Однако я решила дождаться, пока Вителей закончит трапезу. Дедушка заслужил немного передохнуть. А без него я не знала, ни где взять дров, ни как растопить печь. Точнее теоретически процесс я представляла, но без особых подробностей. Не уверена, что прежде занималась чем-то подобным. Поэтому лучше сначала понаблюдать за действиями профессионала.

Ел Вителей, прихлюпывая и с удовольствием. Кусочки капусты падали на бороду и терялись в её пепельных кудрях. Поляна смотрела на мужа с умилением. Похоже, в этой семье царила любовь, несмотря на бедность и суровые условия жизни.

Эти старики не бросили сирот, как другие. Пусть они и ниже «учителей и воспитателок» по социальному статусу, но достойны большего уважения. Потому что много честнее, ответственнее и добрее.

Когда старичок облизал ложку и стёр ладонью с бороды капустные остатки, «незаметно» от жены стряхнув их под стол, я поднялась.

– Большое спасибо за обед, Поляна. Ваши щи мне понравились намного больше, чем те, что я ела в детстве.

– Благодарствую, госпожа директриса, – кухарка расцвела от похвалы.

– А вас, Вителей, я попрошу помочь мне с печью в моём кабинете. Сможете? – я подхватила саквояж, сняла плащ с крюка и уже стояла у двери.

– Чего нет-то? Сможем, госпожа дире… Вестмар, – дедушка подскочил.

Мне стало неудобно, что я так раскапризничалась из-за этой директрисы. Не знаю, чем мне не угодило это слово, но старика я точно запутала. Ещё и фамилия была сложной для произношения, он каждый раз запинался на ней.

В общем, я решила передумать. Уже выйдя за дверь, развернулась и снова зашла в кухню.

– Вителей.

– Ась? – дедушка выбирал щепки из ящика у печи.

– Называйте меня директрисой, если вам так удобнее, – улыбнулась я.

– Так вам же не по нраву, – произнёс Вителей настороженно.

– Ну, я не знаю точно, почему мне не нравится, поэтому у меня нет серьёзной причины, чтобы запрещать вам. И вообще… – я повела рукой, демонстрируя это «вообще».

Звучало не слишком логично. И то, как старики обменялись взглядами, это подтверждало. Похоже, они решили, что новая директриса с придурью. Я бы и сама так подумала, если бы кто-то настаивал на своём требовании, а спустя несколько часов признался, что не представляет, зачем ему это нужно.

Что ж, отличное начало карьеры руководителя.

Провожаемая недоумёнными взглядами, я снова покинула кухню. Через десяток шагов пришлось поставить саквояж и надеть плащ. В коридоре было холодно. Хорошее настроение, снизошедшее при виде семейного тепла и печного уюта, резко меня покинуло.

Я осталась наедине с холодным и запущенным зданием приюта, где сложно пребывать в хорошем настроении.

Наверху лестницы раздалось шушуканье и тихая возня. Похоже, детям любопытно посмотреть на нового директора. Я разделяла их чувства. Однако повернуться так и не решилась. Кроме интереса был ещё и страх. Вдруг эти дети окажутся хулиганами с преступными наклонностями?

И что мне тогда делать?

Я трусливо решила отложить знакомство на завтра, оправдываясь тем, что уже составила план действий, поэтому нужно его придерживаться.

Провожаемая любопытными и внимательными взглядами, я дошла до своего кабинета. Вставила ключ в замочную скважину. Повернула, точнее попыталась. Ключ застрял, заставляя меня испытывать досаду и раздражение. Я дёргала его, прикладывала усилие до боли в пальцах, толкала всем весом дверь и снова пыталась.

Ржавый замок не позволил даже скрыться с достоинством от любопытных детских взглядов. Сейчас я не слышала голосов, но мне казалось, они тихонько посмеиваются над незадачливой директрисой.

Я оказалась в тупике. Что делать? Признать поражение и просить Поляну помочь? Тогда придётся снова пройти мимо лестницы, злой и раскрасневшейся от усилий.

Кто будет уважать такого директора? Правильно, никто. А если я в первый же день потеряю авторитет у хулиганов, потом вряд ли сумею заслужить его заново. Первое впечатление нельзя повторить.

Мне осталось только одно: сделать вид, что я передумала идти в кабинет и решила прогуляться. На улице дождусь Вителея, когда он пойдёт за дровами (если пойдёт). И попрошу открыть дверь.

– Давайте я помогу, – внезапно раздался голос рядом со мной, после чего меня беззастенчиво отодвинули в сторону.

Глава 6

Нежданным помощником оказался высокий юноша, худой, смуглый, с тёмными волосами и глазами. Лет шестнадцати или семнадцати на вид.

С вызывающей вопросы сноровкой он подвигал ключом в скважине, нашёл нужное положение и резко провернул, распахивая дверь.

– Благодарю, – медленно произнесла я, разглядывая юношу.

Сначала я решила, что это один из воспитанников приюта. Но затем заметила его одежду. Вполне себе новый полушубок, меховые штаны и обитые мехом валенки. На чёрных кудрях залихватски сидела меховая шапка-ушанка, сдвинутая на затылок. Всё это без единой прорехи или заплатки.

Чей-то знакомый пришёл в гости? Сомневаюсь. Слишком уверенно чувствовал юноша себя здесь.

– Обращайтесь, – самоуверенно хмыкнул он, приподняв левый уголок губ. Подхватил большой мешок, брошенный на пол, и, насвистывая весёлый мотивчик, направился дальше по коридору. В сторону кухни.

Может, я и была директрисой первый день, но педагогические задатки во мне точно жили. Прежде они себя почти не проявляли. Однако стоило оказаться рядом с дерзким подростком, как что-то зазудело под кожей, требуя остановить мальчишку и сделать ему замечание. И даже не одно.

Шапку в помещении нужно снимать.

Снег с валенок отряхивать у порога, а не разносить по коридору.

Со старшими здороваться.

И далее по списку.

Я перебрала все варианты и отвергла. Не лучший способ начать знакомство директора приюта с его воспитанником.

Поэтому я спросила простое, что не выглядело бы наездом и позволило завязать знакомство.

– Ты кто?

– Димар, – парень пожал плечами, будто это было очевидным. И его знала вся округа. А потом, прищурив один глаз, спросил в ответ: – А вы наша новая директриса?

– Совершенно верно, Димар, приятно познакомиться, – я протянула ему ладонь.

Парнишка долго смотрел на неё, затем поднял непонимающий взгляд. Я сама сделала шаг к нему, взяла его руку, отчего он непроизвольно дёрнулся, но не отошёл. Его напряжённый взгляд шарил по моему лицу, ища подвох. Я уже пожалела, что решилась на рукопожатие, но отступать было поздно.

– Меня зовут Аделаида Вестмар, я новый директор этого дома призрения, – мне всё-таки удалось дотянуться до его ладони, слегка сжать и быстро отпустить, делая шаг назад.

Мальчишка слишком остро реагировал на вторжение в его личное пространство. Это могло значить только одно. Его не просто били, его били те, кому он точно не способен противостоять.

Неужели здесь практикуются физические наказания?

Теперь я боялась даже не того, что в приюте воспитываются малолетние преступники. А что преступников в них воспитывал именно приют. На мой взгляд, физические истязания наравне с моральными унижениями могут только озлобить ребёнка, но никак не сделать его порядочным человеком.

Я собралась скорее разобраться с бумагами предыдущего директора, чтобы выяснить и какие методы воспитания здесь практиковались. Однако взгляд зацепился за мешок, который Димар взвалил на плечо с явным усилием.

– Димар? – бросила ему в спину.

Парень остановился и медленно повернулся.

– А что у тебя в мешке? – поинтересовалась я.

– Да так, продукты всякие, бабе Поле несу, – Димар пожал плечами, точнее одним, свободным от мешка.

Спустя пару мгновений до него дошло, почему я спрашиваю. Взгляд у мальчишки стал неуверенным, каким-то бегающим, что ли. Именно это и навело меня на следующую мысль.

– А где ты их взял?

Вместо растерянности на лице тут же проявилась нахальная маска хулигана.

– Где взял, там уже нет, – кривая усмешка приподняла левый уголок губ.

– Украл? – вдоль позвоночника пополз холодок. Не ожидала, что мои опасения подтвердятся так быстро.

– Добры люди подарили, – мальчишка дерзко вскинул голову. – Сказали, на, сиротам отнеси, а то голодают чай.

Он смотрел мне прямо в глаза. Я не нашлась, что ответить, и первой отвела взгляд. Димар счёл это окончанием беседы и пошёл дальше. А я осталась стоять, растерянная, со спутанными чувствами.

Кажется, это и называется когнитивный диссонанс. Когда я знаю, что красть нельзя, но, если не красть, дети останутся голодными.

Хватит! Одёрнула себя мысленно.

В моих силах всё это прекратить. Я должна навести порядок, найти финансирование и сделать из этих никому не нужных детей хороших мальчиков и девочек, которые вырастут порядочными людьми.

Сумею ли я? Не могу не суметь, у меня просто нет иного выхода.

Я вздохнула и наконец зашла в свой кабинет, неплотно прикрыв дверь. Успела лишь пройти к столу, поставить саквояж и снова осмотреть доставшееся мне рабочее место.

Спустя пару минут раздался стук в дверь. После моего разрешения она открылась, впуская Вителея в тулупе. Он скинул щепу в деревянный ящик у печи и открыл дверцу.

Печь я только сейчас и заметила. Она была грязно-белой, в цвет стен. Если приглядеться, можно заметить, что в верхней части ещё сохранились резные изразцовые плитки. Однако их не посчитали чем-то ценным и закрасили вместе с остальной печью.

Вителей открыл заслонку, затем бросил в печное устье несколько щепок вместе с корой и чиркнул спичкой. Я только хотела спросить про дрова. Даже мои скудные знания подсказывали, что этого будет мало, чтобы прогреть две комнаты.

Однако Вителей пояснил сам.

– Надыть дымоход сперва проверить, – и закрыл дверцу.

Почти сразу через щели потекли серые струйки дыма.

Старик досадливо крякнул. Снова подошёл к печи и, склонившись, открыл нижнюю, совсем маленькую дверцу.

Пару секунд ничего не происходило. Затем вверху печи раздался хлопок, и загудело пламя.

– Вот и славно, – выдохнул Вителей, подтверждая, что сомневался в столь простом решении. И высказал вслух: – Я уж думал, на крышу лезть придётся, трубу прочищать.

Дальше пошло ещё легче. Старик принёс дров, снова зажёг огонь в печи, и часть поленцев выставил рядком на небольшой приступочек.

– Вы, госпожа директриса… – он запнулся и посмотрел на меня, дождался моего утвердительного кивка и продолжил: – Вы в топку-то заглядывайте, как прогорят полешки-то, ещё подложите. Да отсюда берите, тут они посуше будут. И дверку-то пока не затворяйте, пусть комната протопится. А коли что не так, меня кликните.

– Спасибо, Вителей. Думаю, я справлюсь. Но если что, обязательно кликну вас.

Оставшись одна, я подошла к печи, протянула руки к яркому пламени. Словно проголодавшись за месяцы простоя, огонь жадно лизал дрова, делясь теплом. Через несколько минут я начала согреваться и решила, что готова уже познакомиться со своей спальней.

Дверь открывалась тяжело. Отсырела и разбухла в ни разу не топленной за зиму комнате. Наверное, будет смешно, если я сейчас снова попрошу Димара открыть мне дверь.

Или нет.

Подумав, я поняла, что не знаю, как смотреть в глаза мальчишке. И не буду знать, пока не разберусь в том, что происходит. Он украл, совершил преступление. И я, как директор приюта, где он воспитывается, несу за это ответственность.

По всем законам я должна наказать Димара. По всем, кроме закона выживания. Он единственный, кто до сих пор заботился о детях. И делал, что умел, чтобы они пережили эту суровую зиму.

Ладно, подумаю об этом завтра. Сегодня мне нужно позаботиться о себе.

Я резко дёрнула дверь, и она поддалась. На меня дохнуло сыростью с толикой затхлости. Ничего, это поправимо. Пару дней хорошенько протопить комнаты и пару раз проветрить.