– Пятый круг пройден.

Но внутри – осталось больше, чем было. И меньше, чем нужно. Она пошатнулась. Сделала шаг – и упала на колени. Впереди – снова дверь. Последние круги. Она знала: они не будут прощать.

Путь к Искре начинал жечь изнутри. И тем ярче становился свет. Но этот свет – не обещание. Он – испытание. И в нём не было пощады.

Шестой круг встретил её тишиной. Не глухотой – вниманием. Воздух будто стал слухом самого храма: слышал всё – каждый вдох, каждый шаг, даже дрожь внутри костей. Алиса поднялась, и её тень пошла следом, слишком точно повторяя движения, слишком живо. Искра внутри на миг замерла, точно затаила дыхание. Здесь что-то изменилось. Прежние круги испытывали болью, выбором, памятью. А этот – смотрел. Ждал. Не заставлял – предлагал. И в этом предложении таилась угроза: ты сама подойдёшь. Сама откроешь. Сама заглянешь в бездну.

Пространство вокруг было почти пустым, почти. Каменный пол, гладкий, без пыли, будто вымыт чьими-то шагами. По центру стояло зеркало. Высокое, почти в рост человека, покрытое сетью тонких трещин, как кожа умирающего. Его рама была чёрной, с резьбой, что напоминала цепи, но если приглядеться – это были корни. Зеркало не отражало света. Оно его поглощало. В нём не было Алисы. Не было стен. Только темнота и еле заметное движение – как будто стекло дышало само.

Она подошла ближе. Осторожно, словно приближаясь к краю чего-то живого. Хрупко, будто сама становилась отражением. И в ту секунду, когда расстояние между ней и стеклом стало меньше дыхания, из глубины появилось лицо. Её. Но не её.

Губы в отражении двигались с опозданием. Глаза – чёрные, без блика. Волосы – распущены, мокрые, будто капли с них не падали, а втягивались обратно. Под глазами – тени, не от усталости, а от присутствия чего-то чужого. Рядом с отражением – силуэт. Мужской. Чёрный. Неразличимый. Но знакомый до боли. Слишком узнаваемый, чтобы быть просто проекцией. Он будто дышал с ней в унисон, хотя сам был тенью.

– Ты знаешь, кем станешь? – спросило отражение. Голос был шершавым, как лезвие по стеклу. Плоский. Как если бы эхо стало плотью.

Алиса не ответила. Её взгляд метнулся к силуэту. Он не двигался, но тень от него дрожала, будто пыталась разорвать границу. И в этом дрожании – отчаяние. Или жажда.

– Ты думаешь, выборы были твоими? Думаешь, Селена умерла потому, что ты не успела? А если – потому, что ты выбрала не того? – голос не угрожал. Он убеждал. Спокойно. Почти нежно. – Ты посеяла пепел, Алиса. И теперь сама – его росток.

Отражение вытянуло руку. Движение было плавным, но в нём ощущалась сила. Алиса осталась на месте. Но внутри – дрожь. Не страха. Признания. В нём была логика. Страшная. Честная. И в ней – заманчивое спасение: если всё было предрешено, можно не чувствовать вины. Но Искра внутри вздрогнула. Нет. Не сдавайся.

– Покажи мне правду, – прошептала она. Голос едва вибрировал в груди.

Отражение исчезло. Вместо него – сцена. Старая библиотека. Полки рухнувшие. Стекло под ногами. Дэмиен стоит спиной, в руках – том. Красная печать. Символ Круга. Он шепчет. За его спиной – она. Алиса. Только – другая. Без искры в глазах. С пустыми руками. Он поворачивается – и целует её. На губах кровь. На руке знак. Его Искра – горит. А её? Она в нём. Он её забрал. Или она отдала. Без остатка. Слишком легко.

Сцена исчезла. Зеркало стало гладким. Искажённым. Алиса отпрянула. Грудь резанула боль. Память или предупреждение? Ложь или будущее?

– Что ты готова увидеть? – спросил голос внутри.

– Себя, – прошептала она. – Настоящую.

И зеркало заполнилось светом. Слишком ярким, чтобы смотреть. Слишком реальным, чтобы отвернуться. Оно стало почти живым, словно выдыхало её прошлое и вдыхало новое.

Она стояла в центре круга. На ней не было ни крови, ни пепла. Только рубец на ладони. Горящий. Из него вырастал свет. И он – обжигал. Но не разрушал. Он очищал. За её спиной – никто. Впереди – никто. Внутри – всё. Искра в груди отозвалась резонансом. Алиса отвернулась от зеркала. Она больше не нуждалась в отражении. Оно стало ей. И тогда – зеркало треснуло. Без звука. Только свет побежал по полу. По кругу. Замкнулся. И камень под ногами дрогнул, будто сам храм признал перемену.

– Шестой круг пройден, – сказал голос. Спокойно. С одобрением. И всё же – как приговор.

Алиса не упала. Не выдохнула. Только шагнула вперёд. Последние круги ждали. Она знала: чем ближе к Искре – тем темнее ночь. И тем острее становится свет.

Седьмой круг начинался тишиной. Но тишина эта была другой – натянутой, как струна. В ней слышались отголоски чего-то древнего, полузабытого, живущего на границе памяти и сна. Алиса шла по узкому коридору, который с каждой секундой становился уже, темнее, плотнее. Каменные стены будто сдвигались. Воздух тяжёлел. Искра внутри то затухала, то вспыхивала, реагируя на невидимое. Света не было – только пульсация. Не снаружи. Внутри.

Коридор оборвался внезапно, как обрубленная мысль. Перед ней раскинулась круглая зала, потолок которой терялся в темноте. Ни одного факела, ни свечи. Только мягкое свечение пола – под ней, по краям круга, мерцали символы. Она узнала их: знаки, которыми покрывали свитки хранителей. Те, что описывали ритуалы отречения, обеты, клятвы. Центр зала был пуст. Слишком пуст. Воздух там колебался, как над жаром, и именно оттуда шёл запах – резкий, металлический. Запах крови. Но не свежей. Древней. Осевшей в камне.

– Седьмой круг. Узел, – произнёс голос. Не внешний. Внутри неё. Но теперь он был не просто голосом. Он был направлением. Волей. Смыслом. Узел – значит, пересечение. Там, где соединяются линии судеб и рвутся нервы. Там, где прошлое выходит из тени.

Алиса вошла в круг. Тени по стенам дрогнули. Храм чувствовал её присутствие. Камень под ногами чуть вибрировал. Как будто вспоминал. Что-то появилось напротив неё. Сначала – шорох. Потом – очертания. Силуэт. Ткань тёмного плаща. Запах – лаванда, знакомый с детства. Волосы, заплетённые в кольца. Руки, сжимавшие кулон. Виктория. Она стояла, как всегда – будто знала, что Алиса придёт именно сейчас. Как будто ждала её всё это время.

– Опять ты, – произнесла Виктория. Её голос не дрожал. Но пальцы сжали кулон чуть крепче. – Я думала, ты не дойдёшь.

Алиса не ответила. Сердце билось ровно, но Искра внутри вспыхивала тревожно. Виктория здесь не могла быть просто проекцией. Она чувствовалась… слишком настоящей. Не тенью. Не иллюзией. Камень в груди отзывался тяжестью. Не магией. Памятью.

– И всё-таки ты пришла. В центр. Вниз. В саму суть. – Виктория шагнула вперёд. – Интересно. Ты знала, что здесь встретишь меня?

Алиса сжала платок в кармане. Медленно. Без резких движений. Пальцы чувствовали ткань – влажную от пота. От страха? Нет. От воспоминаний. От вины. Пальцы дрожали. Не от холода. От осознания, что Виктория, возможно, знала больше, чем показывала всё это время.

– Это часть круга? – тихо спросила Алиса.

Виктория улыбнулась. Губы изогнулись, но глаза остались безжизненными. Они были не ледяные. Пустые. Как у того, кто уже умер внутри.

– Мы все – часть круга. Кто-то – петля. Кто-то – нож. Кто-то – горло.

Молчание. В нём рождались смыслы. И ответы. Алиса чувствовала, как слова тянут за нити, за нервы, за шрамы. Внутри всплывало: она знала. Всегда знала, что однажды они столкнутся вот так. Без свидетелей. Без выхода. Без времени на ложь.

– Ты хочешь знать, кто я? – Виктория провела пальцем по кулону. – Я – напоминание. О том, что ты оставила. Сожгла. Забыла.

Алиса не двинулась с места. Но внутри – дрожь. Подтекала из позвоночника, растекалась по рёбрам. В этой дрожи – не страх. Расплата. За всё, что не сказано. За то, что было скрыто. И за то, что она сама не решилась назвать предательством.

– Ты была там, – сказала она. – В ту ночь. В подвале. Ты знала.

– Конечно, знала. – Виктория хмыкнула. – Я всегда знала. Просто мне было удобно молчать. Пока ты не загорелась.

Пауза. Виктория шагнула ближе. Её дыхание было прохладным. Оно не пахло. Ни телом, ни кровью. Ни страхом. Только пустотой. Как дыхание мертвеца.

– Ты ведь думала, что Селена погибла случайно? А если я скажу – кто-то ей помог? Кто-то… подтолкнул её к двери, которую ты оставила приоткрытой?

Алиса сжала губы. В голове закружился ветер. Вихрь предположений, воспоминаний, догадок. Всё вставало на место. Слишком логично, слишком страшно. И в этом – правда. Или искушение ею. Чтобы сломать. Или зажечь. Она не знала, чего хочет Виктория. Но чувствовала: сейчас произойдёт что-то необратимое.

– Ты врёшь, – сказала она.

– Может быть. – Виктория вновь крутанула кулон. – Но ты же не проверишь. Она мертва. А я – жива. Как и ты.

Зала содрогнулась. С потолка упала пыль. По кругу прошёл свет. Алиса ощутила пульсацию в ступнях – храм отвечал. Не словам – решениям. Она должна была выбрать. Не правду. Себя в ней.

– Что ты хочешь? – выдохнула Алиса.

– Чтобы ты запомнила. Истина – не спасает. Она разрывает. И если ты дойдёшь до конца, тебе придётся стать тем, кто разрывает. – Виктория подошла вплотную. Их лбы почти касались. – А ты не умеешь быть жестокой. Но Искра – научит.

И в этот момент кулон в руке Виктории вспыхнул. Не светом. Огнём. Очищающим. Поглощающим. Пламя пошло вверх по её ладони, по плечу, по шее. Оно было беззвучным, но ярким. Оно не жгло. Оно стирало. Она не кричала. Только смотрела. Прямо в глаза Алисе. До конца. До исчезновения. А в глазах – прощание. Или проклятие. Или оба.

Когда тени схлопнулись, Алиса стояла одна. Зала опустела. Круг – светился ровно. Тепло. Как после удара сердца. Седьмой круг – пройден. Но внутри остался след. Обещание. И угроза. Нити памяти впились в сердце. Уже не разорвёшь. Только несёшь дальше.

Она сделала шаг. Осталось два круга. В них – то, что она боится сильнее всего: себя. Настоящую.

Восьмой круг встретил её тишиной, но в этой тишине был жар. Не огонь – жар выжженной земли, по которой она шагала босиком. Камень под ногами был гладким и чёрным, как уголь после костра. Не пепел – он давно осел. Только пустота и следы. Следы шагов, чьи-то, не её. Но она узнала их. Широкие, мужские. Иногда – две пары. Иногда – только одна. Алиса наклонилась, коснулась пальцами отпечатка. Горячо. Недавно. Как будто её ждали. Или опережали. Пахло камнем, прогретым солнцем, которого здесь не было. Стены дышали сухим жаром, и даже её дыхание казалось чужим.

Зал, в который она вошла, не был просторным, но потолка не видно – он тонул в дымчатом мраке. Света не было. И всё же она видела. Не глазами – Искрой. Темнота пульсировала, будто живое существо, и Алиса чувствовала, как её сердце подстраивается под этот ритм. Тени на стенах не были тенями – они были отражениями. Воспоминаниями. Искажёнными, застывшими, но настоящими.

Вот – мать. Сидит, качается, губы шепчут заклятье, в руке – нож. На полу кровь, как чернила. Вот – отец. Стоит в дверях. Чёрный силуэт, без лица. Только плечи, отяжелённые знаком. За ним – юный Дэмиен, ещё не хранивший тьму. В его глазах было столько доверия, что смотреть больно.

– Ты дошла, – раздался голос, будто из самой стены.

Из темноты вышел Он. Без маски. Без капюшона. Просто Дэмиен. Тот, которого она знала до всего. До Искры. До Селены. Он стоял, как тогда – в день, когда впервые показал ей, как работает круг. Но что-то было не так. Его глаза. Они больше не отражали свет. Только черноту. Бездна без дна.

– Ты знал, что я приду, – сказала Алиса.

Он кивнул. Один раз. Без слов.

– Это твой круг?

– Нет. Наш.

Она шагнула вперёд. Плотность воздуха менялась с каждым движением. Казалось, сама ткань реальности становилась вязкой, сопротивлялась. Он поднял руку. В ней – амулет. Сломанный. Обугленный. Искра в нём была мертва. Но не пустая. Замёрзшая.

– Ты должна забрать это, – сказал он. Без выражения. Как приговор.