– Так. – Луций отмыл испачканные в земле ладони и неловко запустил руку за спину, чтобы протереть лопатки. Орхо перехватил губку чтобы помочь ему, но Луций отобрал ее назад. Ладно раб, пусть и странный. Но от мысли, что его будет мыть какой-то опальный вождь, генерал, хан, или как там у них на Севере это называется, Луцию становилось неловко. – Я бы сказал, семейное дело. Ни за что не поверю, что такой олух, как Квинт Корвин, занимался похищением людей без ведома старшего брата. Но Тит вряд ли занимался этим лично. Гай Корвин – командующий армии, находится на Рубеже. – Луций задумался. Марк говорил, что не всех талорцев казнят на месте, их увозят, и это тоже наводит на подозрения. – А здесь…

Договорить он не успел – Орхо прижал ладонь к его рту и склонился к нему так близко, что капли воды на его щеках коснулись уха Луция и стекли теплыми дорожками по шее.

– За дверью кто-то есть.

Луций вздрогнул. На двери была Печать Тайны, услышать их не могли. Прислушиваясь, он не различил ни шагов, ни голосов.

– Нет там… – начал мычать Луций.

В дверь постучали.

Он кожей ощутил перемену, которая произошла в талорце за считаные мгновения. Его лицо разгладилось, взгляд сделался цепким и сосредоточенным. Орхо прислушивался к тому, что происходило за дверью, сгруппировавшись, как степной кот: пружинистый, настороженный, хищный.

Луций осторожно коснулся его руки и убрал ее с лица.

– Хватит трупов на сегодня. Я разберусь.

Луций выбрался из воды и наскоро натянул тунику. Отсыревшая шерсть раздражала распаренную кожу. В дверь продолжали барабанить с завидным усердием. Орхо оделся раньше Луция и замер, прислонившись к колонне. Только по тому, как он сжимал челюсти, можно было заметить волнение.

Луций подошел к двери и привел в порядок лицо. Он предпочел выражение легкого раздражения, свойственное человеку, которого оторвали от дел. Если ты делаешь что-то не так, сделай вид, что так и планировал.

Он провел по двери рукой, снимая печать, и распахнул ее.

– Ни на секунду не сомневалась, что это ты. Ладно, ты шаришься здесь ночами, но кто тебе, собаке, разрешал запираться?

Талия влетела в купальню и раздраженно уставилась на него. С перепачканными босыми ногами и в грязной короткой тунике. Ее длинные светлые волосы были стянуты в неаккуратный пучок, а на лице блестели капли пота.

Луций выдохнул.

– Где ты так извозилась? – недоуменно спросил Луций, разглядывая ее.

– Тренировалась.

– Посреди ночи?

– Да, посреди ночи. Еще вопросы? О, раб… – Она уставилась на Орхо. Тот, поняв, что угроза миновала, расслабился и теперь отжимал мокрые волосы. Он приветственно махнул ей рукой. Талия снова перевела на Луция взгляд, полный скепсиса. – Это бордель. Здесь есть комнаты. По такому случаю для тебя бесплатно.

– Я не… – сконфузился было Луций, но быстро собрался. – Мы выезжали за город, вернулись поздно. Я не думал, что кому-то еще придет в голову мыться тут после полуночи.

– Он извалялся в грязи. Совершенно не умеет ездить верхом, – пояснил Орхо, поднял с пола испорченную обувь Луция и встал рядом с ним.

Талия цокнула языком и покачала головой.

– Плохой наездник, значит?

– Ужасный.

– Еще шутки будут? – проворчал Луций, чувствуя, как горят кончики ушей.

Талия прыснула.

– О боги, ладно. Выметайтесь отсюда.

Они вышли во внутренний двор и выскользнули оттуда через знакомый лаз между домами. Пронизывающий ночной ветер приятно холодил разгоряченную кожу только первые несколько минут. Вскоре Луций начал ежиться. Орхо шел рядом.

– Эдера?

– Мм?

– Зачем ты полез в это дело с Корвинами?

– Сам же сказал, я люблю загадки.

– Но выбрал ты именно эту.

Луций вздохнул.

Если бы ему давали по денарию каждый раз, когда он слышал вопрос «зачем ты в это полез?». – он бы уже накопил на собственное поместье. Зачем он полез в старый храм за городом, когда ему было восемь? Хотел понять, откуда берется магия. Зачем сбегал на пепелище, оставшееся от сгоревшего поместья его семьи? Искал доказательства, что отец невиновен. Зачем сунулся на Мертвые Земли, когда дядя привез его на южную границу? Хотел изучить. Стоило ему столкнуться с какой-то загадкой, она становилась навязчивой идеей.

Худшее, что угрожало ему раньше. – побои за то, что влез куда-то без разрешения. Сейчас ставки стали сильно выше.

– Если Корвины в этом замешаны и я найду доказательства, я смогу выстроить обвинение против них, и это станет самым громким делом за последнее десятилетие, – он говорил медленно, словно убеждая самого себя, – или я смогу выстроить карьеру, зная об их секретах. Полезно иметь рычаги давления.

Орхо посмотрел на него насмешливо.

– Не успокоишься, пока не разберешься? – помолчав, спросил он.

– Нет.

– Тогда не лезь никуда без меня.

– Всю жизнь как-то справлялся. – Луций пнул босой ногой мелкий камешек, и тот весело поскакал по мостовой. – Ладно. Должен же быть толк от тебя.

– И еще, хозяин, – Орхо наклонился к нему и убрал с лица влажные волосы, – не смей меня бояться.

8
Змеиные речи

Волосы казненных напоминали паклю. Серые, иссушенные солнцем, они покачивались на ветру, иногда скрывая высохшие лица. Луций скривился и сжал губы. Трупы уже давно не пахли, словно рассыпались на глазах, и ему казалось, что их прах оседает на губах. Он не мог отвести взгляд и перестать представлять себе их лица. Думал только о том, были ли эти люди при жизни похожи на Орхо? С кожей, отливающей темной медью, ленивым сытым прищуром и заразительным смехом. От этих мыслей становилось совсем не по себе.

Поежившись, Луций украдкой обернулся. Орхо стоял за его спиной, рассеянно поглаживая навершие заткнутого за пояс кинжала. После стычки в Средних улицах он покопался в своем наследстве и нашел для талорца неприметный торбенитовый клинок – простой, без богатой инкрустации, он отличался только каменным лезвием глубокого, густого зеленого цвета. Отец привез этот кинжал с западных гор и всегда предпочитал его другому оружию. Хотя на клинке не было усиливающих печатей, проклятый камень мог ранить мага, даже если на нем было защитное тавро. Редкая и полезная вещица.

Орхо улыбнулся одними глазами, словно прочитал мысли Луция. Его волосы, тяжелые и гладкие, под лучами утреннего солнца приобретали глубокий фиолетовый оттенок, как у ягод черной смородины. Луций заставил себя снова посмотреть на казненных. Их было всего трое, и они висели на крестах больше месяца. По безглазым останкам их лиц с впалыми щеками и иссушенной кожей было сложно понять, мужчины это были или женщины. Труп слева казался мельче и изящнее остальных. Возможно, это была девушка. Или мальчик-подросток.

Новых казней так и не случилось. Сначала Луций ждал объявлений о публичной расправе. Потом подумал, что их могли поднять на столбы без лишних церемоний. Луций с Орхо стали наведываться на площадь регулярно. И каждый раз их встречали лишь эти три одиноких креста. Куда делись остальные семнадцать талорцев, которым Тит Корвин сулил такую же участь?

Луций потер лоб, сдерживая зевок. Никогда, даже во времена самой отчаянной юности, он не проводил в кабаках Верхнего города столько времени, как за последнюю неделю. Каждый вечер он изменял внешность, и они с Орхо исследовали симпатичные таверны, в которых любили собираться маги Младшей Ветви. Пьяные сплетни – лучший источник информации.

Всякий раз Луций присоединялся к самой шумной компании, представлялся целителем из союзного государства и травил байки, угощал новых знакомых вином, а когда разговор заходил об исчезновениях, аккуратно задавал вопросы: чем занимались пропавшие маги? Где они бывали? Чьими клиентами были?

Последний вопрос был самым важным. Сложная иерархия патрон-клиентских отношений пронизывала республиканское общество сверху донизу. Каждый гражданин, который занимал положение чуть выше помойной крысы, имел патрона – человека чуть более богатого и влиятельного, который обеспечивал ему покровительство в обмен на службу. На вершине этой пирамиды находились четыре семьи: Корвины, Овикула, Брассы, Цеттины – самые влиятельные люди Эдеса. Как Луций и ожидал, все пропавшие были связаны именно с семейством Корвинов. А значит, они были причастны. Теоретически. Истребление Корвинами собственной вертикали власти выглядело абсурдно. Ни очевидных мотивов, ни неопровержимых улик у Луция не было.

Единственный прорыв в расследовании случился, когда Луций и Орхо побывали в доме одного из пропавших. Их привел туда пьяный брат жертвы. По его словам, маг исчез прямо из своей спальни. Осмотревшись, Луций сразу вспомнил снисходительную уверенность, с которой Тит Корвин объяснял исчезновения талорской диверсией. Однако, глядя на нетронутое помещение, Луций лишь утвердился в мысли, что за преступлениями стоял эдесский маг, владеющий Печатью Перемещения – двери в доме ремесленника остались целы. Более того, по словам брата, двери оставались запертыми изнутри до тех пор, пока он сам их не вскрыл. В маленькой аккуратной спальне не было ни крови, ни следов применения разрушительной магии стихий. Если бы на Младшего мага напал талорец, в комнате непременно остались бы свидетельства обрушившегося на жертву урагана, потопа, пожара или чего похлеще. Мысли Луция невольно возвращались к злополучному Квинту Корвину. Бедолага исчез уже после его смерти. И это страшно злило.

Чем больше Луций узнавал, тем меньше понимал, что происходит. Информации было много, однако она не давала ответов. Он строил одну теорию за другой и по кругу возвращался к Корвинам, но без домыслов связать благородное семейство с похищениями не получалось. Если бы Луций собственными глазами не видел, как сенатор чертил Печать Перемещения с бесчувственным телом Орхо на руках, он сам ни за что бы не поверил в его причастность.

Ворох странных, вроде бы не связанных друг с другом событий не давал покоя. Вот и сейчас Луций чуть свет притащил своего ручного талорца на площадь, чтобы в очередной раз увидеть лишь три креста с останками погибших. Ни одной из семнадцати обещанных казней не случилось.

– Нужно узнать, куда их увезли, – Луций рассеянно потер шею, – может, их распределили по разным городам? Три – для Эдеса, три – для Савротаны и дальше. Показательные казни повсюду, чтобы люди помнили о войне и видели, что не зря платят налог на армию. Как думаешь?

Орхо молчал. Луций нетерпеливо посмотрел на него, но тот только поднял бровь, напоминая про внешний вид. Луций раздраженно одернул плащ. Каждый день, меняя внешность, он избавлял их обоих от необходимости играть роли хозяина и раба. Сегодня же он был собой – Луцием Авитусом Эдерионом, молодым патрицием с прекрасным породистым лицом. На нем была белоснежная плотная туника, лазурный шерстяной плащ, заколотый серебряной фибулой изящной работы с узором в виде плюща. Но отчего-то именно сейчас племянник сенатора, брат будущего консула и помощник претора чувствовал себя лжецом, напялившим чужую шкуру.

В таком виде вести разговоры с рабом посреди людной площади не подобало. Хорошо хоть, Орхо об этом помнил.

Луций оглянулся. До того как прийти на площадь, они с Орхо успели побывать в курии, чтобы Публию не бросилось в глаза, что младший братец забросил дела. Там Луций мельком услышал, что уже начался сезон подготовки новобранцев. Выдающиеся трибуны уже два дня как лично дрессировали молодую поросль на потеху горожанам. Луций подумал, что Марк Центо не упустит случая оставить бюрократию и заняться любимым делом. А значит, сейчас он, скорее всего, находится на тренировочном полигоне.