– Что бы ты ни задумала, учти: мы все равно разведемся. Каждый пойдет своей дорогой.

– Да ради бога, кто же спорит, – опасливо пожала я плечами. – Идите, куда вам надо. Только объясните для начала, где мы вообще. И, кстати, мне после развода что-нибудь достанется? Нам бы обговорить все, так сказать, у дороги.

О том, что терпение брюнета окончательно подошло к концу, я узнала самым простым и впечатляющим способом. Схватив за плечи, он вынудил меня приподняться над стулом. Точнее, это он приподнял меня над стулом, словно я и не весила ничего.

Близость его лица окончательно заставила меня забыть обо всем. Я пыталась смотреть ему в глаза, в потемневшие от ярости бездонные очи, но взгляд сам собой скатывался на его губы.

Что он говорил? Что с ним не пройдут эти шутки? Что он не знает, что я задумала, но мне лучше передумать? Что он устал от моего коварства, от моих слежек, беспочвенных обвинений и выдумок? И что-то еще, чего я совсем не расслышала, полностью сосредоточившись на его губах.

– Ты поняла? – спросил он грубо.

Я ничегошеньки совсем не поняла, но при этом уверенно кивнула. Мурашки уже не слонами – динозаврами бежали по всему моему телу.

– Иди к себе. Сегодня останешься без ужина, – добавил брюнет холодно и все же отпустил меня. – Может, голодовка вернет тебе память.

Я не отводила от его лица прямого взгляда. На его слова мне было что сказать, но пока права голоса мне не давали. Как и права на ошибку.

А мужика, конечно, довели. Но мы и не таких на место ставили. Правда, сейчас нарываться однозначно не стоило. Поднявшись из-за стола, я молча покинула столовую.

Чтобы отправиться на поиски кухни.

Глава 4. Продуктовый рай

Кто бы что мне ни говорил, а голодать я точно не собиралась. Тем более по приказу чужого мужа! Да нас даже тетя Дина за наши проступки никогда не наказывала голодовкой. Вот в угол поставить – это да. Генеральную уборку провести по всей квартире – худшее наказание на свете, или вот неделя без интернета.

В последнем случае мы начинали выть уже на следующий день, а в квартире волшебным образом появлялись две многоножки-многоручки: Уборка Готовкина и Посуда Постирочкина.

Есть хотелось просто нестерпимо. В моих мыслях фиолетовая рыба появлялась чаще, чем злые карие глаза брюнета. Что удивительно, сейчас, когда его не было рядом со мной, я относилась к нему соответственно ситуации. В том смысле, что не млела по нему, а в спину не втыкались иголочки мурашек.

Да я даже мыслила четче! И никак не могла понять, почему просто не ушла, когда стало понятно, что меня и прибить ненароком могут. Страх запоздало вонзился в сердце. Меня будто магнитом к нему тянуло. Причем чем ближе он находился, тем сильнее ощущалась эта тяга.

Артефакт? Заклинание? Я уже не могла отрицать и эти варианты, хотя еще вчера рассмеялась бы, скажи мне Машка, что магия существует на самом деле.

Пересекая необъятных размеров холл, я на мгновение замерла у больших окон. Часть виноградника, расположенная по левую сторону, была видна и отсюда, а остальное место занимала подъездная дорожка. Она обрамляла высокий фонтан на три чаши, который работал даже в этот поздний час.

Но без высоких уличных фонарей я бы все это ни за что не рассмотрела. В их стеклянных сердцевинах словно билось настоящее пламя. Неужели электричества здесь просто нет?

Втянув аромат свежеиспеченного хлеба полной грудью, я потянулась за ним и быстро отыскала на первом этаже кухню. Она располагалась в противоположном от столовой крыле.

Запах вывел меня к тяжелой двери, из-за которой доносилось ненавязчивое шуршание. Осторожно толкнув створку, я оказалась в уютной кухне.

Бегло осмотрев просторное помещение с массивным деревянным столом, огромным очагом и полками, уставленными банками с заготовками, я жадно втянула новые ароматы. Пахло прогретой корицей, теплым хлебом, морской солью и чем-то уютно домашним.

В дальней части помещения стояла темнота. Зато здесь – на уютном квадратном клочке – и на печи что-то бурлило и кипело, и даже ножи лежали не по ящичкам, а поверх разделочной доски. Кто-то буквально только что нарезал лук. Половинка головки так и осталась нетронутой, а вторая уже превратилась в квадратики.

– Ух, Древние Боги! Ваше Сиятельство, вы чего здесь?! – возмущенно воскликнула кухарка, облаченная в некогда белый передник.

Сейчас на нем были посажены свежие пятна то ли от мяса, то ли от свеклы. При тусклом освещении единственного фонаря, подвешенного к потолку, было не разглядеть.

Возникла неловкая пауза. Женщина явно осознала, что сболтнула лишнего, и теперь смотрела на меня огромными испуганными глазами, но человека не раскаявшегося, совсем нет. Хозяйку тут, судя по всему, не любили повсеместно.

– Здравствуйте, – тихо промямлила я и пустила одинокую слезу. – Мне бы поесть чего-нибудь. Так кушать хочется…

«…что аж спать негде», – мысленно добавила я и едва не усмехнулась.

Кухарка не двигалась с места.

– Понимаете, я сегодня головой сильно ударилась. Муж мне не верит, но я ничего не помню, – не спрашивая разрешения, присела я за обеденный стол для слуг. – Вообще ничего. Я только от него свое имя узнала. И его имя. Знаете, мне почему-то кажется, что я сирота. У меня есть кто-то, к кому я могу уйти? Хозяин этого дома явно хочет расторгнуть наш брак, и мне не хотелось бы его обременять.

– Вы… правда ничего не помните? – Изумление, настигнувшее кухарку, открыто читалось на ее одутловатом лице.

– Вообще ничего. Нет, что-то бытовое, конечно, помню. Как вилкой есть, как с платьем справляться, если шнуровка спереди. Думала, что в дневнике своем что-нибудь узнаю, а в итоге даже открыть его не смогла. Просто не помню, как это сделать.

Придвинув к себе ближайший стул, женщина грузно плюхнулась рядом. На меня она смотрела как на восьмое чудо света.

– Ну дела… – протянула она ошеломленно. – Выходит, услышали-то Древние наши мольбы.

– Древние? – переспросила я, подозревая, что речь идет о богах.

Черт, да я даже о религии этого мира не знала. Если она вообще одна. Может, у разных народов и вера разная.

Если и собиралась, ответить женщина не успела. В моем животе громко заурчало, что стало своеобразным сигналом для кухарки. Спохватившись, она обеспечила меня не только вкусным ужином, но и поистине прекрасным настроением.

Сытая я всегда становилась белой и пушистой. Из-за этой яркой особенности Машка называла меня Песцом. Как и он, я обычно тоже приходила внезапно.

Эх, Машка! Знала бы ты, как круто я попала. Если верно поняла, я просто украла мечту подруги.

А впрочем, не мечту. Переместившись в это странное место, я, кажется, украла ее судьбу.

Пока ела, искоса рассматривала хлопочущую повариху. Причитая о том, какая я бедная, несчастная, головой ушибленная, она продолжала готовить. Судя по запаху, квасила капусту и нет-нет да и отвлекалась на печь, чтобы помешать деревянной лопаткой нечто мясное в котелке.

Агланья, а именно так звали женщину, мне понравилась. Внешне она выглядела лет на пятьдесят. Черные волосы, собранные в тугой пучок, тронула первая седина. Маленькая, приятная, уютная, как теплая булочка. Кухарка имела обаятельные округлости и натруженные руки.

А еще смотрела на меня с неожиданным умилением. Пока я в три морды поглощала жаркое, кажется даже не жуя, она то и дело подкладывала мне разные вкусняшки. То овощей свежих положит, то бочонок с какой-то картошкой маринованной подсунет.

Но больше всего меня покорила колбаса. Я магазинную сто лет уже не ела, потому что только нюхнешь, а уже плюс килограмм на весах, а тут самая настоящая – без Е-шек, красителей, усилителей вкуса, ГМО и прочей чешуи. В этом-то мире их точно еще не придумали!

Да еще и тело как бы не мое, и есть я уже на ночь глядя начала…

В общем, все совпало как нельзя лучше. Не дожидаясь, пока кухарка порежет для меня упругое мясное кольцо, я вгрызлась в батон зубами, прожевала и застонала в голос. Мне даже стыдно не было. Что бы эта великолепная женщина ни всунула в оболочку, это оказалось божественно. Да еще и со свежим хлебом, который отличался от нашего как небо и земля.

Но наслаждение внезапно прервалось. На кухне появилась Имка. Забежав внутрь, она увидела меня, словно споткнулась на ровном месте и застопорилась. Лицо ее стало белее скатерти в малой столовой. Еще через миг девушки след простыл.

– Чего это она? – удивилась я, но жевать продолжила.

Чем больше ела, тем теплее становилось в желудке и тем ленивее я сама. Мысль о том, что в ночи мне придется бежать, чтобы спасти свои нервные клетки и Машкино тело, становилась зыбкой и недосягаемой.

Ну вот куда я побегу, а? Допустим, деньги и украшения у меня есть. Но что я с ними буду делать, если не знаю законов, не имею нужных знакомых и не понимаю, где вообще нахожусь? То-то и оно! Этот дом без соответствующей подготовки мне покидать было бессмысленно.

– Так это же Имка, служанка ваша, – ответила Агланья и тут же встрепенулась, будто что-то вспомнив. – Ваше Сиятельство, а вы точно ничего не помните?

– Если бы было на чем поклясться, я бы поклялась, – слукавила я, потому что между «не помню» и «не знаю» существовала огромная пропасть. – Так что еще важного я должна помнить? Вы не стесняйтесь, рассказывайте. От мужа-то я правды, кажется, не добьюсь.

И вот что совсем неудивительно, все оказалось еще хуже, чем я предполагала. Но начала Агланья издалека.

Итак, постоянная служанка в этом доме имелась всего одна и прислуживала именно мне. Дом в чистоте поддерживался заряженными магическими артефактами, которые раз в месяц за деньги приходил обновлять чаровник.

Однако этот аспект меня точно не интересовал. Мне больше было любопытно узнать, чем именно провинилась Имка или я перед ней, но все оказалось до банального просто. Татия ревновала мужа к служанке как к единственной молодой девушке в доме. А еще частенько срывала на ней свою злость. Даже хозяину вмешаться пришлось. Что, естественно, только усугубило ситуацию, потому что дальше Ее Сиятельство действовала исподтишка.

Теперь реакция служанки на меня уже не казалась странной.

Помимо кухарки и служанки в штате слуг также числились садовник, кучер и конюх. По необходимости из города на время нанимали еще слуг, если в поместье закатывали званые вечера или балы.

Большее количество людей постоянно держать смысла не было. Здесь жили только Татия с мужем, которого звали Арсарван – мне его проще было называть Арсением, – да и то граф старался дома без особой нужды не появляться. Только если…

– Только если что? Продолжайте, прошу вас. Я совсем ничего не помню, – попыталась я разжалобить женщину.

Но сделать такой трюк с набитым ртом не получилось. Что, впрочем, не помешало Агланье возобновить свой рассказ. Оказалось, что последний месяц хозяйка делала все, чтобы ее муж был вынужден возвращаться в особняк как можно чаще.

И руки на себя пыталась наложить не взаправду. И его опаивала зельем дурмана. И вред себе причиняла умышленно. И даже темного мага вызывала, чтобы тот приворот сделал.

– А он, случайно, на нее… то есть на меня приворот этот не наложил? – поинтересовалась я опасливо, вспомнив свою странную реакцию на чужого мужика.

Ну что я, в самом деле, мужчин в своей жизни не видела? Реакция чужого тела, прямо скажем, настораживала и пугала. Это ведь оно, тело, предавало, напрочь отключая разум.

А если я в следующий раз так отключусь, что в чужой койке окажусь? Нет, я наверняка это переживу, но ведь это ужасно. Так моргнешь, а ты уже беременна. Еще моргнешь – и жизнь прошла.

Нет, нет, нет. С этим разжижением мозгов срочно требовалось что-то делать. Да хотя бы от супружника пока держаться как можно дальше! До выяснения причин!