В феврале учительница литературы дала задание написать сочинение о любви ко Дню святого Валентина. Галан был очень смущен, но думал, что текст прочитает только учитель, и даже представить не мог, что его сочинение будет опубликовано в буклете лауреатов: «Здравствуй, любовь моя: ты такая красивая и хорошенькая, что, когда я тебя вижу, я не знаю, что делать; я не знаю, что делать, потому что меня словно ослепили солнечные лучи на рассвете; ну нет, я знаю, что делать, я знаю, что бы я сделал, я бы непременно тебя поцеловал, хотя, правда, не знаю, осмелился бы я. Мне нравятся твои волосы, мне нравятся твои губы, мне нравятся твои голубые глаза, потому что они кажутся мне парой облаков; кроме того, что ты красивая и милая, ты приятная и веселая. Утром я не завтракаю, думая о тебе, в полдень я не ем, думая о тебе, днем не обедаю, думая о тебе, и, когда я ложусь спать, я не сплю, потому что я голоден, но мне все равно, потому что я люблю тебя».

В конце концов ему удалось сдать экзамен и с наименьшим возможным энтузиазмом он поступил на четвертый курс ESO (обязательное среднее образование). Он окончил его, оставив несданными три предмета, и решил, что в 18 лет пора направить все силы на то, чего действительно хотел уже много лет: стать профессиональным военнослужащим. В старшей школе он только и делал, что говорил с немногими друзьями о пистолетах, винтовках и пулеметах.

Проходит время, и Галан уходит служить в армию. С 25 января 2001 года он на профессиональной основе служил в сухопутных войсках и участвовал в двух международных миссиях в Боснии. Его поведение там, по словам выступавшего в ходе судебного заседания адвоката, было идеальным для солдата. В стрелковом журнале, хранящемся в делегации обороны Мадрида, указано, что он пригоден для тренировок, быстро обращается со спусковым крючком и имеет хорошую меткость. 7 июля 2001 года полковник пехоты полка пишет, что Галан хорошо справляется с обязанностями водителя и обладает средним по роте психофизическим состоянием. Телевидение и СМИ получили кадры последней миссии Альфредо в Боснии за несколько месяцев до убийств, где его видели улыбающимся сослуживцам, пьющим и увлеченно разговаривающим.

Но те, кто составлял профиль Галана, не раскрыли подробно историю его жизни. Психиатры и психологи, лечившие его, когда Альфредо попал в мадридскую тюрьму Сото-дель-Реаль, определили его в категорию «человек-хищник». Как объяснялось на суде в феврале 2005 года, его мироощущение находилось вне контроля психиатрической науки, что было опровергнуто некоторыми со стороны обвинения.

Исследование проводили летом. Было четыре встречи с психиатрами: 23 и 29 июля, 25 августа и 12 сентября. В промежутке была организована встреча с психологом, поскольку ответственные за отчет хотели увидеть другой взгляд на разум Убийцы с колодой карт. Кроме того, исследование завершилось беседами с его сестрами, показаниями обвиняемого по делу, историей болезни из военного госпиталя Гомес Улла, а также различными анализами и неврологическими тестами. По словам сестер, его отношения с отцом были нормальными. Мать умерла, когда ему было восемь лет, и он был предпоследним из пятерых детей. Болел обычными детскими болезнями, в возрасте 15 лет с ним произошел несчастный случай во время выполнения практического упражнения по химии. Ни психических расстройств, ни черепно-мозговых травм не было.

Смерть матери внесла важные изменения в его жизнь: из избалованного и общительного ребенка он превратился в серьезного. И больше никогда не становился прежним. Поступил в школу-интернат в Сьюдад-Реале, но только на год, «потому что ему было некомфортно». Он закрылся в себе, «был очень чувствительным, дружелюбным и вдруг стал замкнутым, почти ничего не говорил о том, что с ним происходило», – говорится в заключении судебно-медицинской экспертизы.

Он всегда был немного ребячливым, в 15 лет ему нравились мультики, а когда просили что-нибудь нарисовать, линии на рисунках были еще детские. Он любил животных, хорошо к ним относился, брошенных забирал домой, но не хотел к ним привязываться. Он ни в коем случае не хотел показывать своих чувств: «Я вел себя жестко… Я не хотел подарков». Рассказал, что его отношения с девушками были нормальными, хотя постоянной никогда не было, несмотря на 25-летний возраст. Но когда выпивал алкоголь, становился раскованным, «снова оказывался в своей стихии».

Он отрицает, что сильно переживал смерть матери, хотя сестры утверждают обратное. Когда вернулся из первой поездки в Боснию, то был очень веселый, разговорчивый, рассказал родным, что отлично провел время, и привез подарки. Во второй раз был менее разговорчив, более серьезен и без подарков.

После возвращения из второй миссии в 2002 году он пошел на вечеринку, чтобы отпраздновать, и был задержан гражданской гвардией, поскольку анализ на алкоголь дал положительный результат. По этому поводу проводилось судебное разбирательство. Вернувшись с миссии, он думал, что пойдет в отпуск, а его отозвали готовиться к военному параду. После этого пришлось нести ночные дежурства, а потом его отправили на очистку разлива нефти, загрязнившего берега Галисии в результате затопления танкера «Престиж».

В Галисии у него произошел серьезный конфликт. Несколько дней он чувствовал себя очень плохо, был недоволен, находился в кризисе, по его словам, «поднял бучу». Он хотел дезертировать и, когда до возвращения оставались считанные часы, налетел на командира, вытащил у него 2000 евро и пошел пить. Он заставил женщину выйти из машины, разбив стекло камнем, «хотел угнать машину, чтобы сбежать». Вернулся в казарму пьяный и сказал всем, что уходит из армии. Полковник поместил его под охрану в автобус с двумя вооруженными военнослужащими, и они против его воли доставили его в военный госпиталь Гомес Улла. Там он угрожал, что перед самоубийством убьет всех, о чем рассказал стажер-психиатр в отчете, в котором рекомендовал немедленно госпитализировать его в отделение неотложной помощи. Но на отчет не обратили внимания.

Альфредо продолжал говорить психиатрам, что не хочет возвращаться в армию и после консультации в Гомес Улла 20 января потребует окончательного увольнения. Ему пришлось ознакомить с этим решением свое подразделение; когда Альфредо пошел это делать, у него случилась перепалка с сержантом, и он больше не вернулся. Его выписали из больницы, хотя он оставался на больничном с амбулаторным лечением до окончательной выписки в начале марта. Седьмого числа того же месяца он приступил к работе присяжным охранником в «Просегуре», пройдя все тесты, в том числе психологические.

Через два дня после выписки из медицинского центра, 22 декабря, он вспомнил, как ездил в Сьюдад-Реаль и сильно напился. На рождественском ужине напугал семью: появился на ужине с пистолетом на поясе и показывал стреляющие жесты. Но это было неопасно, поскольку пистолет был не заряжен. В новогоднюю ночь выкинул еще один номер. Галан вел машину «на максимальной скорости», когда был с братом, и тому было страшно. Его остановила гражданская гвардия, проверила на алкотестере и оштрафовала.

В январе 2003 года он поехал в Кордобу, в отель, где хотел побыть один. Во время поездки попал в автомобильную аварию. Пока находился на больничном, он не принимал лекарств, прописанных от тревожности, хотя и ездил на осмотр в Гомес Уллу. Он рассердился на сестру, потому что понял, что она многое рассказывала врачу о нем, сообщив о странном поведении, но все отрицал перед специалистом.

Решение оставить армию было вызвано тем, что у него было мало возможностей получить звание сержанта. Он пытался вступить в гражданскую гвардию, но не прошел физические тесты, хотя прошел психологические. Тогда решил стать присяжным охранником.

* * *

Ответы относительно его воспоминаний о месяцах, в которые произошли преступления, были уверенными, спокойными, холодными, без объяснения причин, побудивших к убийству. Он заверил, что стимулом было «убивать ради убийства». Идея была спонтанной. В случае с дворником он решил за десять минут до того, как совершил убийство. «Мне приходит в голову эта идея и все… Сижу перед телевизором, это приходит в голову и…» Он понял, что факт лишения жизни другого человека его не беспокоит, ни каких-либо чувств, ни шока, ни внутренних колебаний не испытывает. Единственный раз, когда почувствовал «что-то» вроде «неуверенности», был в метро. Он стоял рядом с двумя людьми, которые говорили об Убийце с колодой карт, и думал о том, как легко рядом может оказаться кто-то, кто может лишить тебя жизни: «Мы все можем быть убийцами… Ты не знаешь, с кем едешь в вагоне».

Он знал, что то, что делал, было неправильно, всегда это знал и, более того, не искал в этом никакой выгоды, даже желания известности. Он думал, что убийства не будут иметь такой важности, и был удивлен. Чтобы убивать, считает Альфредо Галан, «необязательно быть плохим, можно быть хорошим. Я спокоен, уверен в себе, образован и обладаю нормальной эмоциональностью». Он ни о чем не сожалел: «Мне абсолютно все равно».

В «Следе убийцы» мы с Патрисией Лопес предполагаем, что Галан убивал, чтобы обрести контроль над своей жизнью, которого никогда не было. С самого детства он был не самым успешным мальчиком: успеваемость в школе была очень посредственная, он не пользовался популярностью среди одноклассников, с девочками не общался. Очень важно, что у него никогда не было постоянной девушки или хотя бы той, с которой можно было бы время от времени встречаться. Когда он, наконец, попадает в армию – в то место, где может сформировать принимаемую им личность и таким образом вписаться в ряды других, – его продвижение вскоре прерывается из-за непослушания и неподобающего поведения. Несмотря на влечение, которое Галан испытывал к оружию, он не выделяется как профессиональный солдат, поэтому, когда возвращается со второй миссии в Боснию, его дух сломлен.

Его личный имидж как солдата совпадает с имиджем человека, который умело обращается с оружием и бесстрашно действует в ситуациях риска и напряжения. Но их задачей в Боснии является гуманитарная помощь, и она не очень похожа на высадку морской пехоты, как, возможно, видели в фильме «Падение Черного ястреба», где большой «коммандос» морской пехоты с огромным риском участвует в похищении военачальника Могадишо и тем самым не дает ему держать страну под преступным командованием^[5].

Напротив, когда он возвращается из Боснии во второй раз, ему поручают унизительную – для него – задачу по сбору разлива нефти. «Но что это, черт возьми?» – должно быть, сказал он. Отсюда все развивается: конфронтация с начальством, пьянство, нападение на водителя, госпитализация в больницу Гомес Улла. Что терзало его разум? Против чего он боролся? Галан предупреждает в больнице: прежде чем покончить жизнь самоубийством, он убьет всех. Таким образом, этот показатель риска массового убийства представляет собой решительный жест гнева и мести.

Однако этого взрыва не происходит. Галан уходит из армии и, не имея возможности вступить в гражданскую гвардию, оказывается на последней ступени для любого, кто мечтает стать успешным солдатом или работать в полиции, – в частной охране. Конечно, неслучайно, что через месяц после ухода из армии он совершил первое убийство, хладнокровно сзади убив дворника Хуана Ледесму. Подлость этого преступления не может остаться незамеченной. За этой сценой наблюдает маленький сын жертвы, но Галана это не останавливает: он вышел убивать и сделал это хладнокровно и аккуратно. Галан наконец решил одержать победу, как всегда хотел, как опытный и хитрый солдат, который выбирает жертву, казнит ее, а затем бесследно исчезает. Он принял ужасное решение: стать серийным убийцей, чтобы восстановить себя в правах.