Продав замок, Фредерик Митчелл-Хеджес словно разом состарился. Его походка, прежде уверенная и стремительная, потеряла былую легкость, теперь, гуляя по аллеям парка, он по-стариковски шаркал ослабевшими ногами. Переехав в свою прежнюю квартиру на Мейда-Вейл, Фредерик подолгу гулял по берегам Regent’s Canal, отличавшимся особой атмосферой, и вспоминал свои знаменитые экспедиции, прославившие его на весь мир. А спустя некоторое время Фредерик тихо скончался, выполнив тем самым последнее дело своей яркой и незаурядной жизни.

Глава 9
1958 год
Это большие деньги

Нотариус Мартин Бремен выложил пакет из темно-синей бумаги, скрепленный сургучной печатью:

– Мистер Фредерик Митчелл-Хеджес отдал распоряжение огласить завещание на сороковой день после его смерти. А еще велел передать вам свое предсмертное письмо. Как душеприказчик я исполняю его волю… – Он передал Анне конверт и принялся зачитывать завещание. «Я, Фредерик Митчелл-Хеджес, находясь в твердом уме и в относительном добром здравии, завещаю своей приемной дочери Анне Митчелл-Хеджес все свое состояние, движимое и недвижимое имущество, все счета, открытые на мое имя, общая сумма на которых составляет около десяти миллионов фунтов стерлингов. А также оставляю ей в собственность квартиры в Париже и в Лондоне, а также дом в Амстердаме. Но, самое главное, я завещаю ей беречь духовное наследство, чтобы она никогда не сворачивала с пути, выбранного нами однажды». Вот, собственно, и все, – нотариус сложил лист бумаги вчетверо. – Вы – прямая наследница Фредерика, ни о чем беспокоиться не следует. Никаких других наследников в завещании, кроме вас, не значится. Состояние вашего отца весьма приличное, его вполне хватит вам на всю жизнь. Если, конечно, вы не будете играть в рулетку… – Немного помедлив, Мартин добавил: – Его будет достаточно даже в том случае, если вы больше не будете работать ни одного дня. – Он пристально посмотрел на Анну. – Но, если вы надумаете организовать экспедицию… боюсь, что ваше состояние быстро улетучится.

Мартин Бремен был давним другом Фредерика Митчелл-Хеджеса, он доверял ему свои самые сокровенные тайны. Поэтому уход Фредерика он переживал очень тяжело. Его выразительные карие глаза запали, под ними обозначились глубокие тени, лицо выглядело уставшим и постаревшим.

В той или иной степени Мартин Бремен участвовал в событиях, где Фредерик Митчелл-Хеджес являлся главным действующим лицом. Друзья часто с ностальгией вспоминали то время, когда они были молодыми, нищими, но самоуверенными, что помогало им строить амбициозные планы, большинству из которых, даже самых невероятных, было суждено осуществиться.

Мартин Бремен помнил, как Фредерик, едва достигнув двадцатилетнего возраста, заработал свой первый миллион, который тут же потратил на авантюрную экспедицию, не принесшую ему ни славы, ни денег, зато он накопил бесценный опыт путешествий, которым впоследствии пользовался всю жизнь. Эта экспедиция стала и его первым глубоким разочарованием.

Далее каким-то невероятным образом Фредерику удалось преумножить остатки былого состояния, а еще через несколько месяцев неугомонный Фредерик стал богаче прежнего едва ли не вдвое.

Впоследствии Митчел-Хеджес разорялся еще трижды, но всякий раз ему удавалось не только вернуть утраченное состояние, но и увеличить его в несколько раз. Казалось, что ему улыбается удача, но дело было не только в этом: за каждым его действием стоял строгий математический расчет, разумный риск и тонкое чутье на сенсацию.

Мартин Бремен стал свидетелем того, как Фредерика Митчелл-Хеджеса вдруг в одночасье накрыла мировая слава, за его экспедициями, проходившими в различных уголках света, неизменно наблюдали самые именитые, падкие на сенсации периодические издания мира, глянцевые журналы с удовольствием печатали на своих обложках «мистера Удачу» (как его называли журналисты) на фоне горных вершин Анд среди ацтекских пирамид или с рюкзаком за плечами в непроходимых джунглях в поисках пиратских сокровищ.

Мартину Бремену было известно, как глубоко Фредерик переживал безвременную кончину своей молодой супруги. Эта утрата подтолкнула его к решению удочерить девочку, которая впоследствии стала его верным другом и соратником.

Сейчас, глядя на Анну, Мартин постарался скрыть от нее свою скорбь и постарался изобразить на лице нечто вроде ободряющей улыбки. Вряд ли эта молодая женщина испытывала те же страдания, какими был преисполнен он сам в эти дни после потери близкого друга.

– Я бы хотела остаться в одиночестве, – произнесла Анна. – Я сама вскрою конверт… Если это возможно.

Мартин Бремен ожидал нечто подобное. Ему был хорошо известен тип таких женщин, как Анна: они быстро приспосабливаются к обстоятельствам, не держатся прежних привязанностей, легко приобретают выгодные знакомства, не прочь пуститься в авантюрные приключения и ради собственного удовольствия готовы тратить целые состояния.

– Как вам будет угодно, – легко согласился Мартин Бремен, перевоплощаясь в мистера Учтивость. – Если вам что-то потребуется, дайте мне знать. Буду рад быть вам полезен!

Едва кивнув, нотариус направился к выходу. Не так он рассчитывал проститься, оставалась какая-то недоговоренность.

– Извините меня за мою назойливость, мистер Бремен, – неожиданно сказала Анна. – Я хотела вас спросить… – Нотариус остановился и в ожидании обернулся на наследницу. На красивом лице молодой женщины ни тени скорби: смерть приемного отца она восприняла стоически. Вряд ли ей когда-нибудь придется горевать больше, чем сейчас. Сильная женщина… Она не однажды проявляла свой твердый характер в трудных экспедициях, в которых неизменно оставалась компаньоном отца. Такой она выглядела и сейчас, доказав, что умеет прекрасно справляться со всеми переживаниями. Даже внешне она напоминала Митчелл-Хеджеса – сухощавые аскетические черты, и, если не знать, что она его приемная дочь, можно было бы подумать, что она унаследовала внешность от Фредерика.

– Я вас слушаю, говорите, – повернулся нотариус к Анне.

– Вижу, что вы очень переживаете кончину Фредерика, – произнесла Анна.

– Гораздо сильнее, чем вы можете подумать. Сорок дней назад я лишился единственного друга. И теперь мне до конца своих дней придется пить шотландский виски в одиночестве.

– Я поняла вас. Спасибо вам…

– За что?

– За преданную дружбу с моим отцом. И еще… соболезную вам.

Не ответив, Мартин Бремен распахнул тяжелую дверь и вышел.

Некоторое время Анна рассматривала тяжелый конверт; изучала на сургучовой печати приметные буквы, неровности, а потом решительно подняла его и оторвала край.

Внимательно, как бы вчитываясь в тайный смысл написанного, она прочитала письмо. По своей сути оно было простым и очень душевным. Фредерик искренне любил дочь. В каждом слове чувствовалась забота о ее дальнейшей судьбе. Кроме недвижимости, составлявшей значительную часть наследства, и банковских счетов, ей была завещана коллекция картин, имевших высокую художественную ценность, а также драгоценности, ранее принадлежавшие его жене.

В письме обговаривалась судьба Казанской иконы Божьей Матери, которую он велел передать в бессрочное пользование Русской православной церкви заграницей. «Анна, а еще я хочу, чтобы икону Казанской Божьей Матери ты передала безвозмездно Русской Православной церкви заграницей… Возможно, когда-нибудь она найдет себе дорогу и вернется в Россию, но это уже будет после меня. Люблю тебя, моя доченька, и очень жалею, что я тебя так мало обнимал».

Поднявшись с кресла, Анна подошла к иконе, висевшей на противоположной стене вместе с другими образами, и принялась всматриваться в скорбящее выражение Богородицы, пытаясь отыскать в ней то, что ускользнуло от ее внимания, но так нравилось отцу.

…Прежде чем купить Казанскую икону Богородицы, отец трижды отдавал ее на экспертизу, заплатив за это немалые деньги. Эксперты в один голос утверждали, что икона подлинная, принадлежит константинопольской школе иконописи и была создана в седьмом веке.

Но если допустить немыслимое и предположить, что икона фальшивая, тогда можно было утверждать, что это самая гениальная подделка из всех существующих. Во всяком случае, эксперты не обнаружили ничего такого, что могло бы свидетельствовать против ее подлинности.

Лицо младенца было слегка затемнено, что не отражалось на общем восприятии иконы, у Богородицы, наоборот, лицо выглядело просветленным. Каждый, кто смотрел на образ, не сомневался в том, что перед ним шедевр.

Анна подошла к телефонному аппарату, стоявшему на журнальном столике, подняла трубку и набрала номер управляющего делами:

– Фрэнк, я знаю, где мы можем раздобыть деньги.

Ответ прозвучал не сразу: Фрэнк Дорланд, находившийся на том конце провода, осмысливал услышанное, потом он осторожно спросил:

– Вы решили потратить свое наследство?

– Вы умеете развеселить, – ответила Анна Энн Митчелл-Хеджес. – Деньги нужны для организации экспедиции. Мне придется продать лучшие артефакты из отцовской коллекции… Чудотворную икону Казанской Божьей Матери и хрустальный «Череп судьбы»…

– Тот самый, что индейцы племени майя использовали в обрядовых церемониях?

– Именно!

– И не та ли это Казанская икона Богородицы, что считалась утраченной?

– Та самая. Ее выкрали из женского монастыря в 1904 году.

– И вам не жалко расставаться с такими сокровищами? Вряд ли вам в руки когда-нибудь попадет нечто более ценное.

– Надеюсь, мне все-таки повезет.

– Хорошо, я сообщу о вашем желании продать хрустальный череп в лондонский Британский музей. Можно неплохо заработать, они давно мечтают приобрести нечто подобное. С иконой сложнее, но я проинформирую заинтересованных лиц. А куда вы хотели бы организовать экспедицию?

– В Южную Америку. К сожалению, болезнь отца не позволила осуществиться его планам… Незадолго до смерти он созвонился с коллегами, такими же романтиками, как и он сам, и следующим летом рассчитывал отправиться на остров Эспаньола в системе Каймановых островов, неподалеку от берегов Гаити. Один из подводных археологов обнаружил на морском дне три серебряных слитка и уверял, что недалеко от берега, на больших глубинах, можно найти целый корабль, трюмы которого забиты золотом индейцев майя!

Анне было известно, что Фредерик тщательно изучал исторические источники, свидетельствовавшие о том, что у берегов Гаити в 1669 году затонул королевский фрегат «Оксфорд», некогда принадлежавший самому Моргану. В распоряжении Фредерика даже имелась карта с обозначением места, где произошло крушение. Взрыв на корабле произошел в тот момент, когда знаменитый пират устроил пирушку в честь захвата прибрежного городка Порто-Бело, откуда в XVII и XVIII веках в Испанию отплывали корабли с золотом.

После захвата города люди Моргана активно занимались грабежами, ведь едва ли не каждый дом был обставлен золотыми вещами, напоминая дворец вельможи где-нибудь в Испанской Ривьере. Пиратам крупно повезло, именно в это время в городе стояло пять кораблей, готовых отправиться в Мадрид, три из которых были заполнены серебром, а два золотом.

Неожиданно, в самый разгар празднования, на корабле «Оксфорд», где размещалась большая часть команды, прогремел сильный взрыв, а еще через несколько минут судно, груженное золотом, разломилось пополам и пошло на дно. Генри Моргану невероятно повезло: в момент взрыва он нежился на берегу в жарких объятиях красавицы-креолки. Задержись он на фрегате хотя бы на пятнадцать минут, то разделил бы участь погибших.

Генри Моргану всегда везло. Он стал едва ли не полновластным хозяином Атлантики, был одним из богатейших людей Великобритании. Пользуясь поддержкой короля, он грабил торговые корабли, захватывал города, брал силой женщин. «Адмирал» Атлантики, как называли его недоброжелатели и друзья, всегда поступал так, как считал выгодным, поправ общественные нормы и юридические законы. Примером тому была Панама, захваченная пиратами после заключения мирного соглашения между Англией и Испанией. Богатый прибрежный город, взятый штурмом, многократно увеличил состояние Генри Моргана. Из него он увозил ценный груз караваном из 175 лошадей, определив ему в охрану хорошо вооруженный отряд.