Археологи против пришельцев (страница 5)
Я не ответил, только стиснул челюсти до хруста и отвернулся, шагнул под низкий, почерневший от копоти потолок барака. Её слова кольнули, как игла, но я не подал виду. Внутри ворочались мысли, тяжёлые, как те глыбы песчаника, что я таскал с рассвета до заката. К чему весь этот цирк? Усталость смешивалась с глухой злостью. Я, автослесарь, блин, что привык чинить движки и не давать жизни себя ломать, теперь стал червём под плетью какого-то древнего шизика. А Стелла, из-за которой я вообще ввязался в эту хрень, смотрит на весь этот мрак, как на чертовски ценный экспонат. Может, она права, и в этом аду есть какой-то подтекст? Но, бес меня возьми, я на такое не подписывался!
Пока тьма барака сгущалась вокруг, как чернила, пролитые на пергамент судьбы, я чувствовал, что если этот ад – конец пути, то я не сдамся без драки. Не ради себя – ради того, чтобы увидеть, куда заведёт её одержимость. Потому что, как ни крути, её внутренний огонь, всё ещё тянул меня. Даже здесь, в самом сердце древнего мрака. Как бы там ни было, но Стелла права, пока надо выживать. Шаг за шагом, мгновенье за мгновением, удар за ударом. И будь что будет, но я протопчу себе тропку из этой бездны, не будь я Егор Клюквин.
Я рухнул на холодный камень барака, чувствуя, как боль в натруженных мышцах пульсирует в такт сердцебиению. Вокруг сгущалась тьма, густая, почти осязаемая, пропитанная вонью пота и отчаяния. Барак был как склеп – низкий потолок, покрытый сажей, нависал над нами, словно крышка гроба, а стоны и шорохи измождённых тел звучали как шепот призраков. Моя спина саднила от ударов плети, ноги, натёртые до кровавых мозолей, горели, словно их окунули в кипящее масло. Тряпка, что заменяла мне одежду, липла к телу, пропитанная потом. Я лежал, глядя в никуда, и пытался держать разум в узде, не давая ему скатиться в панику. Держаться на плаву – это было всё, что я умел. Не лезть в толпу, не гнуться под чужими приказами, а просто делать своё дело, шаг за шагом, удар за ударом. Но сейчас даже эта привычная броня трещала по швам.
Покоя не дали и сейчас, выгнав нас всех на ужин.
Стелла сидела неподалёку, её фигура, тонкая, но непреклонная, выделялась в полумраке. Её лицо, бледное, как луна в пустыне, было напряжено. Она сидела, подтянув колени к груди, и смотрела куда-то вдаль, будто могла разглядеть через стены барака чёрные пирамиды и найти в них ответ. Её пальцы, длинные и нервные, машинально чертили что-то на камне – может, символы, может, планы. Она всегда была такой: отстранённой, погружённой в свой мир древних загадок, но сейчас это бесило меня ещё сильнее. Как можно верить в этот бред? Как можно искать смысл в плетях и песчанике, когда всё вокруг кричит о смерти?
Я кашлянул, сплюнув на пол комок пыли, и повернулся к ней.
– Слушай, Стелла, а ты уверена, что это не твой секретный план? Может, ты с самого начала мечтала стать звездой местного каторжного шоу? Знаешь, типа «Последний герой», только без камер и с настоящими кнутами? Потому что, честно, я бы предпочёл что-нибудь менее аутентичное. Ну там, диван, пиво, финал Лиги чемпионов.
Она медленно повернула голову ко мне, её взгляд был острым, как осколок обсидиана, но в уголках губ мелькнула тень раздражённой усмешки.
– Егор, твой юмор – это как плеть, только ещё больнее. Ты можешь хоть на минуту перестать видеть во всём дешёвую постановку? Это не шоу. Это не игра. Мы здесь, и это реальнее, чем твой диван или Лига чемпионов. И если ты хочешь выжить, может, стоит начать думать не о пиве, а о том, как нам выбраться?