– Я тоже был проводником. Много лет назад. Я сумел остановить её тогда. Но цена…

– Ты не помнишь?

– Я помню. Каждый день. Именно поэтому я не дам ей взять тебя. Или через тебя – нас всех.

Он смотрел ей в глаза. В упор. Без страха. Но с сожалением. Как человек, готовый сделать то, что уже разрушило его однажды.

Грохот. Резкий, как обвал. Как будто с неба упал камень. Или что-то прорвало плотину. Они оба замерли. Камень под ногами дрожал, но не от звука – от присутствия.

– Это не она, – сказал Дэмиен. – Это другой. Тот, кто бежал отсюда раньше. Возможно, ещё жив. Возможно – уже не совсем человек.

– Мы идём к нему?

– Нет. Мы идём к Сердцу.

– Оно здесь?

– Оно всегда было здесь. С самого начала.

Слепое Место раскрылось. Тоннель между домами ушёл вниз, как рана, режущая город. Неровный, чёрный, как обсидиан. Впереди – спиральная лестница, уходящая в серый свет, который пульсировал, как биение сердца под кожей мира. По краям – стены, исписанные именами. Все они дрожали. Алиса увидела своё. Буквы будто были вырезаны в момент крика. Живые, свежие, ещё дышащие.

– Мы находимся внутри. «Но она уже рядом», —сказала Алиса.

Дэмиен кивнул. Пальцы на рукояти пистолета, взгляд в никуда.

– Тогда будь готова: дальше – только внутрь.

Спиральная лестница уводила их вниз, вглубь самой сути Слепого Места. Каждый шаг отдавался в грудной клетке, будто ступени были подключены к её сердцу напрямую. Камень под ногами был влажным, будто плакал. Алиса чувствовала, как лестница не просто ведёт их – она проглатывает. Каждое движение – акт жертвоприношения.

– Ты готова? – Дэмиен не обернулся. Его голос стал тише, но резче, как шелест лезвия.

– Нет. Но я иду.

Свет внизу казался неподвижным, но он дышал. Пульсировал. Не свет – сгусток смысла. Живой. Тёплый. Он звал не словами, а ощущениями: тоской, желанием, ужасом. Алиса чувствовала, как внутри неё начинает отозваться ритм – не её собственный, чужой, но притягательный.

Они спустились в круглый зал. Потолок – высокий, как купол собора. На сводах – трещины, пересекающиеся в одной точке. И там – капля света. Она пульсировала в унисон с телом Алисы. Каждое биение – удар в грудь. Тонкий, но точный.

Центр зала – платформа. На ней – объект. Сердце. Не орган, но его идея. Чёрный, гладкий овал, изнутри пронизанный слабым свечением. Как зародыш. Как бомба.

Алиса остановилась. Внутри – молчание. Ни одного шороха. Но ощущение, будто кто-то сжался в ней – и ждал.

– Это Сердце, – произнёс Дэмиен. – Место пересечения. То, через что Виктория проникает. То, что связывает тебя с ней.

– Я чувствую… это живое.

– Оно и есть. Оно – ты. Или та, кем ты могла стать. Или кем она хочет, чтобы ты стала.

Из стен начали выходить тени. Не тела. Идеи. Эхо тех, кто когда-то стоял здесь. Кто колебался. Кто касался. Образы, неуловимые, но ясные. Один – отец Алисы. Другой – девушка с зеркалом вместо лица. Третий – Виктория. Холодная. Безжизненная. Совершенная. Ложная.

– Что мне делать?

– Дотронься. Если готова. Если решишь закрыть. Но помни: то, что ты почувствуешь – не ложь. Это твоя правда, но искажённая. Ты увидишь, кем можешь быть. Кем хочешь быть. И что она готова тебе дать. Взамен.

Алиса подошла к платформе. Пальцы дрожали. Она хотела дотронуться – и в то же время бежать. Сердце звало. Оно пело. Но слова были на языке, которого она не знала.

Вспомни, сказала она себе. Боль. Потери. Мать. Пожар. Крик в зеркале. Всё, что сделало её ею.

И тогда сердце открылось.

Не физически. Оно стало прозрачным. Показывало её. Девочку. В белом. Маленькую, испуганную. И рядом – Виктория. В той же позе. Та же рука, та же улыбка. Зеркало. Отражение. Подмена.

– Ты знаешь, что я – ты, – прошептал голос из ниоткуда.

– Нет.

– Ты хочешь быть мной. Свободной. Без боли. Без страха.

– Нет.

– Тогда страдай.

Алиса подняла руку и коснулась пульсирующего света.

Мир разорвался. Свет вспыхнул. Тени закричали. Камень завибрировал. Стены начали отступать, будто задыхались. Пространство стало кричать. Но Алиса – молчала. Она держала руку на Сердце. И не отпускала.

Она видела всё. Всё, что могла бы получить. Без потерь. Без воспоминаний. Только гладкую, красивую жизнь. В которой её бы любили. Обожествляли. Но за стеклом. За стеклом.

– Я не стекло, – прошептала она.

И ударила. Второй рукой. По себе. По внутренней Виктории. По отражению.

Раздался хруст. Внутренний. Зеркало треснуло. Сердце – замерло. Свет погас.

– Алиса?! – Дэмиен рванулся вперёд.

Она стояла. Живая. Но изменённая. Спокойная. Тише, чем прежде.

– Ты закрыла?

Она посмотрела на него. Долго. Потом – медленно кивнула.

– Нет, – сказала она. – Я оставила дверь. Но закрыла глаза.

И в этот момент – где-то за спиной – кто-то рассмеялся.

ГЛАВА 8. СЕРДЦЕ, КОТОРОЕ ДЫШИТ

Свет погас. Но темнота не наступила. Вместо неё – дыхание. Медленное, вязкое, влажное. Оно исходило отовсюду: из стен, из пола, из самого воздуха, как будто Слепое Место теперь дышало их жизнями. Каждый вдох отнимал тепло. Каждый выдох приносил знание, которое нельзя было развидеть.

Алиса стояла на краю круга, где миг назад пульсировало Сердце. Оно исчезло, растворившись, как мираж. Но не покинуло. Оно осталось внутри – не как объект, а как присутствие. Тишина, которая наступила, была не пустотой, а наблюдением. В этом молчании слышались шорохи: шагов без тел, дыханий без ртов, молитв, которые больше не знали слов. Ни одно из них не принадлежало живым.

– Это не конец, – Дэмиен опустил пистолет. Но пальцы его оставались на спусковом крючке. Он смотрел не на Алису – на стены, будто ожидал, что одна из них раздвинется, выпустив наружу то, что должно было остаться погребённым.

Алиса не ответила. Её зрачки расширились, как если бы она смотрела в пустоту, но внутри. То, что произошло, не ушло. Оно развернулось. Переписало её. Внутри не было страха, но и покоя тоже не было. Только понимание. Сердце, которое она коснулась, больше не било отдельно. Оно совпадало с её пульсом. Или подменило его.

Стены зала начали меняться. Камень мутнел, терял структуру, будто под ним проступала другая форма – металлическая, гладкая, как поверхность глаза. Пространство перестало быть архитектурой. Оно стало… намерением. Не тем, что строит, а тем, что сдерживает. Алиса чувствовала: это не храм и не склеп. Это контейнер. Гробница. И не для мёртвого. Для живого, которого нельзя было выпустить.

На полу – следы. Человеческие. Почти. От босых ступней, длинных, с лишними суставами. Вмятины глубокие, как будто не масса оставила их, а память. Следы вели к узкому проходу. Не тоннель. Щель. Как трещина в теле мира. Запах оттуда – будто воздух просачивался сквозь гнилую кожу.

– Ты чувствуешь? – Алиса обернулась. Её голос звучал ниже, ровнее, как будто внутри неё осела тьма, и теперь говорила ею.

– Она ближе, чем была. И дальше одновременно, – Дэмиен не удивился. – Потому что теперь ты – часть.

Они пошли вперёд. Пространство не сопротивлялось. Оно отступало. Пропускало. Тоннель обхватил их, как глотка. Света не было, но стены светились изнутри. Биолюминесценция – зелёно-серая, как плесень на старой фотографии. Поверхность шевелилась. Кожа. Нервы. Живая материя.

Алиса шла первой. Она чувствовала, как внутри вспыхивают образы. Мгновенные. Без контекста. Глаза Виктории. Дверь в интернате. Лицо нянечки, сказавшей, что мама не вернётся. Постель, где она лежала, зная, что не одна – и от этого было страшно.

– Я помню, как ты нашёл меня, – голос Алисы не был вопросом. – На мосту. Когда я стояла, смотрела вниз. Я хотела прыгнуть. Но не могла.

– Я не спасал, – Дэмиен шёл за ней, каждый шаг отдавался эхом. – Я искал. Ты уже горела тогда. Я почувствовал это.

– Почему я?

– Потому что ты не погасла. Остальные – да. Они сдались. Ты – нет.

Впереди открылся новый зал. Не как предыдущий. Этот был… живой. Круглый, но органический. Стены дышали. Поверхность напоминала внутреннюю сторону ребра. Всё пульсировало, будто сама ткань Места имела сердцебиение.

В центре – кресло. Старое. Трон, покрытый не пылью, а кожей. На нём – силуэт. Фигура неподвижная, как если бы не сидела, а хранилась. Тело – ссохшееся, но не мёртвое. Оно дышало. Слабо. Как сон без сновидений.

На груди фигуры – знак. Не нарисованный. Выращенный. Символ «L», но искажённый. Перекрученный. Как змей, вцепившийся в собственный позвоночник. Кровь на краях – свежая.

– Он жив? – Алиса остановилась. Грудь жгло. Метка на коже снова ныла. Как будто отзывалась. Узнавала.

– Он – хранитель. Или сбой. Или… предупреждение.

Алиса сделала шаг. Кресло заскрипело. Глаз открылись. Зрачки – квадратные. Кожа – почти прозрачная. Под ней – тонкие вены, тёмно-синие. Существо смотрело сквозь них. Сквозь пространство. Прямо в самый страх.

– Алиса, – голос, будто просеянный сквозь пепел. – Ты вернулась. Но слишком поздно.

Он не улыбался. Но в уголках глаз – трещины. Как если бы он плакал. Слишком долго. И слёзы выжгли всё живое.

– Слишком поздно для чего? – Алиса не отступила. Её голос был ровным, хирургически холодным, будто она задавала вопрос скальпелем.

Фигура не моргала. И всё же в её взгляде что-то сдвинулось – как лёд, треснувший под шагом. Воздух между ними задрожал, и тишина ударила по барабанным перепонкам резче любого звука. Это была не пауза. Это было сопротивление – пространство пыталось отговорить их от ответа.

– Для различия, – наконец произнёс он. Его голос звучал, как сожжённая бумага. – То, что ты разрушила, уже вплелось в ткань реальности. А то, что сохранила, осталось вне. Они поменялись местами. Ты – теперь внутри.

– Я не дала ей войти, – тихо, почти убеждая себя.

– Нет. Ты дала ей лицо. Имя. Кожу. И теперь она дышит. Сквозь тебя.

Алиса сделала шаг. Метка на её груди вспыхнула красным, словно отзываясь на сказанное. Жжение пробежало по шее, пульсируя с каждым словом хранителя. Дэмиен дотронулся до её плеча. Молча. Напоминание: она – здесь. Пока ещё здесь.

– Посмотри, – прошептал он. – Не только на него. Вокруг.

Стены зала начали вибрировать. Они меняли форму, вытягивались, сглаживались. На их поверхности проступили зеркала. Но они не отражали. Не Алису. Не Дэмиена. В них – тени. Пустые оболочки. Женщина с зашитым ртом, кожа на лице натянута, как пергамент. Ребёнок, чьи зрачки вращаются независимо друг от друга. Мужчина с шеей, словно вытянутой клещами изнутри. Они не шевелились. Но внутри них – что-то ещё билось. Остатки разума, страха, желания выйти. Или убежать.

– Это те, кто прошли сюда, – произнёс хранитель. – Кто коснулся Сердца, думая, что найдёт истину. Одни хотели излечиться. Другие – обладать. Никто не ждал, что внутри окажется не ответ, а их отражение. Без прикрас. Без защиты. Не то, кем они были – а то, чем стали.

Алиса смотрела. И видела лица, которых не знала. Но каждый – отзывался в ней. Как если бы они были частями её. Возможностями. Исходами. Отвергнутыми дорогами.

– А ты? – спросила она. – Что показало тебе Сердце?

Он молчал долго. Так долго, что пространство вокруг начало стекать вниз, как воск. Потом – медленно – он поднял руку. Ладонь – тёмная. Выжженная. Знак – её метка, но деформированная. В центре – пустота.

– Я захотел стать собой. Это было ошибкой. Теперь я… остаток. Ни человек, ни проводник. Ни угроза, ни защита.

– Значит, ты был лучше?

– Я был чище. Пока не коснулся. Пока не позволил себе выбор.

Алиса ощутила, как внутри неё нарастает гул. Не страх. Понимание. Невозможно выйти из Слепого Места прежней. Даже если выживешь – прежнего «я» больше не будет.