Луций запнулся о лежащую поперек дороги балку и выругался, едва не полетев лицом в грязь. Он уже готов был согласиться, что идея была и правда не лучшей. Он понятия не имел, где оказался. Луций неплохо ориентировался в городе, но угрюмая изнанка Эдеса каждый раз обнажала новые стороны.

Желая испытать удачу в последний раз, Луций скользнул в очередной проулок. Он ожидал найти знакомые места, однако увиденное заставило его резко остановиться. Марк от неожиданности врезался ему в спину, и Луций быстро закрыл ему рот рукой.

В узком проулке стоял мужчина. Его голова и лицо были закрыты, и в сизом полумраке он был похож на призрака. На земле – человек. Живой, но, кажется, без сознания – его грудь вздымалась. Одной рукой незнакомец брезгливо держал его за запястье, а другой умело рисовал Печать Перемещения. Луций не сдержал удивленного вздоха. Маг! И не рядовой: Печать Перемещения – сложная техника, не каждый с ней справлялся. Большинство и не пыталось. А маги, владевшие этой печатью, в подворотнях Нижнего города ошиваться привычки не имели.

Мужчина обернулся на звук и отшатнулся. Незаконченное заклинание рассеялось.

«…последний месяц пропадают Младшие», – пронеслось в голове Луция. Им овладел хмельной азарт. Луций резким движением выхватил из мешочка на поясе черепок с Печатью Боли, сделал шаг вперед и метнул его в незнакомца.

– Tordiĝu en agonio!

Печать сработала. Незнакомца точно скрутило от боли, и он выпустил руку жертвы. Не успело лицо Луция победно просиять, как сила печати рассеялась. Мужчина выпрямился и с неожиданным проворством бросился вперед, занося руку с острым когтем заклинателя.

Луций был достаточно ловким и смог увернуться. Противник похвастаться таким проворством не мог: он двигался неуклюже, будто прежде никогда не дрался.

Только Кастор этого не заметил.

Он увидел, что хозяину грозит опасность, и рывком закрыл его своим телом. В следующее мгновение Луций услышал сдавленное бульканье. Кастор начал падать, и Луций машинально его подхватил.

Прежде чем Луций понял, что произошло, Марк Центо одной рукой отшвырнул его к стене и уже через секунду оказался за спиной у противника. Тренированное тело военного действовало стремительно. Марк обхватил руками шею незнакомца и легко, с омерзительным хрустом свернул ее.

Луцию всегда казалось, что убивать людей – долго. Что после многочасового отчаянного сражения противник получает смертельное ранение, со стоном падает на колени и с тонкой струйкой крови в уголке рта успевает исторгнуть проклятия роду своего врага. И только потом, смиренно прикрыв глаза, отходит в мир иной.

Минуту назад – минуту! – он собирался провести эту ночь, подтрунивая над влюбленным другом.

Кастор лежал на земле с неестественно подогнутыми коленями и, кажется, обмочился. Коготь незнакомца порвал ему щеку и шею до самой ключицы. Сначала кровь вытекала толчками, и худое тело юноши конвульсивно дергалось. Луций видел зубы сквозь рану на щеке, и ему казалось, будто раб смеется. Потом парень обмяк. Лужа крови под ним все увеличивалась.

«Дядя расстроится», – рассеянно подумал Луций.

Оглушающая слабость сковала его. Он был бы рад убежать или проблеваться, но вместо этого прошлепал по теплой луже ко второму телу, склонился над ним и повернул лицо к себе.

И вот тут его стошнило.

Прямо на лицо сенатора Квинта Корвина.

2
Просто благодарность

О чем он думал?

Когда Луций бросил печать в похитителя, он моментально вообразил, как в венке триумфатора предъявляет Публию преступника, потом как его чествуют в роли спасителя отечества, как он ведет обвинительное дело и его назначают консулом, и вот уже честь фамилии Эдера восстановлена, и…

Он смотрел на восковое лицо Квинта Корвина, его потускневшие золотистые глаза. Горло жгло от кислой рвоты и стыда.

Марк подошел к нему, подхватил под локоть и оттащил от трупа.

– Я разберусь.

– Какого хера я сделал? – Собственный голос напоминал Луцию скулеж побитой собаки.

– Это я сделал. Нужно убираться. – Голос Марка звучал спокойно, даже деловито. Озабоченность выдавало только лицо цвета морской пены и искусанная в кровь нижняя губа.

– Но я… – начал было Луций и осекся.

Кто виноват в произошедшем, они разберутся как-нибудь потом. Луций сплюнул мерзкую розовую от вина слюну и, борясь с тошнотой, затащил тело раба на труп сенатора. Шестнадцатилетний парень весил как груженая телега, и его шея глухо хлюпала от каждого движения.

Марк аккуратно начертил Печать Перемещения, хотя у него не было когтя и дрожали руки. Он был военным трибуном и изучил это заклинание, чтобы мотаться с рубежей в Эдес и обратно.

Для того чтобы избавляться от трупов, она тоже подходила отлично.

– Больше троих мне перемещать не доводилось, – тихо сказал Марк. Он закончил печать, а затем подхватил оба тела. – Сначала отправлю их, а потом вернусь за тобой.

Луций сглотнул. Сколько раз Марк Центо покрывал его мелкие проступки в детстве? Он был хорошим человеком, порядочным и честным, дисциплинированным. Сколько раз Луций шутил, что он – птичий помет на его багряном сагуме.

Он вложил в голос все спокойствие, на которое остался способен.

– Займись делом, – улыбнулся он, – дойду домой сам. Недалеко.

– Луций, ты…

– Я в порядке, Марк.

Марк, помедлив, кивнул, хрипло произнес заклинание и сделал шаг, протаскивая за собой тела и исчезая в невидимом проеме.

Луций рухнул на колени.

Его рвало. Рвало вином. Рвота смешивалась с темной кровавой лужей. Ему казалось, что вот-вот горлом пойдут внутренности. Что кровь под ногами – его собственная, и что он в ней тонет. Что сейчас его голова взорвется от давления. Что он умрет прямо здесь, в этом черном зловонном переулке. Последние крохи самообладания он потратил на то, чтобы прогнать Марка. А теперь одиночество, ужас и вяжущий смрад крови придавили его к земле.

Каким-то чудом за все это время в проулке не появилось ни одного человека. Скорее всего, Квинт Корвин не просто так выбрал это место. Это был узкий проход между двумя заброшенными домами, в который не смотрели окна. Стены гасили все звуки. Появление здесь Луция – трагическая случайность. Он стоял на четвереньках, судорожно пытался вдохнуть. По его лицу катились едкие горячие слезы.

Вдруг спины коснулась чья-то рука.

Луций в ужасе отшатнулся – и упал бы на бок, но рука придержала его за пояс, потом приподняла и убрала грязные волосы с онемевших щек.

– Не может быть. Серьезно?

Голос рядом звучал гулко, будто через толщу воды. Он попытался поднять взгляд, но не смог: просто повис в очередном рвотном позыве. Вино кончилось. Его тело исторгало горькую желчь.

Чужие ладони неожиданно прижались к его ушам. Они были очень мокрыми и холодными. Казалось, будто талые капли потекли по шее. От этого внезапно стало легче. Горло все еще конвульсивно сжималось, но Луция как будто силком тащили в реальность. Ту, в которой вино было вином, а не ошметками внутренностей, в которой у него не было причин умирать. Он прерывисто вздохнул и закашлялся.

– Дыши. Это не твоя кровь. Не знаю, что тут произошло, но ты пока просто дыши, – спокойно проговорил незнакомец, а затем осторожно перетащил Луция к стене. Луций разлепил опухшие веки и с трудом сфокусировался.

Он увидел смуглое лицо и удивительно спокойный взгляд ясных глаз цвета еловой хвои.

– Ты кто? – прохрипел Луций.

Незнакомец убрал руки от его ушей, но Луций панически вцепился в его предплечья, возвращая ладони на место. Ему казалось, что сейчас только этот холод не дает голове лопнуть, как переспелой дыне. Незнакомец перестал сопротивляться и ладони больше не убирал.

– Меня зовут Орхо. Что произошло?

– Я убил… – пульс снова участился и застучал в ушах, в глазах, в горле, – я убил сенатора, я думал, он… Мой раб погиб, его… его дядя подарил. – По лицу Луция текли слезы. Голос разума просил его заткнуться и никогда не произносить этих слов вслух. – Я не хотел, я думал, он похищает магов, а он…

– Кажется, он похищал меня.

Руки на голове Луция становились теплее. Слепой ужас отступал и освобождал пространство для боли. Он как будто обратил наконец на нее внимание: жгуче саднило горло, каждая мышца тела превратилась в дрожащее желе, внутри черепа будто перекатывались свинцовые шары. Луций скривился, судорожно вздохнул, закашлялся и оперся на предплечья незнакомца.

– Я отведу тебя домой. Тебе нужна горячая вода.

Разум Луция наконец пробился на поверхность и ощерился тревогой. Он чуть отшатнулся и уставился на незнакомца.

Темный выгоревший жилет, перевязанный широким, расшитым зелеными бусинами поясом – одежда северных кочевников. На открытой груди нет Первого Тавро, которое делают всем магам, – не маг. Квинт Корвин хотел похитить его – зачем? Он важен? Они знакомы? Чего он хочет?

От всех этих мыслей Луция снова замутило, и он болезненно сморщился, сползая по стене.

– Я тебя не знаю, – просипел он.

Винная кислота, кажется, сожгла ему горло.

Кочевник бесцеремонно подхватил его под плечо и поставил на ноги. От него пахло какой-то свежей горечью и пылью. Это был знакомый запах. Он напоминал что-то уютное и родное, оплетал тело плотным коконом. Луций напрягся, но его тело отреагировало на это возмущенным жжением, отчего он пошатнулся, потерял равновесие и повис на плече кочевника.

– У меня была возможность навредить тебе, пока ты тут валялся, – заметил Орхо, – если хочешь, я могу тебя ограбить.

В его словах был смысл, и им хотелось верить. Кроме того, Луций не был уверен в том, что сможет добраться до дома самостоятельно. Он еще раз с подозрением покосился на Орхо и помотал головой.

– Не надо.

– Тогда не буду. Это просто благодарность.

Орхо практически нес Луция – тот только для вида перебирал ногами. Орхо был чуть выше ростом. У него были жесткие плечи и выпирающие ключицы. Одна из них врезалась Луцию в подмышку. Так они вместе двигались, огибая редких прохожих, как два товарища, один из которых вдрызг пьян.

На очередном повороте Орхо остановился и осторожно пошевелил плечом. Луций, начавший было клевать носом, невольно встрепенулся.

– Эй, ты.

– Луций Авитус Эдерион, – сипло, но в достаточной степени гордо отозвался он, но, помедлив, махнул рукой. – Эдера. Я Эдера.

Для северянина это имя не имело истории. Использовать его свободно было приятно.

– Эдера, значит… – Луций не видел его лица, но ему показалось, что в голосе кочевника звучала улыбка, – ты спишь на ходу, Эдера. А должен показать дорогу.

* * *

Луций рассеянно чесал руку. На локте сухой корочкой засохла чужая кровь. Ему казалось, будто она покрыла его целиком, залила ему горло. В носоглотке застрял медный теплый привкус. Луций сглотнул, брезгливо вытянул руки перед собой, положил их на колени и устало прикрыл глаза.

Голова гудела, горло саднило даже от дыхания, мышцы жгло, но, по крайней мере, он пришел в себя.

Орхо, значит…

Они прошли в Патрицианские кварталы обходным путем, которым Луций пользовался с детства, чтобы незаметно выбираться в город. Когда они оказались в поместье, кочевник усадил Луция у стены, спросил, где искать воду, и, не говоря ни слова, ушел за ней во двор. Луций проводил его взглядом. Каждое его движение сопровождалось звоном колец, украшавших уши. Широкие плечи, жилистое тело. Текучий, гибкий. Черные волосы ниже пояса. Чужак.

Кем он был? Точно не гражданином Эдеса. Орхо выглядел как свободный человек: может, беженец или сын торговца. Он легко и быстро говорил на языке Республики с едва заметным специфичным акцентом, который казался Луцию знакомым. Когда Луций прямо спросил, зачем сенатор Квинт Корвин вздумал напасть на него в глухой подворотне, на лице Орхо отразилось искреннее недоумение. Будучи искусным лжецом, Луций без труда распознал бы притворство. Кочевник не знал, почему его пытались похитить.