– Я не против, – сказала эльфийка. – А то те наряды, что подарил мне Патроун, совсем износились.

Она подмигнула мне, мол, знать о зельях и травах Кирану необязательно.

Я понимающе кивнула.

– Мне платья не нужны, но компанию составлю.

– Вот и отлично, – прыснул Киран, словно знал, что я так отвечу. – Жду внизу. Не затягивайте, пока дождь не пошел. Сезон сменился, видите, как резко похолодало? Поэтому одевайтесь потеплее.

Киран глянул на меня, будто считывая что-то невидимое на лице, глаз сверкнул синевой, а после воин скрылся за дверью.

– У вас что-то с ним было? – заговорщицки шепнула Марисса, уловив наши гляделки.

Я суматошно мотнула головой, а потом дернулась от осознания. А ведь я все это время делала вид, что действительно ничего не было. Но не было же! Подростковая влюбленность не в счет.

Но помнит ли это Киран? Помнил ли, когда помогал мне в тюрьме? И что будет, если Синарьен узнает об этом? Почему я вообще об этом беспокоюсь? О, боги! Как все запуталось.

– Любава, ты подозрительно молчалива…

– Марисса… Моя память сейчас – настоящий фарш. Я сама не понимаю, где правда, а где вымысел, и как с этим всем ужиться. Мне бы что-то для восстановления выпить, заклинания рековлесс не помогают.

– Наверное, ты и родителей поэтому не помнишь? Кстати, а ты уверена, что тебе местные заклинания нужны? Ты ведь не с Энтара. Давай попробуем что-то наше?

Я скинула ноги на пол, наконец смогла хотя бы пошевелиться, но мерзлое и неприятное ощущение на коже осталось.

– Н-н-ет, родителей я не помню по другой причине, – зубы стучали – так продрогла. – Я попала сюда уже без памяти, словно меня изнутри выжгло что-то, даже магии не было долгое время, а потом на меня напали, и я, защищаясь, раскрылась. Какие-то защитные ресурсы сработали. Если тебе интересно, позже расскажу.

– Очень, – закивала Марисса. – Но сначала приводи себя в порядок. Сейчас позову Чильяну, чтобы помогла.

Она дернулась к двери, но я окликнула:

– Погоди, не стоит. И сама справлюсь.

– Да перестань, – отмахнулась девушка, – это ее работа, а ты еле на ногах стоишь.

– Как-то не хочется с ней встречаться. В прошлом у нас были отношения не очень теплыми.

– Она немного рассказывала. – Марисса склонила голову к плечу, густые каштановые волосы перетекли на одну сторону и приоткрыли рваное ухо. – И я даже не удивилась, когда узнала, что ты спасла ей жизнь, несмотря на случившееся. Лимия такая же. Вечно спасает всех и вся, да только потом ей платят плохой монетой – и предают.

– Эти спасения происходят в основном неосознанно, – я пожала плечами и осторожно встала. Пальцы на ногах мерзли, стигма в груди подрагивала, перекликаясь с сердцами. Сердце Синара стучало быстрее моего, словно он сильно взволнован. Это сбивало дыхание.

– Если бы ты не хотела, ничего бы «само» не происходило.

– Не знаю, – неуверенно буркнула я и, покачиваясь, прошлепала в купальню, благо в моих покоях она без спуска по ступенькам – просто выход в другое помещение. Даже дверь не закрыла, оттуда, умываясь и подбирая в шкафу самое неприметное платье, разговаривала с Мариссой:

– Так же случайно я и от черноты лечила… Вспомни Ялика и Орина. Но вылечить получается не всех, – в горле встало мерзлой колючкой последнее слово.

Я наклонилась чуть вперед и, прижав ладонь к груди, попыталась успокоиться. Слишком сильно в ребра тарабанит сердце принца – явно что-то случилось. Плохое предчувствие ядовитой иглой вошло под ребра.

Вызвала стигму: двухцветные ленты с жадностью набросились на мои пальцы, обвили их, словно боялись, что я их внезапно брошу. Одна из синих нитей почернела, и я чуть не упала от ужаса. С Синаром что-то плохое случилось.

Мы так и не увиделись после моей попытки его задушить. Ночью с Кираном они срочно покинули особняк. Воин вернулся, но о принце не говорил и слова, а я упрямо не спрашивала.

Вдруг я причинила тогда Синарьену сильный вред? В пылу и неосознанно.

Я выбежала из купальни и показала Мариссе черную нить. Девушка вскинула на меня встревоженный взгляд.

– Ты одета? – прошептала, отстраняясь подальше. – Пойдем в город. Попробуем узнать у зельеварки, что это такое.

– Я прекрасно знаю, что это, никого спрашивать не нужно. И ты знаешь.

Я спрятала нити стигмы от чужих глаз, потянулась за щеткой, чтобы расчесать волосы.

– Нет. – Мотнула головой Марисса. – Ты не больна, Любава. Ты ведь умеешь лечить эту гадость, она не станет к тебе цепляться.

– Это не моя болезнь, Мари…

– А чья?

Я провела зубьями по волосам, они чуть заискрились от соприкосновения, но, удивительно, ни одной волосинки не выпало. Раньше я не обращала внимания на этот факт.

Показала щетку девушке, у нее потянулись брови на лоб.

– Значит, Чильяна правду говорила, что твои волосы защищены.

– Не только волосы.

– Значит, кто-то искренне молится за тебя.

– Знать бы, кому сказать спасибо…

Марисса встала за спиной и посмотрела в мои глаза сквозь отражение зеркала.

– Это его высочество болен, да? – вдруг спросила она.

А я не смогла ответить, выронила щетку и закрыла ладонью губы, чтобы не прокричать:

– И я не могу его вылечить… сколько ни пыталась. Не получается. Мы с Патроуном придумали, как оттянуть срок, помогло то, что мы с принцем друг другу понравились.

– Как долго, Любава? – метко ударила эльфийка.

– Около шести лет.

– Из которых, как я понимаю, ты помнишь отрывки, а принц вообще очищен от воспоминаний?

Я кивнула.

– Откуда ты?.. – глянула через плечо.

Марисса покачала головой.

– Мне Патроун разрешил посещать библиотеку, открыл даже то, что на верхнем уровне. Я пока здесь была в одиночестве, изучала мироустройство Энтара: традиции, особенности магии и разные связи. И про кританское обручение я тоже читала, а еще про иманские истинные пары. Ваша с принцем истинность не простая.

– Значит, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Конечно. – Мари показала на свои кисти, намекая на мои шрамы. – И теперь понимаю, почему наша стигма, ялмезская, – она дернула подбородком в сторону моей груди, – недоразвитая. Будто не до конца раскрытая.

– Ты думаешь, что это и есть причина?

– Очевидно. Наши стигмы невероятно сильные, сильнее других во всем мире, но в ваше магическое плетение связи вмешивается кританское обручение. Несмотря на разрыв и твое наказание магия сильного артефакта исказила истинность. Вероятно, удвоила эффект. Ялмезская стигма преобладает мощью, и это неизменно. Когда срок обручения пройдет, вы оба почувствуете – связь будет такой, что дышать без Синара не сможешь. Любава, не вздумай разрывать вашу истинную связь. Такие любовные цепи, – она обрисовала в воздухе что-то похожее на цветок, легкое свечение ее огненной магии подчеркнуло линии и растворило узор в легкой дымке, – слишком сложны и крепки. Я никогда не слышала удачных разрывов подобных стигм в нашем мире. Все они очень трагичны. Опасны!

– Для кого опасны?

– Для обоих. Но ты еще несешь бремя разрыва кританского обручения, реакция может быть непредсказуемой. Ты ведь не задумала ничего подобного, Любава? Признавайся. Потому что твоя ярость, направленная на Синара в день смерти Кирсы, не обоснована, я уже говорила. Ты не можешь его обвинять в смертях сотен тысяч магов. Чернота – болезнь, принц не ответственный за нее, тем более, что и сам заражен.

– Дело не в ярости, – я подняла расческу с пола, бросила ее на комод и пошла к двери. – Дело в том, что мы никогда не сможем быть вместе. Истинная связь только помеха.

– Что за чушь? – догнала меня Марисса.

– Король не допустит такой брак. Ты читала законы энтарских стран?

– Ты о том, что ин-тэ не может жениться на ан-тэ?

Я кивнула.

– Но ты ведь не ан-тэ! Ты – маг. Да и у тебя вообще нет статуса из-за того, что не местная. Как и у меня, пусть я и скрываюсь. Принудительно учиться у меня нет желания.

– Есть у меня статус, – тихо выдохнула я. – Безродная. Это еще хуже, чем ан-тэ.

– После бракосочетания с наследником ты станешь ин-тэ.

Я засмеялась. Истерично. Марисса не оценила мое «веселье», зарычала от злости и сжала кулаки.

– А если пожениться тайно? – предложила она, хлопнув густыми ресницами. – Ну что вам сделает король, если брак уже случится? Не разведет же? Разве такое возможно на Энтаре?

– Марисса, хватит! – Я чуть притормозила перед входной дверью, прежде чем ее открыть. – Никто их жрецов не обручит нас без согласия короля, не нужно тешить иллюзии. Я отвяжусь от принца, как бы это ни было сложно и опасно, вылечу его от черноты и продолжу искать свою семью. Я больше не справляюсь, честно. Сильные эмоции после пяти лет их отсутствия – разрушают. Если я не сделаю хоть что-то, сломаюсь окончательно.

– Но Паутроун надеялся…

– Он ошибался! – я нервно вскрикнула, перебив эльфийку. – Он ошибался во мне! Я ничего не могу. Я слабая. Не могу вылечить даже того, кого люблю.

Последние слова сорвались в сиплый вой.

Марисса моргнула и натянуто спросила:

– То есть тебе проще отступить?

– Да. Именно. Так проще.

– Но это ведь не гарантия, что Синарьену станет легче после отвязки стигмы. Да и выживешь ли ты?

– Но это шанс. Вдруг именно истинность влияет и не дает мне очистить его средоточие от черноты. Вдруг она частично привязалась еще до нашего обручения? Мы ведь сразу что-то почувствовали.

– Сомневаюсь, что такой шанс сработает, – девушка удрученно качнула головой, а потом заговорила тише и в сторону: – Именно поэтому ты не можешь ничего сделать.

Махнув толстой косой, она спешно вышла на улицу.

– Почему? – я поравнялась с ней уже внизу ступенек. Меня колотило от переизбытка эмоций и неуемного желания выговориться.

Киран молча, ожидая нас около колесницы, приоткрыл пассажирскую дверь и даже не повел бровью на наши крики.

– Ты просто не дошла до грани, – твердо сказала Марисса.

– Какой еще грани? – в горле клокотало от обиды, хотелось, чтобы меня поняли и услышали, а тут… Проговорила отчаянно: – Я на последнем издыхании, Мари. Разве не видно?!

Девушка остановилась и топнула ногой.

– Знаешь, Любава, можешь сколько угодно себя жалеть, но ты просто не знаешь, что такое настоящий выбор. Послушай внимательно: Лимии придется вырвать сердце любимого, чтобы спасти Вселенную. Иначе все живое погибнет. Все живое, понимаешь? Вот где выбор, который нельзя постичь. А ты… ты просто…

– Что?! – я вскрикнула, опешив от услышанного. Грудь ошпарило огнем. – Договори!

– Сопли наматываешь на кулак! Вот что! – Марисса так разозлилась, что я даже отстранилась, боясь, что сожжет меня взглядом. – Поезжай сама в город, Любава. Подумай. Отвлекись. Отдохни от всех нас. Я останусь с Чильяной, помогу ей по дому.

– Марисса…

Холодный ветер забрался за шиворот платья и сковал грудь. Зря я не захватила накидку, теперь замерзну.

Эльфийка покачала головой, отступила от меня подальше, словно от зараженной, в алых глазах сверкнули влага и огонь.

– Уезжай, пока я нахрен все здесь не сожгла от злости на твою глупость и слепоту, – прошипела эльфийка сквозь зубы, выставляя в блок ладонь, по которой уже поползли пламенные языки.

Киран, что стоял у двери колесницы, все еще не вмешивался.

Когда я забралась на подножку, воин спокойно подал руку. Мне бы его выдержку. Даже если над головой пролетит огнедышащий дракон, которых не бывает в этом мире, он останется таким же уравновешенным и собранным.

– Как скажешь, Марисса! – тоже вскрикнула я, злясь больше на себя, чем на нее. – Без тебя поеду!

Забравшись на сиденье, махнула Кирану, чтобы отправлялся, и показалась себе такой паршивой и гнусной, что тошно стало.

Киран переместился на место возницы, колесница дернулась и быстро набрала ход, а Марисса застыла на ступеньках.