Медовые волосы начали стремительно темнеть и в итоге приобрели каштановый оттенок. Холодная оливковая кожа на глазах светлела и розовела. По-детски припухли губы, смягчились линии скул, а цвет глаз, обычно напоминающий прозрачный глубинный лед, сменился на темно-карий, брови сделались темнее и гуще. Луций удовлетворенно кивнул самому себе: на него смотрел простоватый симпатичный паренек с добродушным лицом. Хоть сейчас за прилавок фруктами торговать.

– Ну как тебе? – Луций повернулся к Орхо, залихватски откинул со лба темные кудри и улыбнулся. Он сам создал эту печать и гордился своим детищем.

Орхо окинул Луция оценивающим взглядом, и оценка его была невысокой.

– Было лучше, – Орхо протянул ему одежду, – к чему такая скрытность? Мы опять по подворотням?

– Нет, в лес. – Луций стянул волосы шнуром. От равнодушия Орхо стало как-то досадно. – Просто не хочу, чтобы кто попало знал, куда я хожу. Жди снаружи, я переоденусь.

Орхо вышел. Луций натянул на себя новую тунику и поморщился. Грубая шерсть кололась, деревянная обувь на ногах сковывала движение ног. Луций принял решение остаться в своих чудесных мягких сандалиях. Ну кто их будет разглядывать?

– Идем. – Он вышел и уже привычным движением вытянул руку, чтобы отодвинуть Орхо на положенное расстояние, но уперся ладонью в жесткие мышцы.

– Раз ты в таком виде, я пойду рядом, – Орхо накрыл его ладонь своей, – ты не возражаешь?

– Я… – Луций на мгновение замешкался, – если хочешь, иди.

* * *

Вынырнув из череды переулков на широкую торговую улицу Верхнего города, Луций позволил себе лишь на секунду остановиться. Вдохнуть запах свежих пирожков из лавки. Вспомнить, что позавтракал он лишь парой абрикосов. Подумать о том, насколько все-таки безрассудна его затея. Он хотел посмотреть на Орхо украдкой, но поймал его взгляд. Пристальный, изучающий, чуть щекотный. Орхо улыбнулся ему.

Луций решил, что все обойдется.

Кивнув самому себе, он нырнул в толпу. Нетерпение жгло крапивой. Тревога, любопытство, сомнения и застарелое горе спутались в голове в тугой комок. Луция потряхивало, и он ускорял шаг, врезаясь в прохожих. Дорогу ему, разумеется, никто не уступал – без горловой брони, в серой одежде и с неприметной простецкой мордашкой он получал только грубую брань.

Луций впечатался в жирного грузчика, и тот, не удержав свою поклажу, едва не бросился на него с кулаками. Орхо отвел его рукой и взглянул на мужика так, что тот мгновенно отступил.

– Лес никуда не денется, хозяин, – шепнул Луцию Орхо.

Дальше он шел чуть спокойнее. Чтобы не пялиться на Орхо, он рассеянно блуждал взглядом по цветастому многообразию лавок с тканями и побрякушками, резным дверям домов, разноцветным фрескам, украшавшим дома, и аккуратным вывескам.

– Цены выросли, – пробормотал он, задумчиво разглядывая одну из табличек.

– Что?

– Цены у целителя выросли, – уточнил Луций, – значит, скорее всего, их в этом районе стало меньше. Младшие продолжают пропадать.

– Младшие маги занимаются целительством?

– Да, и много чем еще. – Луций нахмурился.

После смерти Квинта Корвина Младшие маги не перестали исчезать. Луций слышал пересуды в курии и мрачные сплетни в Лотии. Вполне возможно, несчастный Квинт и не был к этому причастен. Луцием вновь овладели мучительные подозрения. Он тряхнул головой и запустил пальцы в волосы. Ему хотелось, чтобы Квинт Корвин оказался повинен в пропаже магов. Это бы имело смысл. Это казалось верным. Но что, если у сенатора были веские причины, чтобы напасть на Орхо той ночью?

Луций нервно выдохнул, сдержал азартную ухмылку. Всего пара часов пути, и – Луций очень на это надеялся – вопросов станет меньше.

– Кто вообще эти Младшие? – прервал его размышления Орхо. – Чем они отличаются от… таких, как ты?

– Младшие – ублюдки таких, как я. Патрициев. – Луций пожал плечами. – Они и их потомки могут наследовать талант к Искусству. От законнорожденных они ничем не отличаются, просто их не допускают к стратегическим или слишком сильным заклинаниям.

Орхо скептически поднял бровь.

– То есть вы умеете менять внешность, увеличивать урожай, защищаться от болезней и старения и еще невесть что, но не можете избежать рождения ребенка?

– Можем. Просто не все маги щепетильны в таких вопросах. К тому же чем больше Младших магов, тем лучше. На них вся Республика держится. Бывает и так, что… – Луций ехидно улыбнулся, – плебейская семья побогаче может заплатить магу, чтобы тот провел время с их дочерью. – Луций проследил, как удивление на лице Орхо сменяется неприязнью, и продолжил: – Это выгодно. Младшие маги получают гражданство, даже если рождены от рабов. Они хорошо зарабатывают. Пусть не каждый рождается магом, но все равно это неплохая ставка.

– Самая странная проституция, о которой я слышал, – пробормотал Орхо.

– О, поговори с Талией, услышишь и не такое. Она, кстати, тоже из Младшей Ветви, ее мать приехала с Севера. Говорят, какой-то патриций откупился от нее, чтобы жена не узнала о ребенке. На эти деньги она открыла Лотию. – Луций рассмеялся, глядя на то, как Орхо насупился. – Да что ты так смотришь? Как будто у вас там, в диких землях, высокие нравы.

– Да нет, все то же самое. Просто мы меньше… – Он пытался подобрать слово.

– Выпендриваетесь?

– Именно.

– Хочу сплетен с твоей родины, – ухмыльнулся Луций, – развлеки меня.

Орхо стал рассказывать ему историю о девушке, которую мать обещала сразу двум женихам. Луций не особо следил за событиями, ему просто нравился его голос. Орхо говорил тихо, как будто не считал нужным напрягать горло, но его низкий, с вибрирующей хрипотцой тембр отчетливо выделялся из уличного шума. Он тянул гласные, закругляя их горлом, и смягчал некоторые буквы, из-за чего его речь казалась неспешной и даже томной. Такой говор всегда усыплял Луция.

– …а тот дед оказался ее папашей, и вот тут взбесились все. Ты меня вообще слушаешь?

– Ты даже не представляешь, как внимательно. Подожди минутку.

Луций нырнул в небольшую лавку, чтобы купить вина. Вернувшись, он довольно потряс амфорой перед Орхо.

– Вот теперь продолжай.

Они приближались к невидимой границе Верхних и Средних улиц. Конечно, никаких опознавательных знаков здесь не было. Просто под ногами стало попадаться все больше мусора, ям и навозных куч. Выше гужевой транспорт не приветствовался – все носили рабы. Здесь же приходилось уступать дорогу груженым телегам, запряженным волами, и шарахаться от разгуливающих прямо по улице коз.

Луций морщился от вони. Обычно он бывал здесь вечерами и пьяным. Наслаждался духом веселой бедности – паршивым, но крепким вином, жирной едой со всех концов Республики, яростными боями в ямах и пошлятиной, которой были разрисованы стены. Днем же веселье спало – бодрствовала одна лишь бедность.

Наконец Луций добрался до конюшен. Здесь такие, как он, могли арендовать лошадь, чтобы выехать за город.

– Выбирай любую, – флегматично бросил он Орхо, оперевшись на столб, наблюдая за тем, как у того заблестели глаза.

– Насколько хозяин щедр? – Орхо испытующе прищурился, расплываясь в улыбке. – Можно и газарского рысака?

– Да, – ответил Луций, хотя понятия не имел, что это значит.

Орхо остановил свой выбор на гнедом жеребце с горделивым крупом. Залог за него был равен стоимости раба… Для себя же Луций попросил оседлать любую покладистую кобылу.

Через час они выехали из города через Марсовы ворота.

Луций не любил лошадей, но пешком они бы шли до захода солнца. Лошади плохо пахли и вели себя непредсказуемо. Ездить верхом его учил дядя – сам не большой мастер в этом деле. Только благодаря советам Илмы он научился сносно держаться в седле. Конь плелся рысцой, а Луций сидел на нем, вцепившись в поводья так, что побелели костяшки. Орхо держался рядом, и Луций кожей чувствовал его недовольство. Кочевник словно наконец оказался на своем месте. Его лицо приобрело новое, еще незнакомое Луцию выражение. Лихое, жадное. Он правил одной рукой, и его конь, как будто чувствуя настроение седока, все время рвался ускориться. Устав смотреть на то, как Орхо вырывается вперед и нетерпеливо елозит в седле, дожидаясь его, Луций дал ему отмашку.

– Впереди слева будет небольшая роща. Развлекайся.

Орхо только этого и ждал. Он хищно улыбнулся, и его конь рванул с места безумным галопом. Луций проследил взглядом за тем, как кочевник понесся вперед, привстав в седле и пригнувшись к гриве. Ветер почти мгновенно растрепал небрежно завязанные шнурком волосы, и они развевались в потоках воздуха рваным черным пламенем. Чем дальше они ехали, тем больше Луция сжимала то ли странная скорбь, то ли чувство вины. Он смотрел на маячащий впереди пролесок и вспоминал уроки кормилицы. Держать поясницу. Сводить ноги. Чувствовать темп и подстраиваться под него. Наверное, Илме тоже не хватало верховой езды.

Орхо подъехал к Луцию, когда тот уже неловко спешивался у опушки. Луций передал ему поводья и, ничего не говоря, углубился в лес.

Он знал здесь каждую ветку. Вот камень, об который он запнулся и сорвал ноготь, когда в слезах ночью искал закрытую от чужих глаз поляну. Вот осколки старой амфоры, которую он швырнул в странное дерево со сморщенной корой, похожей на старческое лицо. Огромная коряга, об которую он зацепился и порвал тунику. Спустя несколько минут он наткнулся на маленький холмик посреди прогалины, поросший травой.

– Здравствуй, Илма, – тихо произнес Луций, опустившись рядом с ним на колени.

Слова царапали горло. Он уже больше года не говорил на этом непривычном для эдесца наречии и почти забыл, как произносить округлые гортанные звуки. Илме нравилось, когда Луций переходил с языка Эдеса на язык ее родины. А Луцию нравилось понимать ее ворчание и песни.

Но она уже давно ему не отвечала.

– Я попал в неприятности, – пробормотал он. – Ты говорила, что, если я ошибусь, я должен сделать так, чтобы у ошибки появился смысл. Мне нужна твоя помощь, чтобы… в общем, я привел кое-кого.

– Кто здесь похоронен? – Голос Орхо прозвучал за спиной Луция.

– Моя кормилица. – Луций ломано выговаривал слова на чужом языке. – Она была талоркой. Приехала в Эдес вместе с моим отцом. Она вырастила меня.

Они помолчали. А потом земля перед Луцием пришла в движение.

С тихим гулом она задрожала, вздыбилась вокруг могильного холма, как будто кто-то огромными невидимыми ручищами собрал дерн, мелкие корешки и камни. Земля легла поверх холмика высокой горой.

– Как давно ты понял?

– Сразу. После сказки о соколином хане убедился окончательно.

– Ты слышал ее от кормилицы, и этого хватило, чтобы меня не сдать?

– Я любил ее.

– Она достойна хорошего кургана.

Орхо говорил на родном языке гладко и мелодично.

Два дня назад он впервые смог запомнить что-то из своих сбивчивых снов – вид огромного кургана на месте могилы Илмы. Тогда Луций решил пойти навстречу пророчеству. И ставка сыграла. Орхо раскрыл себя.

* * *

Талорец с тоской посмотрел на привязанных лошадей. Его гнедой щипал траву и бил длинным хвостом по лоснящимся бокам. Луций шел за Орхо к опушке. Ему было неловко, будто он обманом вынудил его признать опасную правду. И все же это было лучше, чем спрашивать напрямую. Их разговор казался мучительно незавершенным, и тишина давила на Луция грузом неясной пока ответственности.

– Так она твоя настоящая мать? – внезапно спросил Орхо.

– Что?! Нет!

Внезапное возмущение мгновенно вырвало Луция из терзаний.

– Жаль. Будь ты талорцем, ты бы лучше держался в седле. – Орхо подошел к коню, достал из седельной сумки вино, уселся под деревом, скрестив ноги, и приглашающе похлопал рукой по земле.