«Иди ко мне, детка!» – слышу в голове голос Ильи, когда он распахивал свои объятья, ловил меня и усаживал на свои бедра, чтобы я обняла его руками и ногами, а он целовал, целовал, целовал. Мой такой большой и сильный мужчина.

Закрываю глаза, чтобы слезы не катились по щекам, но они все равно выскальзывают.

Все рушится…

На рентгене меня обкладывают защитными пластинами и делают снимок, потом долго возятся с плечом, колют его шприцами, ходят кругами и предупреждают, что это будет больно. А потом сгибают руку, поворачивают и вправляют сустав.

Это больно, но не так, чтобы до звезд из глаз. В груди у меня намного больней.

На согнутую руку надевают плотный слинг, закрепляют его ремнями.

На кушетке в кабинете УЗИ я смотрю в потолок, вокруг мягкий полумрак, Глеб сидит рядом и зачем-то держит меня за руку, быть может, потому что я дрожу. Внезапно реальность моей беременности проявляется с резкостью контрастного фотоснимка. Выгорает в мозгу мыслью, что я могла потерять еще и ребенка.

У меня будет ребенок! Я мать!

Врач возит по моему животу скользким датчиком.

– Дышите ровней, расслабьтесь, – мне холодно от геля. Он так долго смотрит в экран и молчит, что становится еще страшней. Хмурится, – мхм, а вот и он. Срок восемь недель…

– Он жив? – срывается на хрип мой голос.

Кидает на меня короткий взгляд, что-то переключает и в тишине вдруг раздается глухой ритмичный стук.

– Слышите? Это его сердечко.

Меня окатывает волной невероятного облегчения, я расслабляюсь на кушетке, и голова кружится еще сильней от того, что я слышу. Это крошечное сердечко уже бьется! Боже мой!

Вижу, что в кабинет входит Руслан и тоже слышит этот звук, на лице его невероятная смесь эмоций, он и растерян, и внезапный восторг озаряет взгляд. Смотрит на меня и осторожно подходит, заглядывает через плечо врача на экран аппарата. Качает головой.

– Ваш малыш – настоящий боец. Но вам нужно беречь себя, – говорит врач за аппаратом. – Отслоения нет, но есть тонус матки. Потребуется поддерживающая терапия. Постельный режим, минимум стресса. Вам нельзя волноваться.

– Слава богу, – отвечает вместо меня Руслан, Глеб с чувством сжимает мою руку. Учитывая, что он с нами с самого детства, иногда мне кажется, что у меня два старших брата.

Звук сердца выключают, а я лежу и до сих пор не могу поверить, что внутри меня самая настоящая жизнь. Я не планировала, даже представить не могла. Мы с Ильей и не думали о чем-то подобном. Я не знала, как он отреагирует на эту новость, ведь это переворачивает всю нашу жизнь.

Но он отреагировал самым неожиданным образом. Он сразу же сделал предложение, да так, что отказаться было просто невозможно.

И казалось бы, вот оно счастье, хватай и беги.

Если бы не обстоятельства. И уже не столько дело в его предательстве, сколько в том, что я вообще не знаю где он. Есть ли у моего ребенка отец?

– Рус? – шепчу, пока врач вытирает гель с моего еще совсем плоского живота. – Ты нашел его?

И то, что он отвечает не сразу, мне не нравится.

– Рус! – тяну его за руку. – Ты сказал, что найдешь!

– Из доставленных нет никого с таким именем и приметами. Народу много, может, еще не довезли.

– Ему было очень плохо, он должен был быть первым! – меня снова начинает трясти.

– Полный покой и никакого стресса! – напоминает узист, – опасность еще не миновала. Глеб, я приглашу дежурного акушера, куда определяете девушку?

– В мое отделение, – сразу отвечает Горин, – будет под присмотром.

– Рус, ты обещал, – я не хочу говорить про меня, мне нужен мой… Илья!

– Пойдем, поселим тебя в палату, Рус поищет еще, – Глеб пытается успокоить нас, но я вижу, что брат отводит взгляд. – Лин, подумай о ребенке, когда его отец найдется, он будет намного больше рад тому, что вы оба в порядке. Поехали в отделение, тебе нужно успокоиться и отдохнуть, сейчас поставим капельницы, поспишь.

– Я не хочу спать! – меня усаживают в кресло на колесах, – пока не найду его, я не буду спать!

– Хорошо, хорошо, капельницы это поставить не мешает, – катят меня по коридору.

– Я пойду узнаю, не привозили ли вещи с аварии, твоих документов тоже нет, – Рус исчезает быстрей, чем я снова прошу его выполнить обещанное. Неужели так сложно найти человека? Что это за больница такая? Бермудский треугольник?

Моя палата двухместная, но я там одна, Глеб закрывает жалюзи, взбивает мне подушку, помогает улечься, пока медсестра подкатывает стойку и готовит капельницу.

– Он обязательно найдется, вот увидишь, – успокаивает, когда сам прокалывает вену, – это магнезия и но-шпа, снимет спазм матки и успокоит, тебе нужно расслабиться. Ради малыша.

По моему телу идет горячая волна, я расслабляюсь только потому, что нет никаких сил бороться дальше. Я отжата и высушена, голова кружится все больше, очень сильно хочется закрыть глаза. Как бы сильно я ни хотела найти Илью, кажется, мои пределы близки.

Я прикрою глаза всего на минуточку, наберусь чуток сил и сразу пойду его искать. Если они не могут, я сама.

Потому что… я убью его, если найду, разве можно такое творить со мной? Темнота накатывает как прибойная волна, топит меня, затягивая в сон.

– Рус, есть что? – слышу голос Глеба, не поднимая век. Чуть всплываю из забытья.

– Как она? – брат шепотом.

– Под лекарствами, почти сразу отключилась. Ты не нашел его?

– В общем… – голос брата все тише, – по документам никого подходящего нет. Но есть трое без документов, личность пока не установлена.

– Может он среди них?

– Один подходит по описанию.

– Как проснется, пусть сама посмотрит.

– Глеб… – Руса едва слышно, – он в морге.

Глава 6

– Что ты сказал? – резко сажусь на кровати, и волна головокружения накатывает на меня, бросает в жар, перед глазами плывет, и я даже не знаю, от движения или от услышанного.

– Черт, Лина, – Руслан в мгновение ока рядом, – ты что? Приляг, белая как мел.

Пытается уложить меня обратно в кровать, но я упрямо моргаю.

– Ты сказал в морге, – свешиваю ноги с кровати, – я пойду туда, я должна убедиться.

Глеб тоже против, хоть и выглядит слегка виноватым.

– Стоп, стоп, стоп, никуда ты не пойдешь. Никаких моргов, тебе сказано не волноваться, ни в коем случае! Постельный режим!

– То есть лежа тут в кровати и зная, что там может быть он, я буду спокойней? – мой голос ломается в конце, словно опять накатывает истерика. Не всякий стресс так просто снять уколами,

– Полина, ляг в постель, я тебя никуда не пущу! – брат бескомпромиссен.

– Двое на одного, как по-мужски! Пустите! – мне уже все равно, какими способами придется искать Илью.

– Нет, погоди, давай сделаем иначе, дай мне минуту, – Глеб жестом останавливает меня, достает из кармана телефон. – Я позвоню в морг, подожди.

И, как назло, выходит из палаты, мои моральные и психические силы на исходе, я вот-вот выгорю дотла. Меня начинает трясти.

– Тихо, тихо, – Руслан садится рядом и втягивает меня в свои объятья, прижимает к груди, хотя мне сразу кажется, что это плен. Способ удержать меня. – Подумай хоть минуточку о себе.

– Не могу…

– Тогда о ребенке, ты же слышала? Как билось его сердечко, ему тоже будет плохо, если ты не успокоишься.

И это внезапно действует на меня, не совсем так, как хотел бы Руслан, но все же я передумываю бежать в морг, но теперь меня охватывает страх за ребенка. Я совсем не привыкла, что внутри есть еще одна жизнь, что приходится кому-то напоминать.

Боже, я мать.

А Илья должен был стать отцом.

– Да, спасибо, очень помог, – возвращается в палату Глеб с телефоном возле уха, мы синхронно поворачиваемся к нему. – Сейчас, – ждет что-то, уставившись на экран. Потом смотрит на меня, – в любом случае нужно это сделать. Здесь под нашим присмотром лучше, подходит ко мне ближе. – Я попросил дежурного санитара сделать фото этого мужчины в морге, ты можешь увидеть его лицо.

Я замираю, боясь вдохнуть. Это как с обрыва прыгнуть, когда за спиной лесной пожар. Смерть может поджидать и там, и там.

Руслан берет мою руку и крепко сжимает, напоминая о своей поддержке, что бы ни случилось. Глеб жмет что-то в телефоне и поворачивает его ко мне экраном.

Я смотрю на фото, черты лица, слипшиеся от крови темные волосы и синие губы, тошнота подкатывает к горлу, и я закрываю глаза, так и умереть недолго. На ощупь утыкаюсь лбом в плечо брата, и все шокировано молчат.

На мою спину ложится широкая ладонь.

– Это не он, – шепчу, больше у меня ни на что нет сил.

Слышу, как оба шумно выдыхают, Руслан начинает медленно гладить меня по спине.

– Это совсем не дело.

– Между прочим, это очень хорошая новость, потому что всех погибших везли к нам, – замечает Глеб, – если это не он, значит, он жив. Осталось найти, куда увезли. Пойду сам свяжусь с диспетчерской, у них должен быть эвакуационный список, кого и куда развозили с места ДТП.

Горин уходит, я Руслан отрывает меня от своего плеча, мгновение смотрит в лицо и гладит по голове как маленькую.

– Не так я хотел с тобой встретиться, – снова обнимает и теперь медленно покачивает, будто хочет убаюкать. Не понимаю, откуда в нем берется эта мягкость, когда в реальной жизни он суровый и жесткий, настоящий несгибаемый командир. Сначала отряда пожарных, теперь вот целого ресторана.

В моей жизни все мужчины почему-то такие. Что брат, что… Илья.

В памяти, как назло, расцветают воспоминания о том, как начинался наш с Ильей роман, этот напор Воронова, его нежелание слышать мои отказы, добивался своей цели, пока я не сдалась.

А теперь я так глубоко на крючке у этого мужчины, что с трудом представляю, как жить без него. Хотя когда садилась в поезд, мечтала, больше никогда его не увидеть.

– Как же так получилось?

– Мм? – тихо переспрашиваю, меня так убаюкивает это покачивание.

– Ты везла показать его мне? – шутливо, – кто он?

– Он… – я сглатываю, не могу найти подходящее слово, кроме как «муж», но оно не подходит. Он не муж. Я всего лишь ответила согласием на его предложение, когда думала, что он умирает на моих глазах. – Он мой босс, я на него работаю.

– Твой начальник? – в голосе Руслана нотки недовольства, вечно «воспитывал» меня нотациями о том, что служебные романы приводят к разрушению карьеры. Кто-то из двоих обязательно в итоге увольняется.

– Так получилось, он был очень настойчивым. Все так быстро закрутилось… – как же сложно объяснить это брату, не все могут понять подобные романы. Когда напрочь отключается мозг вне зависимости от должностей, статусов, регалий.

Раз! И мы уже жадно целуемся возле номера отеля после вечеринки в честь закрытия выставки, хотя еще вчера он обещал меня уволить. Утром, проснувшись со мной в одной постели, пообещал уволить еще раз и больше не отпускал.

До того утра, когда отпустила я его сама за мерзкую и грязную измену.

Хотя именно сейчас, в момент невыносимого одиночества, несмотря на объятья брата, я вдруг осознаю, что мы никогда и ничего друг другу не обещали.

Я даже не уверена, что это можно было назвать полноценными отношениями. Глажу большим пальцем кольцо на безымянном. Что же тогда значило вот это все?

– Примерно на восемь недель? ТАК быстро? – переспрашивает Руслан, а мне почти нечего ответить. Я и сама не знаю, как это вышло, мы точно не планировали заходить так далеко, и я отчасти могу понять шок Ильи, когда он узнал о беременности.

– Я сама… если честно в шоке, – смысл ему врать, если вокруг одна ложь, можно сойти с ума.

– А замуж ты когда успела выйти? – Руслан вновь меня отлепляет от себя и мягко укладывает на подушку, – даже не пригласила.

– Не успел он на мне жениться, только… – я поднимаю кисть правой руки, что все еще в слинге, кольцо красиво переливается даже в тусклом свете. Это что, настоящие бриллианты?!

– Что?