Вечером они открыли консервы и поели сардин с сухарями. Мэтт, Эмбер и Тобиас улеглись рядом, оказавшись между двумя пэнами. Утром Мэтту показалось, что Эмбер подкатилась к нему, сквозь сон он чувствовал ее мягкие волосы, касающиеся его лица. Открыв глаза, Мэтт обнаружил, что это не Эмбер, – возле него лежала Плюм.

Мэтт вскрикнул от радости и обнял собаку.

Та вздохнула так тяжело, словно очень сильно устала и еще не успела отдохнуть.

Третий день для Мэтта прошел радостнее – Плюм вернулась. Значит, это ее он видел вдалеке. Это точно была она.

Теперь Слепой лес загораживал всю линию горизонта, нависая над холмами и разрушая перспективу.

Мэтт ясно различал то, что Тэррелл называл подступами к лесу. Огромные деревья, превосходящие размерами секвойи, которые он помнил из своей прошлой жизни. Первые ряды уходили вглубь, а за ними поднимались уже настоящие великаны, высотой с гору и шириной со стадион, по сравнению с ними стоящие впереди выглядели просто невзрачными.

Как природе удалось выстроить такую гигантскую стену?

И всего за семь месяцев?

После Бури растения не просто захватили города – они стремительно прибавили в естественных размерах. Заполонили все вокруг с ужасающей быстротой. Обычно так быстро растет тропический лес. Новые растения все время устраивали людям странные сюрпризы.

Преодолев пятнадцать километров менее чем за четыре часа, отряд пересек длинную равнину. Начались первые заросли папоротников, рощи деревьев – тополей и дубов.

Мэтт понял, что сегодня они будут спать у входа в Слепой лес.

И впервые с момента, когда Союз трех покинул остров Кармайкла, его охватило сомнение. Правильно ли они делают, что идут этой дорогой? Казалось, это место принадлежит к другому миру, не имеющему ничего общего с человеческим, а друзья и понятия не имеют, что их ожидает в лесу.

Пока Мэтт размышлял, он немного отстал от своих друзей и сейчас смотрел на них со стороны – Тобиас и Эмбер шли молча, сосредоточенно. Мэтт решил: поворачивать назад поздно.

Вечером встали лагерем под огромным дубом менее чем в километре от входа в Слепой лес. Тобиас вытащил бинокль и, пользуясь тем, что солнце стало садиться, решил понаблюдать за птицами. Мэтт уже успел позабыть, что его друг интересуется пернатыми.

– Не отходи далеко, – попросил он Тобиаса.

– Да, папочка, – насмешливо ответил тот, карабкаясь на скалу.

Пэны улеглись в своих спальных мешках, некоторые растирали усталые ноги, другие набирали воду из ручья и теперь умывались перед сном; третьи просто молча лежали в тени ветвей. Плюм отправилась на охоту и через час вернулась, явно довольная. Собака развалилась на земле и заснула, уткнувшись мордой в рюкзак Мэтта и тихо похрапывая. Собираясь наточить меч, Мэтт вытащил из висевшего на поясе кожаного мешочка брусок и смочил его.

Каждый раз, когда он это делал, в памяти всплывали звуки пронзаемой этим мечом плоти. Сначала едва ощутимый прокол – когда острие входит в одежду и кожу, а потом усилие, похожее на то, которое надо сделать, чтобы разрезать ножом кусок сливочного масла.

Никогда – до того, как ему пришлось сделать это впервые, – Мэтт не думал, что этот опыт окажется настолько травмирующим. Он не просто калечил тела живых существ и даже людей – он лишал их жизни.

Он убивал.

Чтобы выжить, чтобы защититься.

Но все равно это было убийство.

Теперь ему всегда придется жить с чувством вины оттого, что он нападал, ранил, убивал. Кровь, стоны, хрип умирающих…

Тобиас спустился со скалы и подошел к Мэтту.

– Ты должен это увидеть, – произнес он шепотом. По глазам друга Мэтт понял, что Тобиас заметил что-то важное.

Друзья поднялись на скалу, и Тобиас вручил Мэтту бинокль.

– Видишь вон тех птиц на горизонте, образующих букву V? Проследи за ними.

Мэтт подкрутил колесико, но увеличение оказалось недостаточным. Мэтт уже собирался спросить, что Тобиас имеет в виду.

– Я должен увидеть что-то необычное?

– Просто следуй за ними.

Стая направлялась в сторону Слепого леса. В бинокль гигантские стволы казались выше небоскребов.

Птицы вот-вот скроются за деревьями. Они набрали высоту и описали круг, начав подниматься над ветвями. Именно тогда из темноты появилось что-то и схватило одну птицу. Потом еще одну и еще. Мэтт не успел понять, что это было. Ему показалось, что между кронами деревьев появился тонкий, длинный, почти бесконечный язык и именно он ловит неосторожных птиц.

– Ух ты! – не удержался он от восклицания, продолжая смотреть в бинокль.

– Видел? Жуть, правда? – вместо ответа спросил Тобиас. – Мне кажется, это огромная ящерица.

– Судя по тому, насколько мы от него далеко и до чего у него длинный язык, это нереально здоровенное существо! – произнес Мэтт, и его голос задрожал.

Через тридцать секунд от стаи не осталось ни одной птицы.

Мэтт вернул другу бинокль и плюхнулся на камень.

– Надеюсь, эта тварь живет только среди ветвей, – выдавил он из себя.

Тобиас опустился на камень рядом с другом.

– Это еще не все, – продолжал он. – Я несколько раз видел в других местах, как шевелится листва, и это был не ветер. Что-то огромное примерно с минуту излучало красный пульсирующий свет, но не очень яркий. Может, там живут огромные стрекозы? Честно говоря, я сомневаюсь, что нам надо туда идти.

Мэтт тоже собирался поделиться с другом своими сомнениями, но в итоге не стал. Он вдруг почувствовал решимость – ведь он был тем, кто руководил ими и должен был своим примером внушать еще больше смелости остальным членам Союза трех, показывать себя уверенным и ни в чем не сомневающимся. Нельзя демонстрировать свою слабость перед входом в Слепой лес. Нельзя.

Он подавил холод в груди и приказал себе держаться.

Любой ценой.

Но на сколько его хватит?

6. Мед, споры и хитин

Едва рассвело, Тэррелл выстроил свой отряд. Он проверил запасы провизии и воды и подошел к Мэтту.

– Ну что, пора прощаться, – произнес он.

– А почему бы не сказать друг другу «до свидания»?

– Можно и так. – И Тэррелл пожал руку Мэтту. Потом Тобиасу.

Но когда очередь дошла до Эмбер, Тэррелл сделал вид, что ее не существует. Он указал на деревья, стоявшие у входа в Слепой лес:

– Идите прямо на юг, не разжигайте костров, не шумите, старайтесь вести себя тихо. Удачи! – Потом наклонился к Мэтту и добавил, указывая на Эмбер: – Будь осторожнее с ней. Она – женщина. Сам не заметишь, как она внушит тебе такие ужасные мысли, что ты станешь циником раньше, чем сам поймешь.

Мэтт собирался ответить что-нибудь резкое, но не нашелся что сказать. Ему хотелось защитить Эмбер, она была классной девчонкой, и он ее совершенно не опасался.

Тэррелл и его отряд углубились в заросли высокой травы и вскоре исчезли за небольшой рощей.

– И нам пора, – сказал Мэтт, надевая рюкзак поверх перевязи, на которой висел меч.

– А я уже начал к ним привыкать, – ответил Тобиас. – Странно, что мы так долго общались с кем-то еще, кроме нас самих. Думаю, мне будет их не хватать.

– А вот мне – нет, – отозвалась шедшая впереди Эмбер.

Свет стал меркнуть через двадцать минут. Мэтту пришло в голову слово «занавес» – друзья шли под цветами гигантских ромашек, каждый лепесток которых был размером с большое автомобильное колесо. И эти лепестки скрывали от друзей солнце.

Чтобы проникнуть на «второй уровень», им пришлось карабкаться по корням двухметровой высоты, затем по высоким пням, и только потом друзья смогли снова ступить на твердую землю. Все растения здесь были непропорционально большими. Листья некоторых размерами превосходили доску для серфинга. Чем глубже троица забиралась в лес, тем крупнее становились деревья. Через час пути Мэтт уже не мог различить их верхушки.

Дальше шли почти в полных сумерках. Друзья старались ступать осторожнее, чтобы случайно не провалиться в чью-нибудь нору – что могло быть хуже, чем подвернуть лодыжку!

Когда они проходили мимо усеянных разноцветными ягодами кустов, Эмбер дважды предупредила Мэтта и Тобиаса, чтобы те ни в коем случае их не пробовали.

Плюм без труда следовала за ребятами, перепрыгивая через небольшие препятствия, взбираясь на холмы и оставляя шерстинки на колючих кустах, через которые они не спеша продирались.

Все утро друзья двигались не быстро, избегая незнакомых и странных растений, обходя широченные, с дом, стволы деревьев, взбираясь по крутым склонам и огибая наполненные туманом овраги, опасаясь спускаться в них.

В полдень немного перекусили и, решив не задерживаться, сразу же отправились дальше.

Казалось, даже Плюм теперь была настороже, она постоянно нюхала воздух и поворачивала голову на каждый подозрительный звук. И это тем более беспокоило друзей – ведь обычно собака вела себя очень спокойно.

Первым капли заметил Тобиас.

Они оказались среди диковинных растений, похожих на пятиметровые артишоки; некоторые сочились густой жидкостью янтарного цвета. Тобиас принюхался и восхитился запахом. Прежде чем Эмбер успела остановить его, он обмакнул в капли указательный палец и поднес его к носу. Аромат был волшебным. И таким знакомым. Тобиас сунул палец в рот.

– Мед! – воскликнул он.

Мэтт тоже поймал на палец каплю и проглотил ее.

– Невероятно вкусно! – обрадованно сказал он.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Эмбер. – Это же может вас убить, вы что, не понимаете? А если ночью вам скрутит живот, что я буду с вами делать в этом месте, совсем одна?

Мэтт не дал ей договорить. Он зачерпнул горсть меда и провел ладонью по губам Эмбер. Та застыла, ошеломленная. Девушка стояла молча, не в силах произнести ни слова. Затем машинально облизала губы и просияла.

– И правда вкусный! – призналась она.

– Давайте наполним им фляги! – предложил Мэтт.

Каждый набрал себе по два литра нектара. Тобиас внимательно рассмотрел порез на стволе.

– Как думаете, они возникли сами собой? Или кто-то постарался? – спросил он.

– Ну, раз уж ты сам начал… – ответила Эмбер. – Мне кажется, что нет. На стволе много следов, смотри, насечки сверху, над порезами и под ними.

– Это когти, – предположил Мэтт.

– Ты так думаешь? – скептически заметил Тобиас.

– Конечно, – ответил Мэтт, но в его голосе не было уверенности.

– А что, если это…

Тут, заметив, что его друг указывает пальцем на какой-то след на земле, Тобиас умолк. Отпечаток был в два раза больше того, который мог бы оставить слон, с четырьмя бороздами спереди, похожими на следы огромных когтей.

– Думаю, лучше побыстрее смотаться отсюда, – предложила Эмбер, убирая в рюкзак полную флягу.

Друзья торопливо пошли прочь, то и дело оглядываясь по сторонам. Не прошло и пяти минут с тех пор, как большие медовые артишоки остались позади, а их глазам открылось новое невиданное зрелище.

Сумевшие пробраться сквозь густую листву в вышине, редкие лучи солнца освещали множество мерцающих золотистых бутонов, которые венчали тридцати-сорокаметровые растения, похожие на огромные лиловые тюльпаны.

Сами того не осознавая, друзья замедлили шаг. Они принялись разглядывать желтые споры, напоминающие слегка подрагивавшие небольшие якоря.

– От ветра, – предположил Мэтт.

Потом одна спора отделилась от прозрачного волоска, соединявшего ее с растением. Она падала медленно, а следом за первой оторвались и упали еще сотня-две спор.

Первая опустилась к ногам ребят. Испугавшись падающих «якорей», Плюм отбежала подальше, в папоротники.

– Красиво, – сказала Эмбер.

Тобиас согласился с ней:

– Немного похоже на одуванчики.

Одна из спор упала в ладони Эмбер.

– Фу, как липко! – почти с отвращением сказала она.

Пока девушка пыталась избавиться от споры, еще несколько штук приклеились к ее плечам и спине.

Внезапно пять прилипших спор поднялись и стали двигаться в обратном направлении – вверх.

– Что за… – удивился Тобиас. – Они тебя тянут!