– Благодарю, – ответила я ровным голосом, осматриваясь. Покои были великолепны, но холодны. Не было в них уюта, живой души. Только… ожидание. Ожидание брачной ночи.

Шахне и ещё несколько служанок принялись суетиться вокруг меня, словно пчёлы в улье. Началась подготовка. Мытьё. Меня повели в купальню. Огромная деревянная купель, источающая пар и аромат трав. Мне мыли волосы – длинные, тёмные, густые. Мыли тело, натирали благовонными маслами. Это было приятно, даже расслабляюще, но чувствовала я себя… объектом. Куклой, которую готовят к представлению. Наряжают, умащивают, чтобы показать главному зрителю.

– Княгиня, вы должны понравиться князю, – зашептала Шахне, расчесывая мои волосы. Её голос был низким, доверительным. – Он старый, да… Но он любит… когда женщина старается. Удивляет.

Удивляет… Шакир Доев говорил то же самое. «Ты должна его удивить и покорить». Покорить старого князя? Зачем? Мне нужен не он сам по себе. Мне нужен доступ к архиву, о котором упоминал Шакир Доев. Мне нужна Радима, которая обещала меня вернуть. Но чтобы получить это, мне нужно укрепить свои позиции. Стать не просто очередной женой, которых у князя вон сколько, а… любимой? Влиятельной? Той, с кем считаются. Только тогда я смогу что-то требовать. Только тогда у меня появятся рычаги давления в этом мире.

Мой мозг лихорадочно работал, выстраивая план. Как удивить? Как покорить? Вспомнила свою жизнь. Актриса. Я играла сотни ролей – от невинных простушек до роковых соблазнительниц. Танцевала. Пела. Использовала тело как инструмент. Я умела привлекать внимание. Умела играть.

Принесли брачный наряд. По местным меркам – очень богатое, роскошное платье из парчи и шёлка, расшитое серебряными нитями. Но… скучное. Закрытое. Несколько слоев ткани, скрывающих фигуру. Всё, что полагалось приличной княгине. Никакой индивидуальности. Никакой… искры.

Я посмотрела на него. Посмотрела на свое отражение в зеркале – юное лицо Айлинэ, в глазах которого сейчас горел огонек авантюризма, смешанного с решимостью. Я не Айлинэ. Я Алина. И я не буду играть по правилам этого дурацкого гарема и этого брака по расчёту. Я установлю свои правила. Или, по крайней мере, попробую их навязать.

– Шахне, – сказала я, и мой голос стал чуть жёстче, увереннее. Я уже начинала вживаться в роль. – Мне нужен другой наряд.

Служанки переглянулись, как по команде. На их лицах читалось удивление. – Другой? Княгиня, это… это традиционный брачный наряд. Его готовили… – Мне не нужны традиции, – отрезала я. – Мне нужен наряд, который… удивит князя. Который он запомнит. Который покажет ему, что я не такая, как все.

Я вспомнила один из своих любимых образов. На театральной сцене. Восточная танцовщица. Чувственная. Смелая. Вызывающая.

– Принесите мне тонкие ткани, – распорядилась я. – Шёлк. Много шёлка. Разных, ярких цветов. Золотые нити. И… ножницы. Иголки. И свечи побольше.

Служанки замешкались, перешёптываясь. Шахне смотрела на меня с огромным любопытством. Не с осуждением. Это хорошо. Это означало, что она готова к чему-то новому. Или просто любит сплетни.

– Сделайте, как я сказала, – повторила я. Мой тон не терпел возражений. Я играла роль властной княгини, и игра, кажется, мне удавалась. В конце концов, если я здесь надолго, нужно сразу показать, кто в доме… то есть, кто в моих покоях хозяйка.

Они принесли ткани. Охапки невесомого шёлка. Я разложила их на полу, при свете множества свечей. Мои руки, привыкшие к работе с костюмами на сцене, заработали сами. Я отрезала, драпировала на себе, накалывала булавками. Служанки смотрели, как заворожённые. Это не было шитьём в привычном понимании. Это было… сотворением. Преображением.

Я создавала наряд. Смелый. Дерзкий. Открывающий плечи, руки. Юбка из множества полупрозрачных слоёв, которые должны были струиться и двигаться при каждом шаге, при каждом движении бёдер. Широкий пояс, подчёркивающий тонкую талию. Лиф, едва прикрывающий грудь, оставляющий простор для… фантазии. Всё расшитое золотом, бисером, маленькими блестящими пластинками, напоминающими зеркальца. Это не был исторический костюм. Не местный наряд. Это была… моя фантазия. Воплощение женственности, смелости, соблазна.

Служанки ахнули, когда я надела его.

– Княгиня… это… это… неслыханно!

– Красиво? – спросила я, глядя на себя в зеркало. Лицо Айлинэ, обрамлённое распущенными, слегка завитыми локонами, выглядело… завораживающе. Юная внешность и смелость наряда создавали гремучую, взрывоопасную смесь.

– Это… очень смело, княгиня, – отозвалась Шахне, и на её губах появилась тонкая улыбка. В её глазах читалось восхищение. И несомненное предвкушение грандиозного скандала.

Я улыбнулась своему отражению.

Стерва в теле. Да. Это обо мне. Это про меня.

– Князь хотел удивлений? – Я подмигнула своему отражению. – Он их получит. В полном объёме.

Внутри всё дрожало от нервов, но я не показывала этого. Под маской уверенности и бесшабашности скрывался страх. Но я была готова. Готова играть свою самую сложную, самую опасную роль. Роль княгини-жены. Стервы, которая пришла в этот гарем, чтобы перевернуть всё с ног на голову. Или… быть раздавленной.

Мне принесли украшения. Я выбрала самые яркие, самые заметные. Массивные серьги, браслеты, которые звенели при движении. Надела на щиколотки тонкие золотые цепочки с маленькими колокольчиками. Чтобы каждый шаг звучал. Привлекал внимание.

Последний штрих – макияж. Я использовала местные травы и минералы, которые мне принесла Шахне, чтобы подвести глаза, сделать их выразительнее. Придать губам яркий, чувственный оттенок. Не вульгарно. А так, чтобы подчеркнуть естественную красоту Айлинэ. Придать ей уверенности. Дерзости.

Я стояла перед зеркалом. Готовая. Наряд, прическа, макияж, украшения. И… настрой. Настрой актрисы перед выходом на сцену. Сердце колотилось, как бешеное. Но это был адреналин. Страх смешался с азартом.

– Я готова, – сказала я служанкам. Голос был ровным, спокойным. Отточенным годами выступлений.

Они переглянулись. В их глазах читалось: «Боги! Что же сейчас будет?!».

И я вышла. Вышла навстречу своей судьбе. В брачном наряде, который мог или привести меня к триумфу, или… к полному провалу.

Но я была готова рискнуть. Я была готова сыграть. Я была готова… удивить.

ГЛАВА 9. Танец, ревматизм и деловое предложение

Меня провели по длинному коридору, который, казалось, вёл прямо в сердце замка. Служанки шли следом, неся шлейф… да, даже у такого смелого наряда нашлось некое подобие шлейфа из струящихся тканей, которые они заботливо поднимали с пола. Я чувствовала себя как на выходе на сцену, только вместо аплодисментов ждала… что? Приговор? Судьбу?

Музыканты заиграли. Странная мелодия. Не похожая ни на что, что я слышала в своем мире. Восточные мотивы, переплетающиеся с какой-то славянской тоской или протяжностью. Или мне просто так казалось в предвкушении? Вдох-выдох. Моя сцена. Моя роль.

Я вошла в зал. Он был огромным, сводчатым, слабо освещённым. Приглушенный свет факелов отбрасывал гигантские, пляшущие тени на каменные стены. В центре зала, в массивном кресле, сидел… Седрик. Мой муж. Князь Подольский.

Я увидела его.

Да, старик. Очень старый.

Первый момент… разочарование. Вот это мой муж? Вот за кого я, пусть и не по своей воле, «продала душу» и перенеслась через миры? Фу. Но это длилось всего секунду.

Актриса! Играй! Вдох-выдох. Улыбка. Поехали.

Седрик – не развалина, не скрюченный немощный дед. Высохший, жилистый. С длинной седой бородой, аккуратно подстриженной. И… с глазами. Глаза у него были живые. Цепкие. Умные. Они смотрели на меня с… интересом. Не похотливым, нет. Скорее, с тем же любопытством, с каким профессор рассматривает диковинный артефакт.

Он сидел, опираясь на резную палку. В зале больше не было никого, если не считать музыкантов.

Я улыбнулась. Улыбнулась ему. Подняла голову. Шагнула вперёд. Колокольчики на щиколотках зазвенели, отмеряя ритм моих шагов. Негромко, но отчётливо. Привлекая внимание.

Музыка стала чуть быстрее, словно подхватывая моё движение. Я начала танцевать. Не классический балет, конечно. И не чистый танец живота – где бы я его тут выучила? Это была… импровизация. Смесь всего, что я знала. Элементы восточных танцев, джаз-модерна, просто пластики тела. Чувственная. Плавная, но с резкими акцентами. Смелая. Дерзкая.

Я двигалась под музыку. Плыла по залу. Моё тело, молодое тело Айлинэ, было гибким и послушным. Я чувствовала каждый мускул. Чувствовала, как струится ткань наряда, обнимая движения. Чувствовала на себе взгляд мужа. Горячий, удивлённый, оценивающий.

Я танцевала. Для него. Для Седрика. Смотрела ему в глаза. Улыбалась. Приглашала. Нежно. Смело. Откровенно, по местным меркам, это было, наверное, просто вершиной неприличия. Никогда здесь не видели, чтобы княгиня так вела себя в брачную ночь. Или, вообще, когда-либо.

Я видела, как меняется выражение его лица. Сначала – удивление. Недоумение. Брови поползли вверх. Потом – интерес. Его взгляд стал внимательнее. В глазах появился огонёк. Он выпрямился в кресле, словно забыв о палке. Его взгляд… он стал оценивающим. И… мужским. Не похотливым, нет. Скорее… заинтересованным. Как на диковинную зверюшку.

Я приближалась к нему. Медленно. Шаг за шагом. Двигая бёдрами. Руками. Шеей. Волосами. Я использовала всё, что знала о пластике тела, о взглядах, об игре. Вкладывала в танец всю свою энергию. Всю свою смелость. Всю свою… отчаянную надежду. Это был мой шанс. Единственный. Сделать так, чтобы он меня заметил. Чтобы я не стала одной из пятнадцати.

Я была почти у его кресла. Наклонилась. Улыбнулась. Протянула руку, словно приглашая прикоснуться. Мои пальцы едва коснулись его…

Я игриво чуть отступила, словно уже приглашала его за собой.

Он поддался моей провокации – качнулся… и тут же его лицо болезненно исказилось, и он застонал. Не от удовольствия. От боли. Схватился за спину. Лицо его исказилось. Палка упала с глухим стуком.

Чёрт! Это что? Что с ним???

План рушился?! В самый ответственный, кульминационный момент!

Ну что за невезение?!

Но актриса во мне снова взяла верх. Импровизация! Седрик стонал, сгибаясь. Я опустилась на колени рядом с его креслом, не обращая внимания на шокированные взгляды музыкантов, которые сбились с тактов, и их музыка рваным строем сошла на нет.

– Князь! Что с вами?! – Голос мой звучал искренне встревоженно.

– Спина… спина… – прохрипел он, стиснув зубы. – Опять… проклятая боль… Не к ночи будь помянута…позови лекаря…

– Хорошо вам помогает? – уточнила мрачно.

– Боль снимает…

– Устранить болевой синдром – не устранение причины. – Разрешите… я попробую…

– Вы что-то знаете о боли в спине?.. – прохрипел Седрик.

– Судя по вашим страданиям, не меньше вашего лекаря…

– А вы… дерзки, – заметил Седрик. – Но я наслышан о том, как вы храбро помогали воинам, когда на вас напали в лесу. Грегор до сих пор говорит, что мне несказанно повезло с вами.

– Я была рада оказаться полезной, особенно если учесть, что нападение, скорее всего, было из-за меня, – ничуть не лукавила. Мне стало приятно услышать о лестном мнении боярина.

– Что ж, если вы лечите спину также лихо, как вправляете кости, – через боль хмыкнул муж, – говорите, что делать?

С видом полноправной хозяйки, я похлопала в ладоши, призывая музыкантов помочь:

– Ну ка живо, отложили инструменты и помогли князю перебраться на постель, – указала, куда именно нужно переместить князя. – Положите на живот…

Музыканты переглянулись, но уже в следующий миг спешили выполнить поручение.

– Вот так… Спасибо, вы можете быть свободными, – повелительным жестом отправила их восвояси. – Оставьте нас…