Похоже, чтобы здесь принимали за официальное лицо, требуется официальная одежда. Вот только взять её сейчас мне неоткуда. А попасть на приём к градоначальнику – жизненно необходимо.

Я проследила взглядом, как швейцар распахнул дверь, вошёл внутрь, а затем аккуратно закрыл за собой створку. Сквозь стеклянную вставку было видно, как он идёт по вестибюлю. Кажется, к столу. Стекло слегка искривляло перспективу.

А потом сунула портфель обратно под мышку и двинулась вниз по ступенькам. Что делать дальше, я не представляла.

Дождаться, когда швейцар отлучится, и проникнуть внутрь? Для этого нужно караулить у стекла. Но если он увидит, что я подглядываю, точно спустит с лестницы.

Этот вариант я отмела.

Другой рассматривала чуть дольше.

Может, подождать, когда градоначальник закончит рабочий день и пойдёт домой? А вдруг у него есть служебный выход? И мужик этот что-то говорил о спальне господина. А если мэр живёт прямо здесь, где работает? Ведь бывают же служебные квартиры.

Тогда мне нужно попасть туда.

Значит, я была не первой, кто пытался проникнуть на приём к градоначальнику в обход швейцара. А может, здесь посетителей совсем не жаловали. Или приказали не впускать именно меня? Тогда это точно докажет, что мэр нечист на руку и участвовал в расхищении приютских денег. И я должна узнать это наверняка!

Всё выступало за то, что придётся искать другой вход в здание. И я решила попробовать. Сдаваться в сложившейся ситуации просто не имела права. Ведь за моей спиной оставались дети, которые через несколько дней начнут по-настоящему голодать. Тогда мне придётся пойти на попятную и дать Димару официальное разрешение на кражу еды.

А этого я не могу допустить. По крайней мере, приложу все силы, чтобы такого не случилось.

Я прикинула, с какой стороны обойти здание. По расстоянию получалось одинаково. Крыльцо делило мэрию на две равные половины. Перед каждой белел широкий ровный сугроб, обрамлённый заснеженными деревцами. Думаю, летом здесь растёт зелёный газон, и можно подойти к самым окнам.

Сейчас же я оставлю следы, по которым меня можно вычислить. Поэтому придётся идти вокруг. Я выбрала правую сторону, потому что имела право встретиться с градоначальником, а ещё приехала по правому делу.

И какому-то громиле в швейцарской шинели меня не остановить!

Глава 11

С обратной стороны мэрии меня ожидал неприятный сюрприз. Какой-то умник догадался огородить здание забором. Достаточно высоким, чтобы я не сумела забраться.

Только и оставалось, что подглядывать сквозь щели. Я прошлась вдоль ограды, выискивая слабое место и одновременно стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Приближалось обеденное время. Вокруг то и дело сновали прохожие. Конечно, лучше бы приехать сюда попозже, когда уже стемнеет. И народ разойдётся по домам.

К счастью, на меня особо не глядели. Кое-кто, поравнявшись со мной, даже отводил взгляд. Я решила не обращать внимания на странности. Мало ли что у людей в голове.

А потом услышала голос:

– Иди, дорогая, подай нищенке монету.

Я обернулась и увидела пожилую женщину и девочку, которая как раз направлялась ко мне по расчищенной дорожке.

– Возьмите, – пропищала она, протягивая мне ручку.

Я автоматически подставила ладонь и смотрела, как в неё опускается золотой кругляш, нагретый теплом детских пальчиков.

– Купите себе покушать и ещё валенки и шубку, а то ножки простудите, заболеете, придётся пить горькое лекарство, – серьёзно, почти по-взрослому посоветовала мне девочка и вприпрыжку побежала обратно к бабушке.

Или воспитательнице, решила я мгновение спустя, когда снова услышала её негромкий голос:

– Катиа, помнишь, мы говорили, как ходят воспитанные барышни?

Девочка тут же перешла на шаг. Видимо, она старалась придать походке плавность, выходило очень забавно.

Затем Катиа взяла свою сопровождающую за руку, и они двинулись дальше.

– Подождите! – наконец отмерла я и бросилась следом. – Постойте!

Они успели пройти лишь несколько шагов. И сейчас, обернувшись, смотрели на меня. На лицах обеих читалось удивление. Кажется, они не привыкли к такому обращению. Или не ожидали, что я соберусь их догонять.

Первой очнулась бабушка. На её лице мелькнуло понимание.

– Милочка, вы больше ничего не получите, – строго произнесла она. В голосе не осталось ничего от прежнего благодушия. – Скажите Катиа «спасибо» и идите по своим делам.

– Спасибо, – послушно произнесла я, поспешно добавляя: – Но вы ошиблись, я не нищенка. И не прошу милостыню.

Скрепя сердце, протянула монету обратно. Ужасно жалко было её возвращать. Знаю, что эти деньги пригодились бы мне самой. Однако с моей стороны будет нечестно воспользоваться ошибкой девочки. Если я учу детей жить праведно, значит, и сама должна соответствовать собственным требованиям.

И ещё было ужасно стыдно, что меня приняли за побирушку.

– Думаю, вы найдёте того, кто нуждается в этих деньгах гораздо больше.

К моему удивлению, никто не спешил забирать у меня монету. А на лицо женщины снова вернулось благодушное выражение. Она тепло улыбнулась. Сначала мне, затем Катиа.

– Дорогая, ты как всегда не ошиблась в своём выборе, – с нежностью сказала она девочке. – Душа этой женщины честна и благородна, она заслуживает помощи.

Катиа тоже улыбнулась и тихонечко захлопала в ладоши. Они словно бы обменивались информацией на невербальном уровне. Обе знали нечто, не доступное мне.

А вот я совершенно не понимала, что происходит. Однако спросить не успела.

– Милочка, если Катиа выбрала вас, значит, вы нуждаетесь сильнее всех. Моя внучка никогда не ошибается.

– Но… – мысль, что монета и вправду предназначается мне, и я вернусь в приют не с пустыми руками, сбивала с толку. Я с трудом подбирала слова. И спросила о том, что, наверное, и не было важным: – Причём здесь тогда душа?

– Мы помогаем только честным людям, которые не способны пойти на хитрость и обман, и поэтому нуждаются в помощи сильнее остальных.

Я перевела ошарашенный взгляд на Катиа. Девочка выглядела очень довольной, словно легко разгадала сложный ребус, не поддающийся другим.

– Не переживайте, моя внучка не владеет магией. Инквизиторы проверяли её неоднократно. Вы ничем не рискуете, принимая у нас деньги.

Я понимала всё меньше и меньше. Инквизиторы и магия? Мы что, в Средневековье? Или в ролевой игре? Почему я рискую, принимая монету у этой милой девочки?

Однако вслух я сумела произнести только самое неуместное слово. Не уверена, что вообще произносила его когда-либо. Да и выговорила не с первого раза.

– И-инквизиторы?

– Говорю же, не переживайте. Это точно не магия, может, лишь зачатки дара, настолько слабые, что сумели стать лишь развитой интуицией, – в голосе женщины зазвучали первые нотки раздражения.

Наверное, здесь мне нужно было поблагодарить их и уйти. Но второе слово тоже было уместным лишь в детских сказках.

– Магия?

– Если вы брезгуете, можете передарить монету кому-то другому. Или вообще выбросить! Это ваше дело, – резко произнесла женщина и схватила Катиа за руку: – Пойдём, дорогая, кажется, в этот раз ты всё же немного ошиблась.

Они быстро пошли прочь, совсем позабыв, как должны ходить воспитанные барышни и зрелые дамы. Я стояла на месте и смотрела им вслед.

Через десяток шагов Катиа обернулась.

– Спасибо, – произнесла я одними губами. Девочка улыбнулась в ответ, кивнула и продолжила путь рядом с бабушкой.

И только золотая монета в моей ладони была свидетельством, что всё произошедшее не плод моего богатого воображения. Кто бы рассказал – не поверила.

Впрочем, не важно, магия сработала или высшие силы меня услышали, но сегодня у моих детей будет сытный ужин! Я спрятала монету в карман и собралась уже снова двинуться вдоль забора. И вдруг заметила, что в сплошной на первый взгляд ограде открылась небольшая дверца.

Затем распахнулась настежь, и из неё вышла крупная женщина в шубе и пуховом платке. Женщина, не оглядываясь, свернула налево. А калитка начала медленно закрываться.

Мне понадобилась доля секунды, чтобы осознать своё везение. Или сейчас, или никогда.

Дальше пришлось действовать быстро. Мельком глянув по сторонам, я бросилась к калитке. Она закрывалась медленно, словно издевалась. Я же мчалась со всех ног, оглушаемая собственным сбивающимся дыханием. Уже не думала о том, что меня могут увидеть. В голове в ритме бега пульсировало: «Не успею», «Не успею».

Я действительно не успевала.

Тут всего-то оставалось метров двадцать, не больше. Однако я не успевала ровно на те драгоценные секунды, которые выжидала, когда женщина отойдёт.

Когда щель сократилась до полуметра, калитка слегка заскрипела. Это было похоже на тихий издевательский смех. И я рассердилась. На себя, потому что заранее нацелилась на неудачу, когда должна верить в победу.

Иначе, зачем я здесь?

Когда до калитки оставались последние метры, а щель уже была чуть шире моего сапога, мне в голову пришла идея. Сумасшедшая, как и всё гениальное.

Не сбавляя темпа и направления, я высоко подпрыгнула, приземляясь на одну ногу. Затем ещё прыжок, с приземлением на другую. И третий, когда, собрав всю силу, я бросила тело вперёд, выставив левую ногу.

Упала пятой точкой на вычищенный у калитки булыжник, проскользила по нему и воткнулась в закрывающуюся калитку ровно носком сапога. Пальцы плотно прижало дверью. Я втянула воздух сквозь зубы, сдерживая крик боли. Однако ногу не выдернула. Я не собиралась упускать свою удачу.

Осторожно, на той же пятой точке, подтянулась к калитке. Нога начала проворачиваться, заставляя меня теперь медленно выдохнуть через нос и продолжить движение.

Когда наконец я сумела просунуть в щель пальцы и потянуть на себя, освобождая ногу, она занемела и ничего не чувствовала. С трудом поднявшись и держась за дверцу, проковыляла внутрь заднего двора мэрии.

Назад не оглядывалась. Не хочу видеть лицо того, кто мог наблюдать за моим эпичным прыжком и ещё более эпичным приземлением.

Задний двор администрации был чистым и аккуратным. И тоже бесснежным. Несколько аккуратных деревянных строений выдержаны в одном стиле.

Я определила только конюшню, потому что внутри заржала лошадь.

Людей видно не было. Однако моя удача не может длиться вечно. Поэтому я поспешила уйти с открытой территории, чтобы передвигаться вдоль строений. Почему-то чувствовала себя секретным агентом, хотя не совсем понимала, кто это такой и чем я на него похожа.

А уж когда опустила взгляд, вовсе ужаснулась. Моя одежда была выпачкана смесью снега и земли. Правый чулок порвался, а левая рукавица и вовсе потерялась.

Вот теперь я выгляжу как настоящая нищенка. И могу просить подаяние. Наверняка подадут. Надеюсь, и градоначальник проникнется.

Ворча про себя, я кое-как очистила одежду оставшейся варежкой, прежде чем двинуться дальше.

Ближе всех к зданию располагалась фигурная поленница. Её я и выбрала наблюдательным пунктом. Не в последнюю очередь потому, что на скрытой от мэрии стороне стоял пенёк с воткнутым в него топором и кучкой расколотых дров.

На край этого пенька я и опустилась. Хотелось бы разместиться поудобнее, но вытащить топор никак не сумела. Пришлось ютиться на краешке.

Пальцы на ноге пылали и ныли. Я их потёрла сквозь сапог, не решаясь его снять. Мало ли что там обнаружу. Главное, ходить могу. Значит, осмотр боевых ран подождёт.

Вскоре стало ясно, что место я выбрала не самое удачное. С этой стороны дверь находилась слева, а не по центру. А вот поленница стояла в правой части двора. Мне это показалось не логичным. Ведь удобнее же, когда дрова рядом с входом и не надо носить их через весь двор.