Обольстительный смех эхом отскочил от каменных стен и врезался в его череп. Лало поморщился от внезапного звона в ушах.

– Разве ты не чувствуешь? – спросила Марисела. Она вышла из тени в изумрудном платье, обтягивавшем ее стройное тело. – Я все еще помню, как мой создатель меня обратил. – Она глубоко вдохнула, словно воспоминание пахло жасмином. – Я сходила с ума от жажды. Мое горло горело.

Именно так он себя и чувствовал. Будто если прямо сейчас не обольется водой, то вспыхнет пламенем.

Она едва заметно улыбнулась.

– Единственное, что могло утолить эту жажду, – чужая жизнь.

Лало обхватил себя за шею.

– Что ты со мной сделала?

– Ты уже должен был догадаться. Ведь ты эксперт по моему виду, разве нет?

У Лало голова пошла кругом. Марисела укусила его. Она высосала из него всю жизненную силу и… Его глаза округлились. К горлу подкатила тошнота.

– Ты заставила меня выпить твою кровь!

Но когда он глотал ее кровь, то видел кусочки воспоминаний, а не всю ее жизнь, как это было с ним. Лало уловил лишь крошечные проблески ее прошлого. Гору с зазубренными, шиповидными пиками. Долину, спрятанную от остального мира. Видел он и другие обрывки памяти. Тысячи. Воспоминания других людей. Ее жертв, насколько он понял. Он лицезрел жизни несчастных, павших от ее руки. Питаясь кровью людей, вампиры отнимали у них жизненные силы и время. Каждая поглощенная унция приравнивалась к украденному дню жизни. Казалось, чем ярче была жизнь, тем быстрее ее отнимали.

Марисела обратила его в то самое существо, которое он жаждал уничтожить.

– Я никогда не стану пить человеческую кровь, – прошипел он.

– А я не собираюсь тебе этого позволять. Хотя, подозреваю, уже на третий день пребывания в роли жаждущего ты будешь умолять меня разрешить тебе покормиться. – Кончиком языка Марисела провела по одному из своих резцов. – Я же говорила, что хочу понаблюдать за твоими страданиями. И ты будешь страдать. Вампира, не поглощающего жизнь, ждет участь похуже смерти.

Он нахмурился.

– Если не будем питаться, собственные тела обернутся против нас. Твои органы начнут пожирать тебя изнутри. Ты станешь чудовищем хуже меня. Могу тебя в этом заверить. – Она подмигнула и повернулась к нему спиной.

– Куда ты? – крикнул Лало.

Сделав пару шагов, она ответила:

– У меня есть дела. Вернусь через несколько дней, чтобы послушать твои крики.

Марисела оказалась права. На третий день заточения в подвале кантины жажда стала для Лало слишком тяжелым бременем. Его вены, кишки, проклятые глазницы, казалось, вот-вот взорвутся, если он не поглотит жизненную силу прямо сейчас. А его крики так и оставались без ответа. После того как он поддался жажде, разум будто затуманило. Он помнил только, как вырвал прутья из стены и впился зубами в первое попавшееся тело.

Лало опустил взгляд на свои окровавленные руки.

– Марисела обратила меня. Она сделала меня вампиром лишь для того, чтобы увидеть мои страдания. Я не сумел выдержать мучений. Вырвавшись на свободу, я прикончил всех на своем пути. Ничто не могло меня остановить.

Фернанда остолбенела.

– Черт побери.

– Мы должны уехать, – сказал он, направляясь в свою комнату. – Следует убраться подальше, пока Марисела не вернулась и не увидела, что я сотворил с ее детьми.

Лало ускорил шаг, однако Фернанда не сдвинулась с места.

– Вот дерьмо, – прошептала она.

Он остановился посреди коридора.

– Ну же, Фернанда. Поторопись.

Она медленно покачала головой, не веря в происходящее.

– Вот же дерьмо.

– Фернанда!

Ее взгляд метнулся к брату, и она ахнула.

– Твои глаза пылают на свету.

– Ага, знаю. Я же проклятый вампир, забыла?

Она моргнула.

– А теперь он еще и ругается! Что стало с моим бедным, совершенно скучным братом?

– Сейчас не время для шуток. Идем.

Он двинулся вперед, но остановился, когда сестра спросила:

– Ты можешь летать?

– Что? Нет. Неужели за весь этот год ты ни разу не вникала в рассказы о моих исследованиях?

Фернанда сделала несколько шагов, не выпуская из рук кочергу.

– А как насчет изменения облика? Кажется, я припоминаю, как ты что-то говорил об этом. Ты можешь превратиться в медведя или что-нибудь в этом роде?

Лало вскинул руки.

– Такое впечатление, будто ты специально искажаешь факты. – Он сжал переносицу. – Текуани – бог душ. Можно призвать его в мир живых и воскресить умершего, но заплатив за это баснословную цену. Я нашел дневники одного отца в южной стране Сантемала, который умолял Текуани вернуть к жизни его юную дочь.

– Как это печально, – сказала Фернанда.

– Именно. – Вот только сестре следовало сосредоточиться на другом. – Девочка ожила, но она изменилась. Она переняла черты Текуани. А он во всем напоминает ягуара. Он быстр и силен, обладает исключительным слухом и ночным зрением. Маленькая девочка больше не хотела играть в игрушки, а стремилась к охоте за человеческими сердцами. Она жаждала крови, особенно крови своего отца, потому что именно он призвал Текуани. – Лало повернулся к сестре. – Заметь, в моем рассказе нет ни слова о медведе. И вообще понятия не имею, откуда ты это взяла.

Фернанда приподняла бровь.

– Хочешь сказать, ты теперь подобен ягуару?

– Да. В какой-то степени. Ягуару, которому нужна человеческая кровь, чтобы выжить.

– Значит… – Она скрестила руки на груди. – Никаких полетов.

Лало усмехнулся и зашагал прочь.

– Но куда мы отправимся? – крикнула сестра ему вслед. – Мы можем сколько угодно убегать от вампиров, но что насчет тебя, Лало? Я, конечно, не очень хорошо слушаю, но помню, как ты говорил, что, когда вампир питается, он крадет время у своей жертвы. Я знаю тебя. Знаю, что ты никогда не захочешь принимать участие в подобном.

Она права. Он отказывался красть чужие жизни.

Так что же делать? Его взгляд метнулся к небольшому письменному столу в столовой. В ящиках лежали его исследования о вампирах за последний год.

Существовало одно место, куда он мог обратиться за помощью. Место, в котором, возможно, но только возможно, ему могли бы подсказать способ обратить превращение. Однако шанс невелик.

– Мне попался один случай с вампиром в нашей стране. Он произошел около двухсот лет назад в небольшом пуэбло, и информации не так много. Мой единственный план сводится к тому, чтобы отправиться туда. – Он прошелся по комнате и открыл ящик стола. Лало перелистал записи и статьи, которые он слово в слово скопировал в катакомбах библиотеки Лос-Кампоса. Выкрасть целую книгу было бы проще, но он предпочитал соблюдать нормы приличия. В конце концов, библиотека – священное место.

– Вот, – сказал он, указав на старую карту.

Взяв свечу, Фернанда поднесла ее к листу. Опустив взгляд, она нахмурилась.

– Дель-Оро, – прочитала она вслух. – Где это, черт возьми?

– По моим подсчетам, где-то на севере, в трех-четырех неделях пути.

Фернанда возразила:

– Но ты сказал, что Марисела прочитала твои мысли. Разве она не знает, что ты можешь попытаться отправиться туда?

Верно подмечено.

– Я скажу поверенному отца, что мы уезжаем на восток на продолжительное время. Наверняка по городу поползут слухи о нашем столь внезапном отъезде. И если Марисела хоть немного распознала мои мысли, она вряд ли решит, что я настолько глуп, чтобы рисковать и отправиться в такое сложное путешествие на север ради того, что может даже не сработать.

– Верно. И ты не любишь или не любил ввязываться в опасности.

За окном что-то разбилось. Фернанда зажала рот ладонью, чтобы сдержать крик. Они застыли в тишине, будто парализованные. В ожидании. Но из-за колотившегося сердца сестры Лало не мог ничего расслышать. И ему это претило. Он ненавидел себя за то, что причинил сестре еще больше страданий. Ведь именно он держал Фернанду в объятиях, когда она кричала, зовя родителей. Именно он вытирал ей слезы и заплетал волосы в последние дни учебы в школе. Лало пообещал себе, что она никогда его не потеряет.

И он сдержит обещание.

Лало не позволит, чтобы с Фернандой что-нибудь случилось. Он найдет способ все исправить и оградить ее от опасности.

Схватив карту и многочисленные записи, сделанные им после убийства родителей, он начал запихивать их в старую отцовскую сумку.

– Быстро упакуй только то, что может поместиться в один сундук, – приказал он.

Сестра кивнула и направилась в свою комнату.

– Не забудь мамины драгоценности, – добавил он. – И трубку отца. Нам придется продать их, чтобы оплатить срочный заказ повозки.

Фернанда остановилась и оглянулась.

– Что именно находится в Дель-Оро? – спросила она.

Лало вздохнул.

– Моя единственная надежда.

Глава 2
Каролина

Дель-Оро

Мозолистая ладонь накрыла рот Каролины. Она широко открыла глаза. Пробудились отточенные с десятилетнего возраста инстинкты. Она потянулась к спрятанному под подушкой кинжалу, но замерла, услышав мягко произнесенное прозвище:

– Лина.

Она прищурилась в темноте. Напряженно заморгала.

Он дома. Наконец-то.

Дедушка отсутствовал уже больше недели. Он выслеживал монстра, убившего сеньору Костас возле протекавшей через долину реки. Сеньора не должна была там оказаться. Ей не следовало покидать дом и семью после захода солнца, но ее муж заболел, и поговаривали, что она отчаянно стремилась принести ему воды из Орилья-дель-Рио.

Это место считалось священным: над Дель-Оро возвышалось давно заброшенное кладбище предыдущих поколений. Люди продолжали ходить по заросшим тропинкам, чтобы помолиться за своих близких, и потому большинство верило, что воды поблизости благословлены мертвыми. Решение отправиться туда стало роковым.

Дедушка со своими людьми оседлал лошадей, стоило только семье сеньоры Костас заявить о пропаже. Когда обнаружили ее тело, в нем не осталось ни капли крови. Дедушка с товарищами, не раздумывая, помчался галопом в сторону леса, откуда явились жаждущие. Так их называли жители пуэбло. Томимые жаждой.

Раз дедушка вернулся домой и разбудил Каролину, значит, они настигли вампира и поразили сердце монстра, как он того и заслуживал.

Каролина больше не могла сдерживаться. Она должна узнать об охоте. Должна услышать все, что предпринял дедушка. «Как выглядит жаждущий вблизи? – хотелось спросить ей. – Был ли он таким же страшным, как тот, что перелез через толстые стены, окружавшие пуэбло?»

Существовало множество видов монстров. Одни выглядели совершенно по-человечески. Другие – чуть меньше: у них слишком длинные и острые ногти, да и зубы тоже. Однако некоторые жаждущие напоминали выбравшиеся из могилы трупы. Но всех их объединяли два признака: кроваво-красные глаза, мерцавшие в темноте, когда свет падал прямо на них, и свирепая жажда человеческой жизни.

Каролина начала было уже говорить, но дедушка накрыл ее губы рукой. Она приподняла темную бровь. Дед ухмыльнулся. Его изогнутые седеющие усы напоминали еще одну улыбку.

– Ш-ш-ш, – беззвучно произнес он. Затем кивнул на спящую в соседней кровати кузину Каролины. Если слишком рано прервать сон, который, по мнению Нены, способствовал ее красоте, она начинала капризничать. Даже если пробуждение связано с возвращением дедушки.

Убрав ладонь от губ Каролины, он отступил и прошептал:

– Идем.