– Нужен ковер? – спросил, задыхаясь от бега, торговец в грязном плаще. Он торопливо протискивался сквозь толпу к Изольде. – Этот прибыл прямиком из Азмира, но я отдам за хорошую цену.

Изольда отмахнулась от него.

– Отойди, или я отрежу тебе уши и скормлю их крысам.

Как правило, такая угроза срабатывала. Но обычно девушка не покидала пределы Северной пристани, где уже никто не замечал цвет ее кожи или разрез глаз, характерные для номатси. И обычно рядом находилась Сафи, которая умела достаточно выразительно скалиться.

Сегодня все было иначе. В отличие от Сафи, которая мгновенно бы среагировала и помчалась за монахом, не тратя время на размышления, Изольда притормозила для оценки местности.

И за эти несколько мгновений торговец коврами успел подойти к ней в упор и заглянуть под капюшон.

Его нити запылали страхом и черной ненавистью.

–Номатсийское дерьмо,– прошипел он и провел двумя пальцами по глазам в суеверном жесте. Торговец рывком стянул с Изольды капюшон и завопил: – Убирайся отсюда, грязная номатси!

Изольде не нужно было повторять. Она сделала то, с чего начала бы Сафи: побежала.

Точнее, попыталась: толпа вокруг нее остановилась и принялась глазеть, пространство превратилось в клубок нитей и звуков. Куда бы девушка ни повернулась, она натыкалась на взгляды, устремленные на ее волосы, кожу, глаза. Инстинктивно Изольда уворачивалась от серых нитей страха и стальной жестокости.

Суматоха привлекла внимание монаха. Он остановился, повернул голову в сторону нарастающих криков толпы…

И посмотрел прямо на Изольду.

Время остановилось. Толпа превратилась в сплетение нитей и звуков.

На долю мгновения, показавшуюся вечностью, Изольда увидела глаза молодого монаха. Красные точки на фоне самого бледного оттенка голубого, который она когда-либо видела. Как кровь, вмерзшая в лед. Как нить сердца, продетая сквозь голубые нити понимания. Изольда невольно задумалась, почему она не заметила этот безупречный голубой цвет во время схватки.

Мысли проносились в голове со скоростью тысячи лиг в секунду, и девушка даже успела поразмышлять, действительно ли этот монах такой страшный, как все считали…

И тут его губы шевельнулись. Парень обнажил зубы, и пауза оборвалась. Время помчалось вперед, вернулось к своей обычной скорости.

А Изольда наконец-то побежала, бросившись вслед за какой-то серой лошадью. Она ударила животное локтем в крестец, и лошадь заржала. Молодая женщина в седле закричала. Одновременно с громким воплем и внезапным яростным фырканьем животного улица погрузилась в хаос.

Оранжевые нити бешенства вспыхнули вокруг Изольды, но она едва успевала их замечать. Девушка уже проталкивалась сквозь затор и неслась к перекрестку в одном квартале отсюда. Там был мост через ближайший канал. Может быть, если удастся пересечь воду, колдун крови потеряет ее след.

Из-под ног летели брызги уличной грязи, девушка перепрыгивала через нищих, огибала телеги. На полпути к мосту Изольда оглянулась и пожалела, что не побежала раньше. Колдун крови определенно преследовал ее и делал это слишком быстро. Люди, которые так мешали Изольде, послушно расступались перед ним, освобождая путь.

– Шевелись! – крикнула Изольда пуристу с плакатом «Покайся!».

Он не сдвинулся с места, и она ударила его по плечу.

Парень только завертелся вокруг своей оси, как ветряная мельница, но это даже помогло Изольде. Она сбавила скорость, поднырнув под носилками с мусором, которые тащили четверо мужчин, и сделала вид, что поворачивает влево, на мост. В спину ей неслись крики пуриста, который объяснял кому-то, что она побежала на другую сторону канала.

Поэтому Изольда не повернула налево, как собиралась, а кинулась прямо сквозь поток телег направо, втайне надеясь, что монах послушает пуриста. Она молилась, отчаянно молилась, чтобы он не учуял ее запах под накидкой из кожи саламандры.

Изольда глубже надвинула капюшон и помчалась дальше. Впереди был еще один перекресток, плотный поток лошадей и телег тянулся с востока на запад ко второму мосту. Она должна была проскочить насквозь и продолжить движение прямо.

Или нет. Увернувшись от тележки дровосека и обогнув прилавок сыровара, девушка вдруг поняла, что проваливается в пустоту.

Широко раскинув руки, Изольда падала прямиком в узкий канал с зеленой мутной водой, где было такое же плотное движение, как и на улицах.

Внизу скользила плоскодонка. Девушка успела окинуть взглядом открывшуюся ей картину: палуба, затянутая сетями, и рыбак, глядящий на нее в упор.

Изольда перестала сопротивляться падению. Наоборот, она растворилась в нем.

Воздух устремился навстречу, и натянутые сети приняли ее. И вот она уже была на палубе, ноги пружинили, руки упирались в доски.

Что-то вонзилось в ладонь, какой-то ржавый крюк. Изольда поняла это прежде, чем поднялась на ноги. Рыбак заорал, но девушка уже перепрыгивала на следующее проплывающее мимо судно – низкий паром под красным навесом.

– Осторожно! – крикнула Изольда и приземлилась прямо на палубу парома, схватившись за поручень.

Пассажиры с широко распахнутыми от удивления глазами отпрянули назад. Кровь размазалась по перилам, оставалось только надеяться, что алая полоса не выдаст ее колдуну крови.

Девушка перемахнула через паром в четыре приема – похоже, пассажиры хотели, чтобы Изольда покинула судно, так же сильно, как и она сама. Она облокотилась на перила и затаила дыхание, поджидая следующее судно – лодку, полную макрели.

Прыгнула. Ноги заскользили, и девушка упала лицом в чешую. На нее пялилась пара тысяч рыбьих глаз. Рыбак закричал скорее недовольно, чем удивленно. Изольда поднялась на ноги как раз вовремя, чтобы обнаружить, что его черная борода слишком близко нависает над ней.

Она протиснулась мимо, заехав локтем в живот бородача. Лодка проплывала мимо небольшого причала, где расселись рыбаки с удочками.

Еще прыжок – и Изольда смогла ухватиться за каменный выступ. Никто из рыбаков не предложил помощи, они только отшатнулись назад. Один даже ткнул в девушку удочкой, его нити стали серыми от ужаса.

Изольда ухватилась за конец. Нити мужчины вспыхнули ярче, и он попытался выдернуть удочку у нее из рук, но вместо этого вытянул девушку на причал. Она мысленно поблагодарила рыбака и, оказавшись на причале, побежала прочь от канала. Оглянувшись, Изольда увидела, как на камнях расплывается алое пятно. Ладонь почти не болела, а вот кровь шла на удивление сильно.

Изольда выбралась на улицу, вокруг громыхали повозки, и она попыталась понять, что делать дальше. Все планы, что девушка строила, отправились прямиком в адские врата. Теперь ей требовалась передышка. В отличие от Сафи Изольда не могла интуитивно нестись сломя голову и, если ей не давали подумать, сама загоняла себя в угол.

Но пока девушка стояла спиной к каналу, зажав окровавленную руку, прошло несколько таких важных минут, и в голове начала проясняться картина.

Итак, она у главной дороги, которая проходит через весь город. И, скорее всего, именно вдоль нее идет канал. Движение организованное, в двух направлениях. Мимо прошел мужчина, который вел под уздцы коня. На боках животного не было видно пота, похоже, конь хорошо отдохнул. Если заполучить этого коня, на нем можно ускакать прочь из города и уже ночью оказаться у соплеменников.

Хотя возвращение домой, которого Изольда избегала большую часть своей жизни, вряд ли можно считать идеальным решением, поселение племени мидензи было единственным известным ей местом, откуда ее не вышвырнут при первом же взгляде на цвет кожи.

Кроме того, это было единственное место, куда, как она была уверена, колдун крови – даже если он выследит ее по кровавому следу – не сможет прорваться. Земли вокруг поселения изобиловали ловушками, которые не мог обойти ни один чужак.

Так что Изольда быстро стащила с себя плащ, накинула его на голову хозяина коня, а сама вскочила в седло. Конь сердито прижал уши, и Изольде оставалось молиться, чтобы он согласился ее везти.

– Мне так жаль! – крикнула она мужчине. – Я верну лошадь!

После этого Изольда ударила коня по бокам каблуками, и вскоре мужчина оказался далеко позади.

Конь нес ее быстрой рысью, минуя заторы. Изольда время от времени смотрела на канал и в какой-то момент увидела на другой стороне колдуна крови. Рядом не было моста, лодки уже не шли сплошным потоком, так что он не мог перебраться по ним, как это сделала сама Изольда.

Зато он смог улыбнуться и помахать ей рукой. Он постучал пальцами по правой ладони, показывая, что знает, что ее рука кровоточит, и что он сможет найти ее по следу. Значит, скоро он возобновит погоню и наверняка всю дорогу будет улыбаться этой жуткой ухмылкой.

Изольда заставила себя оторвать взгляд от его лица и смотреть только вперед. Прижавшись к коню, она подгоняла его и молилась, чтобы Лунная Мать, или Ноден, или любой другой бог помог ей выбраться из города живой.

Мерик уставился на миниатюрный кораблик, скользивший по карте Джадансийского моря. Судя по всему, привязанное к фигурке торговое судно попутный ветер гнал прочь от гаваней Веньясы. Мерику захотелось вышвырнуть проклятую фигурку в окно.

Колдун голоса Гермин сидел во главе стола. Среди колдунов эфира колдуны голоса были самыми востребованными, ведь они могли общаться с такими же колдунами на большом расстоянии. Поэтому на каждом корабле королевского флота Нубревнии, включая корабль Вивии, был свой колдун голоса. Именно с ним сейчас был на связи Гермин.

Его глаза светились розовым – признак того, что он подключился к нитям голосов. Послеполуденный свет мерцал на его изможденном лице. Через открытые окна доносился привычный портовый гул, грохот телег и топот копыт.

Мерик понимал, что лучше закрыть окна, но без сквозняка становилось слишком жарко. К тому же сало в светильниках дымилось и чадило, так что вонь в каюте стояла еще более мерзкая, чем от нечистот в каналах Веньясы.

Но Мерик считал, что лучше сэкономить на вонючем жире, чем переплачивать за бездымные зачарованные фонари. И, конечно же, даже в этом вопросе они с Вивией расходились во мнении.

Как и во многих других вопросах.

–Мне кажется, ты не улавливаешь главного, Мерри. – Хотя Гермин произносил слова собственным чуть хрипловатым голосом, он говорил в обычной для Вивии манере – снисходительно и немного вычурно. – Лисицы до сих пор наводят страх на иностранные корабли. Подняв этот флаг сейчас, мы получим серьезное преимущество, когда возобновится Великая война.

– Вот только, – без обиняков заявил Мерик, – мы здесь для того, чтобы вести мирные переговоры. И хотя я согласен, что пиратские флаги когда-то производили эффект на врагов, было это много веков назад. До того, как у империй появились собственные флоты, способные сокрушить наш.

Если не вдаваться в детали, то идея благородного пиратства, когда чужие корабли грабят только для того, чтобы накормить бедных, выглядела привлекательно. И легенды о Лисицах все еще были популярны на его родине. Но Мерик смотрел глубже. Для более обеспеченных граждан воровство все равно останется воровством. И пообещать избегать насилия куда легче, чем сдержать это обещание.

– У меня еще одна встреча, – продолжал настаивать Мерик. – С Золотой гильдией.

– Она закончится ничем, как и все остальные твои встречи. Я-то думала, ты хочешь накормить свой народ, Мерик.

В его груди начало разгораться пламя.

– Никогда, – прорычал он, – не сомневайся в моем желании накормить Нубревнию.

– Ты утверждаешь, что хочешь этого, но когда я предлагаю тебе способ добыть еду – способ преподать империям урок, – ты не спешишь ухватиться за этот отличный шанс.

– Потому что то, что ты предлагаешь, – это банальное пиратство.

Мерику было трудно смотреть на Гермина, пока колдун передавал слова Вивии.