Я видела, как она зло смотрит нам вслед, как нервно дергает волосы рукой, расплетая косу, как быстро взбегает по ступенькам и скрывается за дверью.

Выдохнув, я откинула затылок назад и больно ударилась о панель.

Закрыла глаза. Вдох-выдох. Почему мне не становится легче?

Почему так сложно объясняться и общаться? Что со мной не так?

Почему я хочу отдалиться от ин-тэ, чтобы его уберечь, но тело протестует? Тянется. Взывает к нему. Нуждается…

Я тоскую. Так сильно, что жажда быть с Синарьеном рядом, сильнее горя потери опекуна. И это меня убивает…

Здесь все напоминало о Синаре: свежие запахи дерева и масла, теплая кожа сидений, легкая дрожь машины, знакомые звуки и шорохи, цокот железных копыт по гравию, щелканье магических панелей. Каждая деталь создана его чуткими руками.

Я подняла кисть и нежно погладила пальцем место шрама от разрыва обручения.

– Кто бы подсказал, как будет правильно… Я бы обязательно сделала все правильно, а пока… делаю то, что могу.

Киран бросил взгляд через плечо, явно услышав мои слова сквозь перегородку. Я отвернулась в окно, не желая еще и перед ним объясняться.

– Есть особые пожелания, Любава? – через время подал он голос, и я в нем не услышала обвинения или осуждения. Только легкое беспокойство.

– Да. Хочу успокоительный травяной сбор, собранный специально для меня. Поехали в лавку зелий на Еловой улице.

Воин помолчал, словно мои слова его не устроили, но все-таки повернул колесницу, и через несколько минут остановился у магазина с цветной вывеской.

– Приехали.

– Спасибо. – Я вынырнула на улицу, хватая губами недостающий воздух, – он обжигал холодом, но не позволял надышаться. Из-за пережатого от нервов горла практически гаркнула: – Дальше… я сама.

Но Киран не послушал, крупной тенью последовал за мной, хотя и остался ждать у двери лавки.

Глава 6

Синарьен

В зале советов было очень шумно, воняло потом и грязной одеждой.

Кто-то требовал объяснений, почему замяли вопрос с нападением иманских оборотней, кто-то ныл, что мы на пороге ужасных событий, а некоторые, самые агрессивные и кровожадные кританцы, выбрасывали в воздух нелепости: «Казнить преступника, и не будет никакой войны!».

На последнее отец совсем помрачнел. На миг показалось, что болтун-смельчак сейчас рухнет замертво.

– Ис-тэйс Риго, вы сейчас о моем сыне говорите, – спокойно сказал король, но я знаю этот тон – он убийственный.

В зале резко стало тихо.

Советник отца махнул рукой, требуя говоруна подняться.

Тощий невысокий военный учтиво поклонился и, прищурив лисьи глаза, пролебезил:

– Родственные связи не должны мешать миру на Энтаре. Так вы сами говорили, ин-тэй. Если Еврисий ин-тэ действительно виноват…

– Если… – скрипнул отец и зыркнул в мою сторону.

– Его вина практически доказана, насколько я знаю. – Вояка выпятил грудь, словно пытаясь показать присутствующими свои заслуги.

– Практически, – встрял советник, проводя ладонью по идеально причесанным золотисто-русым волосам. И прозвучало это неоднозначно: то ли он подтверждал факт вины Эври, то ли говорил о том, что следствие все еще идет.

Я задержал взгляд на старике. Не нравилось мне, как отец Таники перекручивает информацию на публике. Эврисий не может быть виноватым, ис-тэй Ленгри точно должен быть на его стороне, но получалось совсем наоборот.

Папа с яростью покосился на Цимера. Тот заметил взгляд и, склонившись, что-то быстро шепнул королю на ухо. Они какое-то время переговаривались, я не мог услышать, о чем, да и народ в зале быстро пришел в свое прежнее состояние: загудели возмущенные и тревожные голоса.

Наконец, король постучал тростью по столу, призывая к тишине. Все вновь умолкли. Папа быстро кивнул мне, позволяя уйти. Я уже больше часа жду этого, ведь здесь, в душном зале, все равно Эврисию не помочь – лучше из первых рук все выяснить. Жаль, что попасть в Иман так быстро не выйдет, оборотней все еще не подавили и вспышки агрессии перевертышей продолжаются.

Да и все собравшиеся в зале тоже ничего не сделают для младшего принца. Им проще казнить, избежав войны, чем тратить время на расследование, тем более, такое опасное, когда нужно пересекать границу с обезумевшими магами. Нужно немедленно разбираться, кто Эва подставил, а не орать в голос, когда тебя не слышат.

Я это и собирался сделать. Разбираться.

Но, поднимаясь, понял, что не доживу без Любавы до ночи – колени едва ли переставлялись, а в груди выло студёной вьюгой. Я с болью выпрямился и упрямо попер на встречу с Мирионом, благо он не успел далеко уехать и вернулся, как только услышал о случившемся.

– Согласитесь на Квинту, ин-тэй, – заговорил какой-то вельможа в серебряном наряде, что сидел по правую руку короля. – Сила пяти магов способна на мно…

– Я сказал, нет! – от грохота отцовского голоса заткнулись даже те, кто сидел на галерке и активно обсуждал будущее страны. Дождавшись полной тишины, папа продолжил спокойней: – Я никогда не дам власть в руки обезличенным. Вытащи из человека эмоции и чувства – и он станет беспощадным.

– Но зато не будет войны.

– Ее и так не будет, – отрезал отец и потер кулаком грудь. – Мой сын не мог убить. Я в это никогда не поверю. – Его беспомощный взгляд пролетел через весь зал и коснулся моего лица.

Я понимающе кивнул и, отвернувшись, поспешил к двери. Насколько смог быстро, потому что холод сковывал и забирал силы. Я должен срочно вытащить Эва – и у этого «должен» очень высока цена.

Мирион ожидал меня снаружи, посеревший и растрепанный. Могу только представить, сколько ночей подряд он не спал. Если бы Любава заболела, я бы тоже не смог найти себе успокоение. Самому болеть как-то легче.

Передвигаясь по дворцовой площади, я почти не замечал, как внутренний лед сковывает мышцы, вникал в разговор со следователем.

– Что известно о смерти принцессы? – спросил я.

Мирион шумно выдохнул, протер ладонью лицо, будто стирая усталость, и как-то удрученно выдал:

– Отравлена. Яд магический, отложенного действия, срабатывает на определенные условия. Если точнее: время соприкосновения с телом должно превысить несколько часов. Обручения хватило, чтобы в организм попало достаточно отравы. Девушка через несколько суток после ритуала умерла.

Мы завернули на узкую лестницу, что вела к темному приземистому зданию.

– Почему именно на Эврисия падает подозрение? При чем здесь обручение?

– Потому что отравлен был кулон, который он Режини подарил перед празднеством, и девушка была в нем на ритуале и после.

Я остановился. Мне нужно было перевести дух.

– Нет, быть не может… Да и кулон именно я дал брату.

Мирион опасно заозирался, проверяя, слышал ли нас кто-нибудь еще. Кроме стражей, что держались по приказу в десяти шагах позади, рядом никого не было.

– Вы отравили девушку? – прямо спросил ис-тэ Флесс.

– Зачем мне это? – я раздраженно повел плечом.

– Не знаю. Кажется, отец хотел, чтобы вы женились на ней. Разве нет?

По цепкому прищуру я понял, что усталость никак не сказывается на аналитических способностях следователя.

– Да только обручился Эврисий и освободил меня от этого обета.

– Так может, и младший брат тоже не особо хотел окольцовывать себя с иманкой? Вот вы и решили помочь.

– Чтобы развязать войну? – иронично бросил я и спокойно пошел дальше. – Вы лучше ищите настоящего убийцу, чем меня допрашиваете зазря.

– Это моя работа, ин-тэ, – буркнул Мирион. Он шел какое-то время молча, а потом вдруг сказал: – Кто еще брал в руки кулон?

Любава… Холодок скользнул между лопатками и мерзлыми когтями соскреб мою душу в кулак.

– Слуга, – голос получился севшим, – Бон. Он по моему приказу привез его от ювелира, я сразу передал украшение брату.

– Ювелира и слугу тоже проверим, – отметил для себя Флесс. – Вы что-то не договорили, ин-тэ, я чувствую.

Мы дошли до темницы, и мне не пришлось отвечать, но тревога за Любаву уже сжала все тело и просыпалась на поясницу холодными колючками.

Следователь остался снаружи, неожиданно позволив мне пообщаться с братом первым и наедине.

В каменном коридоре пахло прелой сыростью, хотя стены казались сухими. Зато крутая лестница, что уводила в подземелье, к темницам, была в сплошь покрыта влагой и мелкой живностью.

Страж показал мне нужное направление, но со мной спускаться не стал. Там тупик, все равно некуда бежать, да и преступники все в клетках.

Когда я подошел к нужной, брат как сидел на полу, закованный в кандалы, так темной растрепанной головы и не поднял. Хотя плечи его дернулись, и он явно услышал мои шаги.

– Эври, – я бесстрашно ступил ближе.

Брат взглянул исподлобья. В его глазах больше не было ясной теплоты, только тьма с холодным оттенком.

– Что случилось? – глупость сорвалась с губ. Ясно же, что произошло.

Брат криво оскалился и с грохотом металла поднялся, но подойти ближе у него не получилось: цепи натянулись, гулко брякнули друг о дружку. Эври отступил и устало уронил руки.

– Ничего особенного, – усмехнулся он на одну сторону. – Я убил Режини. Как видишь.

– Ты ведь не мог… – опешил я.

– Почему же? – в прищуре родных глаз заплясала густая темень. То ли здесь слишком мало света – единственная люмитовая лампа плохо заряжена, то ли я вижу то же самое, что было в его радужках после ритуала. – Для меня этот брак – обуза.

– Но убийство не привело бы тебя к желаемому.

– А ничего уже не приведет, без разницы. Что брак, что казнь… Все равно одна бездна.

– Нет, я не верю, что ты мог…

Эври сухо засмеялся.

– Не верь. И можешь радоваться: ты теперь свободен. Женись, наконец, на своей блеклой девке и успокойся.

– Что ты такое говоришь? – мне совсем стало не по себе, мерзлая змея скользнула по спине вверх и замерла в районе ключиц. Я чувствовал, как она готовится прыгнуть, чтобы зажать мое горло.

Брат внезапно дернулся ближе, цепи натянулись до жуткого скрипа, впились в его кисти, отчего он почти коснулся решетки.

– Уходи или я тебя тоже убью… – прошипел Эв, стиснув кулаки. – Мне уже терять нечего.

Я с опаской отстранился

– Да что с тобой? Давай я вызову лекаря, проверим эссаху?

– Не стоит, – отрезал брат. – Беспокоиться. – Его голос будто остыл, приморозился. Карамель в глазах покрылась черной коркой. – Со мной все отлично. Я чувствую себя как никогда прекрасно. – Он отступил к стене, спрятавшись в тень, и почти любовно посмотрел на плашки блок-браслетов на своих мощных руках.

Показалось, что его пальцы и ладони объяты черной дымкой, а кандалы держатся на ниточках вместо цепей и вот-вот упадут.

Брат, раскачиваясь на крепких ногах, ехидно продолжал говорить:

– А за помощь спасибо, Синарчик. За кулон, который ты передал принцессе в подарок. – Под веками брата загорелось что-то ярко-алое. Оно вынырнуло наружу, перевернулось в воздухе в черную кляксу, сверкающую красным в сердцевине, и повисло на стене. – Очень пригодился твой подарок. Видишь, теперь я свободен от этих ненужных оков обручения? Хорошо, что оно не такое жесткое, как кританское, и я не умер на месте. Каур знал, что наше не сработает, противна мне была Режини, поэтому и подсунул свой ритуал.

С трудом оторвав взгляд от странной черной точки, я повернулся к брату.

Эври как шут поклонился мне и рассмеялся ненатурально. В песке его смеха я расслышал несколько голосов, словно в него что-то злое вселилось.

Я хотел заговорить, убедить его, что не травил кулон, но клякса перескочила со стены на мое плечо и мгновенно заклеила рот.

– Молчи лучше, – яростно прошипело над ухом, – старший наследник.

Эври вдруг оказался совсем рядом с решеткой, протянул руку сквозь нее и сжал мою шею. Его голос гудел повсюду, раздваивался и расстраивался: