– Но ведь во Франции в архиве имеются дубликаты фото.

– Мы заранее подготовили не очень качественные снимки. Потом планировали брак и смену фамилии, соответственно, замена паспорта на другой, реальный.

– Хорошо. Но из Парижа мы ее убираем. И куда, в каком качестве планируете?

– Я сейчас работаю в отделе документации, как я могу планировать работу с нелегалами во Франции? – с досадой заметил Лазарев.

– Никуда Франция от вас не денется, резидент уже хлопотал насчет вас. Вы там были восемь лет, хорошо знаете обстановку, наши позиции. Обсуждается ваша кандидатура ему на замену.

– Я бы на период адаптации отправил ее в Марсель.

– Крупный город. Почему туда?

– Там находится пункт вербовки новобранцев в Иностранный легион.

– Хотите спрятать ее подальше и отправить связной к Икару, – сразу догадался Павлов. Полковник уже получил личное дело Дорохова и распоряжение о его передаче в штаты нелегальной разведки. Это предложение ему явно пришлось по душе. – Мысль интересная. Пока он служит, она как раз адаптируется. Жених, военный герой, вернется к невесте – удачный тандем. Вы же с ней встречались, как считаете, может получиться складная пара разведчиков-нелегалов?

– Оперативный псевдоним «Камелия» мы ей дали не столько из-за цветка…

– Неужели из-за книги Дюма «Дама с камелиями»?

– Отнюдь. У болгар это имя означает потребность всегда и везде доминировать, быть первой. Так что пара может получиться очень перспективной. У девочки есть стержень.

– Тогда готовьте паспорт, биографию и срочно отправляйте ей во Францию. Пусть связывается с Икаром.

Переход на новые документы прошел довольно безболезненно. Теперь она – Аннет Фоше, хотя предыдущее имя, Симона, ей нравилось больше. Зато теперь она живет на берегу моря. Париж, конечно, красивый город, но в Марсель она влюбилась сразу. В прошлой жизни ее, девочку из среднерусского города, родители однажды возили на море. Это было чудесно и запомнилось надолго. Но теперь это совершенно другое. Здесь все настоящее, без прикрас. В Марселе не очень-то стремятся сохранить или отреставрировать следы прошлого в угоду туристам, здесь много неприглядного, но его первозданность завораживает и привлекает. Средиземноморский портовый, яркий и шумный, с рынками, островами и тюрьмами на них, с рыбаками и моряками, город как будто сошел со страниц приключенческих книжек. Теперь ей здесь жить, так распорядился Центр.

Как и любая женщина, Камелия любила ходить в кондитерские. Французы четко придерживаются традиций. Для них в буланжери продают именно хлеб, такой, как знаменитый багет, круассаны, pain de campagne (большой круглый хлеб), pain aux céréales (хлеб с семенами и злаками), pain de seigle (темный ржаной хлеб) и фугас (буханка с запеченными сверху ароматными травами и овощами). Чтобы считаться буланжери, французская пекарня должна выпекать весь свой хлеб самостоятельно. Кондитерская или патисье – это не только всевозможные виды пирожных, но и восхитительный магазин, в котором можно приобрести эти самые лакомства. Патисье представляют собой типичные изысканные десерты. Французы очень консервативны и стараются не смешивать ассортимент, как это делают безродные американцы.

Поэтому, увидев на одной из буланжери недалеко от центра Марселя объявление «Требуется помощница», Аннет решительно толкнула входную дверь. Булочную держала супружеская пара почтенного возраста. Они все делали сами: и пекли, и стояли за прилавком. Дочь давно уехала на север Франции и жила своей жизнью. Возраст брал свое, и им понадобилась помощь. Уже на следующее утро постоянные посетители, придя в кондитерскую за обязательным пети дежене, то есть «маленьким завтраком» в виде половины свежего багета с конфитюром, большой чашки кофе с молоком и обязательным «доброе утро, мадам! Са ва?», увидели за прилавком очаровательную мадемуазель Аннет. По рекомендации хозяйки Аннет удалось снять неподалеку небольшую чистенькую комнатку с возможностью выхода на две противоположные улицы. Еще в Париже девушка получила через тайник радиоприемник немецкой фирмы «Грюндиг». Если снять заднюю стенку, то открывался доступ ко встроенному компактному передатчику. Во время очередного сеанса с Центром она сообщила свой новый адрес и получила указание ждать представителя нелегальной разведки.

Пока шел период вживания в новую легенду, руководство не загружало Камелию сложными заданиями. Марсель – это прежде всего крупный порт. Сюда заходили сотни судов под различными флагами, в том числе и СССР. Курьеры из Центра под видом моряков советского торгового флота время от времени осуществляли доставку тех или иных материалов через организованный Камелией «почтовый ящик». Через день-два представители парижской резидентуры забирали посылки. Это был один из многих каналов доставки, налаженных советской разведкой.

Однажды, ближе к закрытию булочной, когда постоянные покупатели уже разобрали дневную выпечку, дверной колокольчик весело звякнул, и в зал вошел молодой человек. Сразу было видно, что он выдержал непростой путь. Мятый, местами испачканный костюм, в котором, видимо, пришлось спать не одну ночь, щетина на лице, пропыленные, давно не чищенные ботинки. Аромат свежеиспеченного хлеба вызвал у парня приступ зверского голода, потому что ноздри его невольно расширились, и он несколько раз сглотнул рефлекторно выделившуюся слюну. Камелия сразу догадалась, кто это, – к ним редко заходили незнакомцы, тем более в таком виде. Она позволила себе скептически улыбнуться:

– Вы так голодны, месье?

Молодой человек засмущался, чем еще больше развеселил ее.

– Добрый день. Могу я видеть мадемуазель Аннет Фоше?

– Это я. Что вам угодно?

– Вы, случайно, не знаете, когда отправляется пароход на Константинополь?

Вряд ли кому-нибудь придет в голову задавать такой вопрос в буланжери. На этом и строилась логика пароля для опознания. В то же время такой вопрос можно всегда списать на флирт с привлекательной девушкой, да и расположенный неподалеку крупный порт давал для этого повод поинтересоваться.

– Я плохо переношу морское плавание, предпочитаю железную дорогу. – Это был отзыв. – Жди меня через час у входа в старый порт. Это недалеко. Найдешь?

Молодой человек кивнул и облегченно вздохнул. Камелия заметила, как его голодный взгляд скользнул по аппетитной выпечке, и, когда он уже направился к выходу, девушка остановила его:

– Подожди. Присядь, – кивнула она на свободный столик.

Быстро приготовила ему несколько бутербродов с ветчиной и сыром, налила большую чашку кофе с молоком. Нормальная женская реакция на голодного мужчину, тем более если ему по легенде уготована роль ее жениха.

Икар переночевал у нее, хоть и пришлось довольствоваться маленьким диванчиком. Привел себя в порядок и с утра отправился на вербовочный пункт французского Иностранного легиона. Теперь у него есть невеста, которой можно отправлять письма, а при случае и позвонить в магазин.

В воротах его встретил легионер, одетый в необычную военную форму. На нем была темно-синяя куртка из прочного материала. На плечах красовались эполеты с эмблемой легиона – орлом, держащим в когтях лавровый венок, на голове – синий берет с золотой кокардой в форме круглого щита – тоже эмблема легиона. Брюки были заправлены в высокие ботинки. На ремне висела кобура с пистолетом и ножны с холодным оружием. В глаза бросался широкий синий пояс, обмотанный вокруг талии, так называмый камербанд, длиной почти четыре метра. Форма была аккуратно подогнана, несмотря на простоту, она выглядела элегантно и внушала уважение.

Все дальнейшие процедуры были отработаны по-армейски четко. Первое собеседование, помывка, получение формы, кормежка и проверка на здоровье, физическое и психическое состояние. Ирек сдал свой паспорт и взял себе новое имя. Теперь его звали Ивон Дюваль.

Через две недели новобранцев отправили в учебный лагерь, который дислоцировался в военном городке Сиди-Бель-Аббес в Алжире. Так Икар на несколько месяцев оказался в казармах полковника Вьено. Обучение легионеров предусматривало серьезную подготовку. Бойцы изучали оружие, тактику, историю легиона, а также французский язык. С первого момента службы в легионе любые разговоры и обучение велось исключительно на французском языке, разговоры на других языках были запрещены.

Изучение языка началось с устава легиона, кодекса легионера и гимна. Режим службы мало отличался от того, к которому Ирек привык, будучи курсантом. Все время между подъемом в шесть утра и отбоем в двадцать два ноль-ноль было четко расписано. Правда, из-за жары в Алжире подъем был в пять утра, и в обед добавлялся час отдыха. Во время марш-броска из строя вышла взводная рация, здоровый голландец, выполнявший функции связиста, ничего сделать не смог, зато рядовой Дюваль сумел быстро наладить связь. С этого времени в его обязанности входило носить рацию и работать на ней. Теперь он всегда находился рядом с командиром, а в атаки, пока учебные, бегали уже другие. При первой же возможности Дюваль послал открытку своей невесте Аннет в Марсель и вскоре получил от нее письмо. Это его необычайно растрогало. Уже столько времени он находился один среди чужих людей, а тут пришла весточка от родного человека…

Так устроен мужчина: он привязан к своей родине, а потеряв ее, становится лучшим солдатом в чужой армии. Без родины жить тяжело, именно поэтому новобранцы сразу принимают девиз легиона: Legio Patria Меа, что означает «Моя Родина – Легион». В этих словах выражена вся идея существования этой необычной воинской части.

Через четыре месяца, в конце обучения, Ивон Дюваль подписал с легионом свой первый контракт, и ему торжественно вручили традиционный головной убор легионера – кепи бланк.

Практически сразу после подписания контракта рядовой Дюваль был зачислен во второй парашютный батальон, и их перебросили в Алжир. Новобранец сменил белое кепи на красный берет, а парадную форму на пятнистую. Из-за такого камуфляжа местное население часто называло легионеров «леопардами».

В этой французской колонии разгоралась гражданская война, поддерживаемая из соседних африканских стран.

Офицерский состав комплектовался из французов, а среди капралов преобладали немцы. Попав в молодости на большую войну, они получили бесценный боевой опыт – ничего другого они не имели. На проигравшей родине и в других странах за их прошлое в карательных действиях немцам грозили реальные наказания. Легион принял их, не спрашивая о причинах, и только служба в нем могла дать им хоть какое-то будущее. Теперь они приближались к пятидесятилетнему рубежу и были самыми усердными и требовательными командирами и инструкторами. Штатным оружием рядовых стала американская автоматическая винтовка М‐14. Калибр 7,62, коробчатый магазин на двадцать патронов. Довольно неудобная и капризная модель, а вот пулеметы были немецкие, легендарная «пила Гитлера» М‐42. Орудия и минометы – французского производства.

В боевых условиях новобранцы, попав в крепкие руки опытных вояк, быстро менялись. Уходил страх, на смену которому приходила уверенность, в глазах появлялся блеск…

Служба в легионе протекала довольно однообразно: занятия, работа, караул. В выходные – пьянство. Случались и драки. Однажды приятель Ивона, довольно щуплый грек, мирно сидел в углу и читал книгу. Неожиданно к нему подскочил здоровый негр – вечный задира и провокатор.

– Мне как раз в сортире не хватает бумаги, – хмыкнул он, вырвал из рук парня книгу и под гогот остальных гордо направился к выходу.

Неожиданно дорогу ему преградил Икар и спокойным тоном проговорил:

– Отдай или пожалеешь…