Луций был благодарен ему за то, что тот нарушил молчание первым. Все это время он с таким упоением обдумывал загадку происхождения Орхо, что не оставил себе времени осознать, что она означала для них обоих. Орхо был талорцем и жил под его крышей. Означало это, что они в полной заднице.

– Я законнорожденный. И дядя говорил, что я на мать похож. Уж он как-нибудь сына своей сестры бы узнал. Она погибла вместе с отцом, – буркнул Луций, усаживаясь рядом с Орхо.

– Мне жаль.

Луций вяло отмахнулся. Он почти не помнил родителей. Они погибли, когда он еще ходить не научился. Дядя стал ему как отец, а Илма заменила мать. Поэтому Луций никогда не чувствовал себя сиротой. Только все остальные не упускали случая напомнить ему, чей он сын.

Снова повисло неловкое молчание. Снова Орхо разрушил его:

– Твой талорский ужасен, тебе не хватает практики.

– О, а твой эдесский неподражаем. Настолько, что я узнал твой акцент.

– Я, по крайней мере, не делаю ошибок.

– Зато врешь как дышишь. Ты сказал, что ты из Истреда.

– Я действительно оттуда, я там жил последние годы.

– Ты талорский диверсант?

– Готовлю диверсию, пока яблоки тебе чищу.

– Я серьезно. – Луций хмуро смотрел на Орхо. Его голос чуть дрожал.

– Нет, Эдера. Клянусь взглядом пяти Великих Духов, я не замышляю никакого зла против вашей Республики. – Голос Орхо звучал ровно, но все же печально. – Что ты намерен делать теперь?

Луций отвернулся.

Столкнувшись с талорцем, любой гражданин Эдеса обязан заявить об этом магистратам – за это можно получить две сотни денариев. А вот за сокрытие его приговорят к казни. Талорцев не так-то просто вычислить, у них нет внешних отличий от других кочевых племен. Обычно их выдавала магия, если они неосторожно использовали ее при свидетелях. По характерному акценту их могли узнать лишь те, кто часто его слышал.

Секрет Илмы Луций хранил до самой ее смерти. Да и после Орхо стал единственным, кому он его доверил.

– Мой отец был послом в Орде, – Луций немигающим взглядом смотрел перед собой, – он жил среди талорцев три года. Илма рассказывала, что он спас ее от мужа-насильника. Она решила ему служить. Отец доложил Сенату, что Орда хочет дипломатических отношений, с ней можно наладить торговлю, что племена осядут и станут буфером между Мертвой Землей на севере и Республикой. Илма говорила, хан и правда собирался… – он вздохнул, – в общем, Сенату надо было на кого-то повесить всех собак, и отца обвинили в предательстве интересов Республики. А за две ночи до суда был пожар. Все разбежались, – Луций горько усмехнулся и рассеянно поднял горсть земли, – все, кого он привез. Илма вытащила меня из огня. А про отца сказали, что самоубийство равносильно признанию вины.

Орхо молчал. Он откупорил вино и не глядя протянул Луцию.

– Дядя не верил. Он обожал отца. Всегда говорил мне не спорить с другими, но помнить, что отец был хорошим человеком. Про Илму он ничего не знал, оставил ее со мной. Она говорила, я просто не переставал реветь, если меня у нее забирали. – Луций снова замолк, но потом вдруг резко повернулся к Орхо и на одном дыхании произнес: – Отвечая на твой вопрос, я не намерен сдавать тебя магистратам. Жизнь прожил, скрывая одного талорца, скрою и другого, судьба у меня такая. Считай, наследство от папаши.

Он отсалютовал Орхо бутылью и сделал большой глоток. Вино оставило на языке вязкую пленку.

– Твой отец… – Орхо помедлил и поморщился, прежде чем продолжить, – был прав. Прошлый каган, Лайхо, хотел союза. Но он умер. А новый – больной ублюдок.

– Приятно слышать. Жаль, Сенату этого уже не объяснишь.

– Кому ты что должен объяснять, Эдера? – улыбнулся Орхо.

Луций усмехнулся. Ему нравилось, что Орхо зовет его Эдерой. Из его уст фамилия отца не звучала как оскорбление.

Орхо откинулся на локте, вытянул ноги и с явным удовольствием провел рукой по влажной траве. Мелкие росинки поднялись в воздух и собрались в большую каплю. Орхо держал ее над ладонью, совершая пальцами скупые движения. Из пузырька вытянулись четыре ноги, голова и хвост, и он застыл ледяной фигуркой, отдаленно напоминающей лошадь. Орхо довольно улыбнулся и протянул ее Луцию. Тот рассеянно взял подарок. Стихийная магия очаровывала.

– Скульптор из тебя никудышный. – Луций опустил голову, рассматривая фигурку. Она быстро таяла от тепла рук. – Она мне тоже делала такие.

– Я знаю.

– Откуда?

– Такие всем детям делают. У меня детей нет, поэтому я не мастер.

Луций замолк. Он крутил в пальцах фигурку, вода прохладными каплями стекала к запястьям. В его голове мучительно стучала незаконченная мысль. С чего все началось? Как рядом с ним появился этот кочевник?

– Орхо, – Луций напряженно сжал фигурку в ладони, – ты использовал магию в Эдесе?

– По мелочи.

– Это мог кто-то видеть? Где ты жил? Соседи?

– Я с тобой уже почти месяц, Эдера, если бы меня кто-то хотел сдать, я бы уже давно…

– Нет! – Луций вдруг подскочил и неловко оперся на ствол дерева, поросший мхом, перепачкал руку, но даже не обратил на это внимания. Он смотрел на Орхо, широко распахнув глаза и улыбаясь. – Что, если тебя уже кто-то сдал?

– Не понял твоего восторга, но продолжай.

– Корвин! Младшие маги! Я не мог понять, какого хрена ты ему дался! А ты ему дался, потому что ты маг. Все сходится! – воскликнул Луций, зарываясь грязными пальцами в волосы, и принялся взволнованно ходить вдоль кромки леса. Лошади опасливо покосились на него и отступили на пару шагов. – Корвин стал сенатором в этом году, его протолкнули братья. Но до этого он был эдилом и, если кто-то сказал ему о тебе… – Луций запнулся о ноги Орхо, потерял равновесие и рухнул на землю. Не обращая внимания на свое положение, он продолжил: – Кто мог тебя выдать?

Орхо рассеянно протянул Луцию руку и помог усесться. В отличие от Луция, думал он молча, сосредоточенно перебирая пальцами. Это продолжалось несколько мучительно долгих мгновений.

– Ерлан, у которого я жил. Он мог видеть, или его жена. Подозреваю, что сам Ерлан мертв, потому что за мной не пришла толпа легионеров. На меня напали ночью, со спины. И такого свидетеля, как Ерлан, я бы в живых не оставил. Хорошо бы узнать, пропадали ли другие талорцы в городе похожим образом, – наконец задумчиво выдал Орхо.

– Прекрасно! – завелся Луций и придвинулся ближе к Орхо. – Как мы это узнаем?

– Есть община на Нижних улицах. Когда я ехал в Эдес, мне сказали обратиться к ним, если будет нужно, но я посмотрел, где они живут, и решил, что в их помощи не нуждаюсь, – Орхо поморщился, – я схожу к ним.

– Мы сходим, – отрезал Луций.

– Это настоящая помойка. Ты заблюешь свидетелей.

– Переживут.

– Ладно, пойдем завтра.

– Сегодня.

– Помыться не хочешь?

– Так я выгляжу в самый раз для Нижних улиц. – Луций вытащил из волос запутавшуюся ветку.

– Ладно, – Орхо сдался, – когда пропадет эта рожа? – Он неприязненно ткнул пальцем в измененное лицо Луция, все еще большеглазое, светлое и пухлое.

6
Не убивай меня, пожалуйста

Луция распирало от ощущения всемогущества и интеллектуального превосходства. Сначала он раскусил Орхо, изящно подтвердив гипотезу. А теперь еще и нащупал ниточку, которая вела его к разгадке обстоятельств гибели Квинта Корвина. Кончики его пальцев возбужденно дрожали, а ведь ему предстояло голыми руками, без когтя, нарисовать несколько печатей, перед тем как пойти в общину талорцев.

Луций попытался сосредоточиться, но голова гудела. Он стремительно просчитывал варианты развития событий: что может пойти не так и как этого избежать. При всей любви к приключениям в городе Луций редко совался на Нижние улицы. Он поднял голову и взглянул на солнце. К тому моменту, как они доберутся до Эдеса, уже наступит ночь. Пусть самого Луция защищает тавро и сброд Нижнего города для него не опаснее мошкары, у Орхо такой защиты нет. Конечно, талорец способен защитить себя собственной магией, но применять ее на глазах у горожан опасно.

Луций выдохнул, уселся поудобнее, прикрыл глаза и воссоздал в памяти защитную печать. Впервые он был рад тому, что потратил время на изучение боевых заклинаний. Сила, Щит, Сеть, Барьер, Паутина, Улей, Мор – эти техники был обязан знать каждый патриций. Луций не смог сдержать усмешки. Какая ирония – для защиты талорца он собирался применить заклинания, которые учил для войны с талорской Ордой.

Пальцы не слушались, линии выходили грубыми. Он давно не практиковал Печать Щита. Это была почти та же самая техника, что использовалась для его Второго Тавро, но легче. Дважды витиеватый орнамент рассеивался в воздухе искристой пылью, Луций встряхивал кисти и начинал заново. Орхо внимательно наблюдал за его попытками, пока ему это не наскучило. Когда он наконец перестал буравить Луция взглядом и отошел к лошадям, процесс пошел бодрее.

Наконец завершенный узор завис в воздухе.

– Malamikoj rompos dentojn kaj ungegojn al vi, – отчетливо произнес Луций. Печать блеснула в лучах закатного солнца, уплотнилась, словно обретая материальность. Луций щелкнул по ней пальцами. Раздался тонкий звон, и орнамент поплыл по воздуху к Орхо. Коснувшись шеи, он растаял с легким трепетом, впитываясь в кожу и оставив после себя едва заметное мерцание.

Орхо вздрогнул.

– Что это?

– Это чтобы ты не умер, – пробормотал Луций. Он уже занялся следующим заклинанием. Печать Сети он рисовал гораздо ловчее.

– Спасибо, – Орхо растерянно потер место, на котором остался золотистый отблеск, – ты…

– Найди мне небольшой камень и не отвлекай, – перебил его Луций и раздраженно смахнул кривую линию, – два камня.

К тому моменту, как Орхо вернулся с парой гладких камешков, перед Луцием уже зависли два тонких круговых орнамента. Он щелкнул по ним ногтями и поместил заготовки на гальку.

– Все, мы готовы.

– Что с этим делать? – Орхо взял камень из его рук и рассмотрел печать. Она легла на поверхность едва заметной резьбой. – Просто швырнуть в кого-то?

– Швырнуть недостаточно, – фыркнул Луций, – нужно еще не сломать себе язык, пока выговариваешь заклинание.

Луций поднялся с земли, отряхнул одежду и, размяв затекшее запястье, подошел к лошадям. Он ни за что бы не признался в этом Орхо, но всякий раз, стоило ему почуять запах конского пота, он испытывал смесь страха и отвращения. Сейчас же, устав от долгой дороги и вконец измотав себя заклинаниями, он с трудом скрывал раздражение. Напустив на себя небрежный вид, Луций самонадеянно попытался прыжком залезть на свою кобылу, и та нервно дернулась так, что он скатился с ее бока и едва не упал.

– Ты зачем ее лягнул? – Орхо подхватил его за бедра и помог забраться в седло. – Чем она перед тобой провинилась?

– Не люблю лошадей, – буркнул Луций.

Орхо провел ладонью по колену Луция, прижал его к ребрам кобылы.

– Ты разводишь коленки, как хмельная девица, а ноги должны быть развернуты внутрь, – его рука оказалась на пояснице Луция, – не выгибайся, ты себе не помогаешь. Спину прямо. Вперед, – он тронул кобылу, и она двинулась вперед медленным шагом, пока Орхо шел рядом и продолжал придерживать Луция, – доверяй ей. Что ж тебя так мотает…

Ладонь Орхо была настолько горячей, что Луций чувствовал ее через два слоя туники. От этого ощущения колени сжимались сами собой, и правила верховой езды здесь были ни при чем.

Еще и щеки залило жаром.

– В отличие от тебя, я не вырос в седле, – процедил он, сверля взглядом спутанную гриву кобылы.

– Я научу тебя ездить верхом, хочешь ты этого или нет. – Орхо убрал руки, напоследок щекотно проведя пальцами вдоль позвоночника. Он одним движением забрался на своего гнедого и движением бедер отправил его вперед, даже не касаясь поводьев. – Языку я тебя тоже научу, – добавил он на талорском и одарил Луция нахальной улыбкой.

– Ты все еще мой раб, – хмыкнул Луций, – будешь дерзить, заставлю учить труды Гермесианакта, как тебе такое?

– А тебе самому как?

– Гермесианакт? Худшее, что со мной случалось.

* * *

Они вернулись в город уже затемно.