоздкой процедурой открытия шлюза, а, что более вероятно, просто по-быстрому его обесточат, что, впрочем, из-за вшитого в резервную матрицу атомного аккумулятора не будет иметь никакого смысла. О подобной незначительной мелочи пилоты, конечно же, не подозревают – ну кто в здравом уме будет читать тонны технической документации, если, конечно, он сам не искусственный разум – вот Колобок как раз и прочитал. А потому, довольно-таки нагло ответил:

– Я бы попросил уважаемого капитана не говорить обо мне в третьем лице в моём присутствии. По меньшей мере, это обидно и в высшей степени оскорбительно.

Стас даже поперхнулся, услышав отповедь от вконец обнаглевшего тостера, а Дик начал так громко хохотать, что обеспокоенный корабельный компьютер, скучный и предсказуемый, никогда не претендовавший даже на подобие собственной личности, поинтересовался, не нуждается ли пилот Эммер в успокоительном, чем ещё больше развеселил Дика.

– Где ты взял эту штуковину? – хмуро поинтересовался Стас у товарища, игнорируя просьбы «штуковины» не говорить о ней в обезличенной манере. – Что-то подсказывает мне – не зря их запретили.

– Места надо знать, – отшутился Дик, прекрасно понимая, что друг не одобрит его сомнительных знакомств. – У того человека была ещё парочка любопытных вещиц, но я был ограничен в средствах. Вот в следующий раз обязательно…

– Возможно, я преувеличиваю, – саркастически заметил Стас. – Но думаю, мы ещё не скоро захотим приобретать всякое незаконное дерьмо у странных людей. Потому что сами теперь в этом дерьме по уши.

– А, по-моему, мы нормально справились, – в голосе Дика звучал оптимизм, редко его покидающий. – Загоним в ближайшем порту корабль и груз реагента. Разживёмся новыми документами и билетами на пассажирский рейс. Делов-то.

– Ты думаешь, это так просто – «загнать» и «разжиться»? – риторически поинтересовался Стас.

Дик закатил глаза, но всё же ответил:

– Может и не просто. Но Стас, ты что, не знаешь Федерацию? Если очень захотеть…

– Можно в космос полететь, – закончил, вклинившись в короткую паузу, Колобок. – Я правильно цитирую?

Теперь захохотали уже оба приятеля. Это был древнейший образчик фольклора, то ли конца двадцатого, то ли двадцать первого века, давно ставший самой ходовой шуткой во время обучения среди пилотов. Причём, повторялась она странным образом из курса в курс, десятилетиями, вне зависимости от того, на какой планете находилось учебное заведение или его филиал. Похоже, Колобок успел «проглотить» не только сборники сказочного эпоса, но и личные дела пилотов, и даже изучить их персональные записи и архивы. Само по себе поводов для радости подобное любопытство, конечно же, не давало, но было смешно.

Колобок не присоединился к веселью. То ли подобные звуки оказались для него трудновоспризводимыми, то ли он счёл такое поведение неуместным для столь высокоорганизованного существа, к которому себя относил. А люди? Да что с них взять.

– Смех смехом, но ситуация та ещё, – внезапно посерьёзнел Стас. Он повернул голову в сторону напарника. – Ты видел, куда мы вышли?

– Как раз сейчас изучаю… – отозвался Дик. – Определенно, это не Лейте, к которой мы прыгали, хотя спектр звезды совпадает. Секунду…

– Мы находимся в необитаемой системе Росс-782, – сообщил Колобок, который, конечно же, успел всё обсчитать быстрее. – Звезда – белый карлик. Две планеты на большом удалении от светила. Ледяные глыбы с отсутствием атмосферы. Спутников нет. Поселения на планетах отсутствуют. Орбитальная инфраструктура отсутствует. Население…

– Дай догадаюсь, – недовольно пробурчал Стас.

– … отсутствует, – ничуть не смутившись, закончил доклад ИИ.

– Точки перехода? – спросил у него Дик.