– Она меня старше. И она бешеная. – Луций взял кувшин и вдохнул пряный запах особого лотийского вина. Его смешивали с незнакомыми Луцию специями и горьковатым горным медом. Он сделал глоток, и сладость со жгучими перечными нотками согрела его, разлилась по телу упругой волной.

Орхо прикрыл глаза и запрокинул голову, подставляя лицо лунному свету.

– Она была бы тебе хорошим соколом, – неожиданно сказал он после долгого молчания.

Луций закашлялся и настороженно уставился на Орхо.

– Что?

– У нас на Севере есть традиция, – Орхо закинул руки за голову и потянулся, – хан должен избрать себе двух соколов. Эти двое будут его ближайшими советниками всю жизнь. Они клянутся всегда действовать в его интересах и получают право оспаривать его решения, не страшась его гнева. В народе соколами называют просто вот таких друзей. Слышал сказку о соколином хане?

– Расскажи.

Орхо откинулся на ступеньках, оперся на локти и уставился в небо.

Жил на свете один человек, и видел он, что люди вокруг него страдают от злого хана. Он забирает их добычу, отнимает их жен и шлет мужчин на войну. Пришел он однажды к вещему камню и обратился к духам: «Дайте мне силу, и я стану мудрым и милосердным правителем». Послушали его духи, даровали ему двух соколов и сказали: «Станут они крыльями твоими и не погнушаются клевать тебя».

Быстры были их крылья, остры когти и клювы. Левый сокол нес его слово, правый – разил его врагов.

И стал человек ханом. Чествовали его люди и устроили ему великий праздник. Увидел он на празднике прекрасную девушку, которая была обещана другому, и разум его помутился. Сказал он: «Я хан, отдайте мне ее». И тут левый сокол набросился на него и выклевал ему глаз.

И начал хан кричать от боли, но подошел к нему мудрец. Тот сказал: «Не сердись на своего сокола, великий хан. Он лишь следит за тем, чтобы твое сердце оставалось чистым, а разум – ясным».

Понял хан свои ошибки, смирился и правил мудро.

Однажды в землях хана появился злой колдун, который уводил детей в темные леса, и никто не мог с ним справиться. Решил хан сам отправиться на борьбу с колдуном. Десять дней сражался он с врагом, десять ран нанес ему колдун, и все же победил его хан.

Он освободил детей и вернулся с ними. Народ встретил его с радостью и устроил большой пир. И увидел он на пиру девушку – еще более красивую, чем первая. Сказал хан: «Десять ран нанес мне колдун, и я спас ваших детей. Отдайте мне ее».

Но как только девушка приблизилась, правый сокол набросился на него и выклевал ему второй глаз.

Закричал хан от боли и понял, что потерял зрение навсегда. В этот момент к нему подошел старый мудрец и сказал: «Ты вновь поддался искушению и забыл, зачем стал правителем».

Осознал слепой хан истину, и сердце его очистилось от гордыни и жадности. И стал тот хан великим правителем, а соколы были верны ему до конца дней, напоминая о справедливости. А после смерти он сам обратился соколом и уже тысячу лет кружит в небесах, зорко высматривая и карая бесчестных людей.

Луций внимательно смотрел на кочевника, пока тот говорил. Вслушивался в низкий голос, наблюдал за тем, как лунный свет смягчал резкие черты его лица. Он никогда до этого не видел такого цвета глаз, как у него. Почти у всех северян они были зеленые, но глаза Орхо были неправдоподобно насыщенного цвета хвои. Когда сказка кончилась, Луций задумчиво помахал заячьей косточкой.

– Любопытно. – Он бросил на Орхо еще один изучающий взгляд, потом тряхнул головой, будто отгоняя наваждение. – Талию я бы в соколы не взял. Она же мне на самом деле глаз выбьет.

– А кого взял бы?

– Не знаю, Центо с Арвиной?

– Плохой хан, – Орхо мягко щелкнул его по лбу, – они же с тобой не спорят, и ты их не слушаешь. Хан, который берет себе таких соколов. – либо дурак, либо тиран, либо и то и другое.

– Пожалуй, – помедлив, согласился Луций, – тогда тебя.

– Я тоже с тобой не спорю и ничего тебе не советую. – Орхо взял из рук Луция кувшин и, не сводя с него взгляда, сделал несколько глотков.

– Так начни, – усмехнулся Луций.

– Как скажешь… хозяин, – Орхо поднялся и рывком потянул Луция за собой, – идем домой. Тебе завтра еще работать.

– Уже поздно отказаться от своих слов? – Луций посмотрел на Орхо снизу вверх. – Потому что, если нет, я бы взял их обратно.

– У твоих слов не так много власти, как тебе бы хотелось.

Не зная, как расценить последнее замечание Орхо, Луций отряхнул тунику и повел Орхо через узкий лаз между домами обратно в Патрицианские кварталы. Луций украдкой наблюдал за кочевником, перешучиваясь с ним и вслушиваясь в его голос.

Луций знал эту сказку. Хотел услышать ее снова. То, что Луций не сделал бы Талию своим соколом, он решил, еще когда ему было десять. Тогда он сказал, что хочет, чтобы кормилица Илма была его соколом. Она тоже посмеялась и сказала, что из него вышел бы дурной хан. Это была хорошая сказка.

Хорошая талорская сказка.

5
Достойный курган

– Дядя?

Тиберий поднял взгляд и широко улыбнулся.

– Мм? О, заходи!

– Я не отвлекаю тебя?

Дядя махнул рукой рабыне, веля разлить по чашам вино, и поглядел на стоящего в дверях Луция с добродушным любопытством.

– Отвлекаешь, но мне это в радость.

Луций неуверенно вошел в таблинум. Звук его шагов разносился по огромному пустому помещению сердитым эхом. Здесь не было никакой мебели – один только пустой стол с жесткими скамьями и трипод с двумя кувшинами и темными мисочками без узоров. Возле него дежурила рабыня с прямой спиной и пустым взглядом. В сравнении с этой комнатой склеп бы показался оживленной таверной.

Тиберий принял из рук рабыни чаши с рубиново-алым вином и неловко пролил пару капель на столешницу. Женщина убрала их мгновенно, и Луцию показалось, что дядя взглянул на нее с легкой досадой. Неудивительно. Луцию здесь было некомфортно, а кипящий энергией Тиберий Авитус часами сидел в этом выхолощенном лимбе. Луций знал, зачем он это делает. Но понять как, до конца не мог.

Он уселся перед дядей и упер локти в стол, думая, с какой бы стороны подобраться к разговору.

– Я хотел задать тебе несколько вопросов о сновидениях.

– Это же чудесно! – оживился Тиберий. – Я все ждал, когда ты спросишь. Тебе уже что-то снилось?

Луций потер Тавро Сновидений на загривке – маленькое, в четверть ладони – и уклончиво ответил:

– Я почти ничего не запомнил.

Техника Тавро Сновидений принадлежала семье Авитусов и передавалась наследникам. Нынешний глава семьи занимал пост верховного Сновидца. По идее, тавро должно было достаться Публию, но тот категорически отказался от него много лет назад. Луцию Тиберий тавро просто подарил. Он надеялся, что тот пойдет по его стопам, и сначала Луций был в восторге от картин, которые рисовало его воображение: всего одна печать, никаких заклинаний и ты можешь предсказывать будущее!

Позже ему стало понятно, почему учеников у дяди всего четверо. Сновидцев было мало, и Сенат сдувал с них пылинки не просто так.

Это была хаотичная, капризная и непредсказуемая, как само будущее, техника. Она дарила пророческие сны. Вот только они, как и обычные, были отрывочными, сумбурными и состояли из запутанного клубка образов, которые вылетали из головы, стоило открыть глаза. Стать сновидцем значило посвятить всю свою жизнь этому процессу. Очищать голову от лишних мыслей. Учиться видеть сны на определенную тему. Запоминать их в деталях. Кропотливо расшифровывать, вести дневники, выстраивать общую картину. Какая там Печать Перемещения, даже сраный Гнев Богов, которым владел от силы десяток магов, был проще.

Луций уже давно наплевал на это тавро. Иногда ему что-то снилось. Иногда он даже запоминал сны. Узнал, что Лар Кальвин наблюет в фонтан на Марсовом форуме, за пару недель до этого знаменательного события. Пользы немерено.

Однако недавно ему впервые приснилось что-то важное.

– О чем видел сон? – В глазах Тиберия блеснула лукавая хитринка. – Ладно, не говори. У юности свои тайны. Если ты хочешь увидеть сон на какую-то тему, она должна быть единственным, что занимает твои мысли в течение всего дня. Например, если это связано с девушкой, думай о ней, вспоминай ее лицо, поговори с ней, если есть возможность, а перед сном представляй ее себе и думай о том, что тебя беспокоит.

Луций нетерпеливо побарабанил пальцами по столешнице.

– А как запомнить то, что мне снится?

– Ну… – дядя изобразил руками неопределенный жест, пытаясь подобрать слова, – ты должен просыпаться очень медленно, тогда ты успеешь схватиться за сон. Один из моих учеников использует раба: он играет на кифаре, сначала медленно и тихо, потом громче. Я справляюсь сам. Понимаешь?

– Нет, – честно ответил Луций.

Тиберий вздохнул.

– Это практика, мой мальчик. Со временем ты научишься. Записывай свои сны все что помнишь, возвращайся к ним. Иногда на это нужна не одна ночь. А иногда… – голос дяди дрогнул, – знаешь, я ведь не видел смерть твоего отца во сне. Когда против него выдвинули обвинения, я каждую ночь пытался увидеть его будущее, но когда просыпался, помнил только… горе. Самое сложное – не увидеть будущее, самое сложное – это его не испугаться. А я испугался. – Тиберий умолк, некоторое время разглядывал блики света в чаше вина, а потом печально улыбнулся и продолжил: – Последние двадцать лет я вижу сны только о войне. Научиться сновидению о посторонних людях сложно, но зато эти сны я не забываю. Потому что, между нами говоря, они меня мало волнуют.

– А то, что ты видел во сне, может… измениться? – осторожно поинтересовался Луций.

Это был главный вопрос, который его волновал.

– О, об этом мои предки написали не один трактат, – Тиберий почесал подбородок, – если коротко, мы никогда не знаем, какие наши действия приближают будущее, а какие – берегут нас от него. Чтобы повлиять на будущее, нужно увидеть абсолютно все. Это может занять десятки ночей и требует полной концентрации. Иногда месяцы.

– Месяцы?!

– Конечно. За что, по-твоему, меня терпят?

Луций выдавил из себя улыбку, отставил вино и поднялся.

– Ладно, я попробую. Не буду занимать твое время.

– Эй, – окликнул его дядя, – надеюсь, тебе не снилось ничего дурного?

– Нет.

Луций ответил быстро. Он не был до конца уверен, лжет он или нет. Тиберий хитро посмотрел на него.

– И кто эта красавица?

Луций смущенно потупил взгляд.

– Дядя!

– Ну ладно-ладно, иди. – Тиберий рассмеялся, провожая его взглядом.

Луций оставил дядю пребывать в его иллюзиях. Человек всегда больше верит собственным выводам. Это самая удобная форма лжи. Красавица так красавица. Направляясь в свой дом, Луций сердито пыхтел. Месяц! Он не готов был тратить на эти проклятые сновидения еще месяц. Луцию что-то снилось постоянно: иногда он просыпался от щемящего чувства потери, в другой раз его переполняло жгучее счастье, и он совершенно не помнил, что вызывало эти эмоции. Из нескольких ночей бесплодных попыток увидеть что-то стоящее он выхватил всего один внятный образ. Именно им он намеревался заняться.

Орхо сидел у входа в дом Луция, вытянув ноги, и грыз яблоко.

– Сегодня мы поедем за город, – сказал Луций.

– Далеко? – оживился Орхо.

– Нет, это в паре часов езды от города. Найди мне одежду попроще, – приказал Луций и направился в дом.

Он сел перед зеркалом. Поискал глазами коготь – тот выглядывал из-под груды бумаги острым концом. Луций осторожно извлек его из-под завала и надел на указательный палец. Наследство отца наконец стало ему впору. Пластины обхватывали палец и приятно холодили кожу. Луций быстро и аккуратно начертил в воздухе символы печати, произнес свое любимое заклинание и щелкнул по зависшему в воздухе узору. Символы рассеялись и золотистой пылью покрыли его лицо, шею и руки.

Луций откинулся на спинку кресла, наслаждаясь тем, как менялось его отражение в зеркале.