– Напиши, как ты видишь эту техническую прослушку, – говорил Грищук, – да другие подобные моменты. Ну а мы поищем специалистов и дадим им задание.

– Когда? – мрачно спросил я.

Что-то брали меня сомнения, что они прямо кинутся кого-то искать.

– Сразу же, как поймем, что с них спрашивать, – усмехнулся Павел, правильно поняв мое плохое настроение.

– Когда сделают устройство, я хочу сразу об этом узнать, – заявил я. – И было бы неплохо как-то спровоцировать этого вашего «чудо-вербовщика».

– Уже занимаемся этим, не переживай. Пока ждешь, может, все же поработаешь? – протянул он мне листки с собранными данными по Красной армии. – Очень просили, – проникновенно добавил он.

На этот раз отказываться я не стал. Действительно, смотрю я на Королева, и в чем-то ему завидую. Вот у кого за работой время летит! Да и стыдно мне в какой-то степени. Все же я изначально принимал задание и должен был давать отчет. А сейчас все на Аню свалилось. Поэтому спокойно взял листки и пообещал в этот раз их не портить, а ознакомиться и написать свои замечания и мысли по дальнейшей работе. Надеюсь, все же скоро в ОГПУ найдут истинного заказчика этой истории со взрывом.

***

– Аня, ну наконец-то, вы вернулись! – остановил на пороге ее кабинета девушку Валерий Семенович.

– Что-то случилось? – встревожилась она.

– Еще как случилось! – всплеснул руками Лукьянов. – Глава нашего института – и не член партии, как такое возможно? В общем так, я написал поручительную записку о приеме вас в качестве кандидата. Вы понимаете, какая это ответственность?

– П-понимаю, – запнулась девушка от неожиданности.

– Очень на это надеюсь. Вы же помните, что партия – наш рулевой? А наша деятельность рассматривается на самом верху! – многозначительно поднял он палец. – Кстати, я вам еще вчера вечером хотел позвонить, но тут выяснилось, что у вас дома нет телефона. Для человека на вашей должности это серьезная недоработка. Исправьте в ближайшее время!

Убедив напористого парторга их института, что все сделает, Аня все же смогла наконец попасть на свое рабочее место. Да уж. А всего-то и отлучилась на денек – товарищи из ОГПУ сдержали свое слово, и она повидалась с дедушкой. После чего у нее остались неоднозначные впечатления. Ее дед отказался наотрез признавать советскую власть и идти на уступки, еще и ее обвинил в соглашательстве и предательстве их семьи. А ведь она хотела ему помочь! И как теперь быть? Когда она пересказала их общение маме, та лишь головой грустно покачала и посоветовала жить своей жизнью. Аня после всего этого была в раздрае. А если и отец, если он жив, тоже не захочет переезжать в СССР? И будет стоять на своем? Но ведь у Ани здесь вся ее жизнь. Работа, уважение, перспективы. Да и подружки, хоть и немного, но есть. А там может и парень появится. И променять все это на неизвестность?.. Она надеялась, что дедушка примет ее выбор и согласится на ее предложение. Она помогла бы ему покинуть лагерь, а там и отец бы оказался дома со временем. Но теперь былая уверенность канула в лету, оставив на душе лишь сомнения.

– Ну и пусть! – вдруг со злостью сказала она сама себе. – Хотят жить прошлым? Пускай! А я буду строить будущее. Свое. В этой стране!

За встречей Ани и Лукьянова издалека наблюдал Савинков. Именно он натолкнул Валерия Семеновича на мысль о необходимости вступить девушке в партию. Он же и посетовал вчера, когда Лукьянов искал способ «обрадовать» девушку новостью, что у той нет дома телефона. Теперь есть шанс, что она сама начнет его требовать и не заподозрит вмешательство в это дело ОГПУ. Тогда и не узнает о поставленной при установке прослушке. Все же полной уверенности в лояльности Анны у его службы еще не было. А начальство требовало форсировать работу с ее вербовщиком. Авось клюнет и будет звонить ей на домашний, надеясь на анонимность, и хоть что-то разболтает.

***

Работа над данными по учету материальных средств Красной армии меня привела к двум выводам: первое – бардак там значительный, второй – армия это все же не сельское хозяйство. Если крестьянин заинтересован именно в материальной выгоде, то красноармеец – нет. Да и задачи у них абсолютно разные. Как-то я это упустил, когда начинал работу. Держал в голове, но до подсознания не доходило. Почему я так решил? Да все просто. У крестьян их благосостояние напрямую связано с их работой. Чем лучше провел сенокос, поухаживал за животиной, переработал снятый урожай – тем выше твое благосостояние и уровень жизни. А в армии бойцу практически плевать на свое обмундирование. Он его не покупал и не создавал. Да и задача у него в ином. Поэтому сбор данных по материальному обеспечению – безусловно важно, но подход требовалось менять. И кардинально. Причем мне Тухачевский ведь сразу об этом говорил! И я тогда даже что-то накидывал из идей. Но так и не довел до ума. Теперь придется заняться этим вплотную.

– Ну-с, поехали, – сказал я сам себе и принялся за написание плана – чем должна в моем представлении заниматься армия и как этого достичь. – А там уж и сравним, что другие по этому поводу думают…

Глава 5

Сентябрь 1932 года

Пока на «шпионском» фронте было затишье, я ушел с головой в работу над анализом нашей военной доктрины. С нее мне предложил начать Тухачевский, вот я и вернулся «к истокам». Тогда и понял, почему я вообще начал проводить, по сути, масштабную инвентаризацию нашей армии. И ведь правильно все делал! Если ты не знаешь, какими ресурсами располагаешь, то о каком анализе может идти речь? Вот в чем наша доктрина: остановить врага при атаке и перейти в контрнаступление, а потом бить его на его же территории. Но дальше идут нюансы: есть ли оборонительные рубежи или нет. Чем останавливать? Винтовками и пулеметами, или есть еще и танки, авиация, средства оперативного развертывания подкреплений (бронемашины или просто грузовики) и так далее. Соотношение этих сил. Одно дело, когда у тебя в роте есть лишь винтовки и грубо говоря по три патрона на каждого бойца, другое – когда те же винтовки с цинком патронов и хотя бы простейшие укрепления (да просто окопы!), и третье – когда у тебя ко всему перечисленному еще есть и пулеметы, оборудованные блиндажи или укрепленные пулеметные точки. А добавим сюда самолеты разведки и бомбардировщики, артиллерию, которая будет бить по противнику, не давая ему собраться в атаку, танки – для поддержки пехоты при переходе в контрнаступление, и картина меняется кардинальным образом. И все это должно не просто иметься в наличии, но и личный состав должен быть обучен применять эту технику. Как говорил Суворов – каждый солдат должен знать свой маневр. То есть и оперативное управление (связь) обязана быть хорошей. Но опять же, чтобы планирование было наиболее точным и давало четкую картину, для начала нужны входные данные. Для чего я и начал ту самую «инвентаризацию». А уж после получения данных следующим этапом идет анализ методик обучения личного состава.

И пока данные собирались, я пробовал накидать хоть какой-то черновой план действий наших войск в условиях соблюдения доктрины. Сразу же «споткнувшись» на моменте контрудара. Ведь что получается? Враг может подтягивать свои армии к нашей границе чуть ли не в открытую, а мы вынуждены ждать и никак ему не мешать в этом. И вот в самый удобный для себя момент он всеми силами и вдарит по нам так, что у нас зубы во все стороны полетят! Как я понимаю, примерно это и произошло в моем прошлом мире. Вот ни в жизнь не поверю, что у нас все слепые были и не заметили накапливания войск Гитлера у наших границ! К чему это привело – помню даже я, не особо изучавший историю. Немцы практически дошли до Москвы, после чего мы года два, если не больше, отбивали все утерянное назад.

– М-да, – только и оставалось мне мысленно костерить чудаков на букву «м» из нашего военного и политического руководства.

А тут мне недавно еще и товарищ Сталин звонил по поводу моей идеи «симметричного ответа». И сказал, что хоть она и в чем-то разумна, однако политически не целесообразна. Нас мол и так уже «до усрачки боятся», это моя вольная трактовка его слов. Из-за чего приходится вести себя потише, чтобы хоть немного восстановить дипломатические и – главное – торговые отношения. А то «беспредельщиков» никто не любит, и мы сами против себя весь мир настроим. После чего об СССР можно забыть.

Вот после этого разговора я и понял, почему у нас именно такая доктрина и что вряд ли мои предложения по ее изменению будут приняты. Потому и ломал голову, как и рыбку съесть и косточкой не подавиться.

Единственное, что радовало, совсем уж мою идею о «симметричном ответе» не отбросили. Лишь переработали. Теперь после точного определения «заказчика» ответка будет, но вот публично о ней никто не узнает. А «заказчику» передадут наше послание в устной форме через засвеченного их агента. Или еще каким-то подобным образом.

Лето уже закончилось, и моя сестренка пошла в школу. Да и мама вышла на работу в кулинарный техникум. Про отца молчу – он постоянно на работе, короткий отпуск не в счет. В итоге Люда теперь с Лешей обычно одна сидит, из-за чего сильно не высыпается и устает. Об этом она сама мне рассказала при очередном нашем созвоне. Понятно, что общаемся мы не каждый день, но раз в неделю все же удается поговорить с любимой. Утешаю ее как могу. Ребро меня уже почти не беспокоит, осталось дождаться, когда перелом срастется, а там уже и сможем увидеться. Что-то мне подсказывает, что когда это произойдет, Люда скинет на меня на сутки Лешу и сбежит на прогулку. Намеки почти прямым текстом об этом уже были.

– Серег, пленки принесли с испытаний, – заглянул ко мне в палату Королев.

– Отлично, – выдохнул я радостно и с облегчением отодвинул от себя бумаги со своими наметками по действиям армии. – Пошли.

Сергей Палыч без дела не сидел и все же начертил снаряд более надежной конструкции и установку с возможностью дистанционного залпа. Собирали все это дело и испытывали конечно без него, но зато велась кинохроника, пленки с которой нам и принесли. Чтож, пойдем, посмотрим, что получилось.

***

Егор вступил в ряды ОГПУ пять лет назад и в оперативной работе успел себя зарекомендовать не только как инициативный работник, но и не обделенный смекалкой и профессиональным чутьем. Не удивительно, что ему доверяли настолько, что вручили новую заграничную технику для подслушивания и дали задание применить ее для наблюдения за одним человеком. Его основные маршруты передвижения уже были известны, и Егор сам предложил своему старшему «послушать» в одной из точек, где незнакомец был чаще всего. А их «объект» был чистюлей и франтом и часто любил начистить свои туфли у одного подростка. Вот и сейчас Егор стоял в пяти метрах от того паренька, прикидываясь ожидавшим даму кавалером. Для чего и цветы в руке держал и принарядился, да и сам к тому пареньку подходил, чтобы он ему туфли почистил. Прибор же был зажат у Егора в другой руке и со стороны выглядел как чемоданчик, который часто носят инженеры и даже студенты.

Частота посещения «объектом» подростка тоже была известна, так что у Егора были все основания полагать, что и сейчас тот не изменит своим привычкам. Что и случилось.

Делая вид, что осматривается по сторонам и при этом особое внимание уделяет девушкам, Егор краем глаза наблюдал за представительным мужчиной, известным ему под именем «Владимир».

– Здравствуйте, Владимир Степанович, – звонко сказал подросток, когда тот подошел к нему.

– Привет, Андрейка, – ответ мужчины Егор расслышал уже лишь благодаря прибору. – Как работа идет?

– Тружусь помаленьку, – уже более тихо ответил паренек. И снова лишь благодаря прибору удалось точно расслышать все слова.

«Как минимум – протестировал новинку в боевых условиях», подумал Егор, проводив разочарованным взглядом стройную блондинку. Играть на публику он тоже умел, что очень помогало в работе.