Диагноз: всё сложно. Семья для Айболита (страница 3)
Значит, запомнила, как меня зовут.
Отправляю Макса мыть руки, а сам открываю дверцу холодильника и изучаю, что там есть.
Ни-че-го…
Хотя нет… пакет молока, полкило яблок, десяток яиц.
– Пацанский завтрак хочешь? Или блинчики? – спрашиваю умытого Максима.
– Блинчики… – быстро отвечает, потом добавляет: – Мама их любит.
– А ну если мама, тогда выбор очевиден.
Я быстро замешиваю тесто и кидаю сковороду на плиту. Параллельно звоню Сорокину, сообщаю, что не появлюсь на работе… дня три.
Не знаю, сколько Мара у меня пробудет, но оставлять её не хочу. Во-первых, у меня подозрение, что она может в моё отсутствие слинять, во-вторых, займусь деловыми вопросами, в-третьих, если срочно понадоблюсь, вызовут.
Ну и ответственность никто не отменял. Коли привёл людей в беде в свой дом, надо помочь.
А мне почему-то кажется, что Мара в беде.
И, возможно, ей понадобится чуть больше времени, чтобы разговориться и рассказать всё, как есть.
А я обязательно выясню, что с ними случилось.
И кто такой этот «батя», который наводит на неё ужас.
Глава 4
Мой сотовый тренькает у меня в руках, пока просматриваю прайс лист нового поставщика и пью пост полуденный кофе. Всплывает и исчезает сообщение от Василины. Открываю переписку – пусто. Удалила.
Она же вчера написала, что я могу больше не приходить. А я и не собирался, в общем-то. Она задушила меня своей ревностью, хотя в начале ничего не предвещало беды. Я в принципе человек неревнивый. И мне сложно понять, когда у кого-то играет обострённое чувство собственности. Тем более, если вы с человеком недолго в отношениях. Между мной и Василиной всё закрутилось месяца три назад. Первые два всё было нормально, а потом… потом человека как подменили.
Уже я и с официанткой в ресторане заигрываю, и на семинаре у крупного производителя медицинского оборудования с соседкой по столу излишне вежлив, и старая институтская знакомая моментально, как и половина курса женского пола, записана в мои прошлые любовницы.
Это душило, ей богу.
А вчерашнее свидание, превратившееся в ссору, поставило окончательную точку в отношениях.
Может, Василина надеется, что я ей позвоню, спрошу, что она хотела? Но я этого не делаю. Манипуляция в чистом виде.
Краем глаза замечаю Макса в дверях.
– Как мама?
– Спит.
– А ты?
Мне не нравится румянец на его щеках. Когда парень подходит ближе, щупаю его лоб.
– Ой, дружище, ты, кажется, заболеваешь.
– Да?
– Точно. Вас бы по разным комнатам с мамой развести, но у меня всего одна и вот кухня. Хотя сейчас уже всё равно. Знаешь, ты приляг здесь, а я выйду ненадолго. Куплю продукты и лекарство.
И градусник, – мысленно добавляю.
– Вот, выбирай, что хочешь, – вручаю пацану пульт от телека. – Щёлкай вперёд, тут сто двадцать каналов, точно что-то интересное найдёшь.
Макс хромает к дивану, как будто бы больше обычного.
– Где болит? – спрашиваю.
– Вот тут, – показывает на бедро. – И коленка ещё.
– Прыгал с дерева?
– Нет.
– Падал?
Парень мрачнеет и кивает коротко.
– С лестницы.
– Оступился?
– Угу.
– Не стоит бегать по лестницам.
– А я и не… – начинает и замолкает.
Складывает руки на груди, плюхается на диван.
– Не буду, – отвечает с опозданием.
Смотрю на его профиль. Парень серьёзный не по годам, с правильной речью. Круто для пятилетки. Ему бы носиться и ерунду по возрасту творить, но он, словно маленький академик, сидит прямо и спокойно.
Макс находит какие-то мультики про роботов, а я собираюсь выйти. Захожу в спальню за одеждой, но смотрю на торчащую над одеялом макушку. Мара крепко спит. Отлично. Так и должно быть. Но если лучше не станет, завтра сам ей выпишу антибиотики. А вот Макса хорошо бы показать педиатру. И детскому хирургу. Я его, конечно, осмотрю, но, если там что-то больше, чем растяжение, лечить не стану. Пусть ребёнком занимается профессионал по детям.
На улице душно и влажно. Ночной дождь принёс лишь временную прохладу. Небо уже начинает затягивать тучами. Типичный Питер. Последние три года я прожил в Краснодаре. Чего мне будет здесь не хватать, так это тёплого климата. Эх… перенести бы всю эту северную красоту куда-нибудь южнее. Но на то она и северная…
Я отовариваюсь в магазине и аптеке прямо в доме, и быстро возвращаюсь в квартиру. Заказываю готовую еду. И чувствую себя, практически победителем по жизни, когда курьер доставки приносит обед.
Разогрев бульон с лапшой для Мары, сам несу ей еду. Она с благодарностью смотрит на меня и медленно садится на кровати.
Пока работает ложкой, я изучаю её лицо. А она красивая. Словно хрупкий цветок или хрустальная ваза. Её хочется оберегать. И всё-таки в ней мало общего с Максом. Может, он в отца?
– Спасибо вам.
– Тебе, – исправляю. – Давай на «ты»?
– Ну, давай, – смущённо улыбается. – Спасибо тебе, – благодарит, ставя пустую тарелку на стул, придвинутый к кровати. – Наелась. Мне лучше, кажется.
– Так и должно быть. Слушай, я вот что спросить хотел, а где ваши вещи? Если они остались в той подворотне, то я могу съездить и забрать. Макс о тебе волновался, ничего про вещи не говорил. Я только позже понял, что при тебе даже сумки не было.
Мара прикусывает губу смущённо.
– Всё так. Не было, – медлит немного. – Я её потеряла.
– Документы? Телефон? Ключи от дома?
– Ничего нет… Прости, я устала… можно я ещё посплю?
Она, конечно, хочет прекратить разговор. Усталость тут не при чём.
– Где Макс? – спрашивает.
– Заснул у телевизора. Пусть полежит. Он, кажется, тоже заболевает.
– Плохо…
– Ничего, я дал ему лекарство. Может, пронесёт и оклемается. Дети быстро восстанавливаются.
– Я не об этом, – с грустной улыбкой смотрит на меня. – Мы тебя напрягаем, Алексей. Я собиралась завтра уйти, а теперь, если Макс болеет, не получится.
– Зачем вам куда-то уходить? Да и куда? Если ты без документов, без ключей от дома. А дом далеко, кстати?
Молчит.
– Можешь, не отвечать, Мара. А можешь, поделиться, что у вас случилось. Я помогу. И уж точно гнать вас не буду. Живите, сколько надо.