Да и ладно. Мне не жалко. На фоне неудач в самом начале войны понадобится нечто воодушевляющее. Из изученных мною материалов я знаю, что Руднева изначально обвинили в том, что он не воспользовался нейтральным статусом Чемульпо, чтобы избежать боя. Но пока он с командой добирался до России, решение успели изменить и объявили этот бой подвигом.

Вообще-то, таковым он в действительности и являлся. Хотя, как по мне, с воплощением у Всеволода Фёдоровича вышло не очень. Но это так. Выкрик из зала. Каждый мнит себя Наполеоном, видя бой со стороны. Что, впрочем, не мешает иметь собственное мнение по факту произошедшего.

– Итак, с вами получается двенадцать человек, – сложив листки в аккуратную стопку, произнёс Руднев.

– Так точно.

– Много. Согласно штатному расписанию команда катера состоит из девяти человек.

– Вы командир, ваше высокоблагородие, и можете сами определить штат сводного экипажа.

– Полагаете, что не будет тесно, Олег Петрович? – уже по-доброму и с заботой поинтересовался Руднев.

– Нам предстоит длительный переход без захода в порты, и дополнительная пара рук лишней не будет. К тому же не хочу никого отсеивать, они приняли решение после такого боя, а это дорогого стоит.

– Согласен. Такие люди соль земли русской. Лучшие из лучших. А по оружию не перебор? – постучал он по лежащим перед ним бумагам.

– На катере оставлю только один пулемёт, дюжину винтовок и револьвер, остальное передам во флотский экипаж. Когда дойдёт до осады, каждая винтовка на счету будет. А тут почти на роту потянет.

– Полагаете, что дойдёт до осады?

– Полагаю, что японцы не стали бы затевать драку, не будучи уверенными в победе. Не стоит недооценивать противника.

– Не верите в нашу победу?

– У нас недостаточно войск на Дальнем Востоке, Транссибирская магистраль работает пока не в полную силу, так что поначалу преимущество будет на их стороне, и шансы, что Порт-Артур отрежут, достаточно велики.

– Не думал, что вы так хорошо разбираетесь в этих вопросах.

– Не разбираюсь. Просто это моё мнение, которое ничего не значит, но исходя из которого я и действую. Если это не во вред, разумеется.

– Пока не во вред. А к чему вам десантная пушка, да ещё и без лафета?

– Как только доберусь до мехмастерской в Артуре, установлю на носовой тумбе катера. У неё снаряды куда серьёзней, только чёрный порох в гранате нужно заменить на пироксилин. Тогда осколков получится ничуть не меньше, чем в японских. Нужно же с толком использовать прорезавшийся у меня талант к стрельбе.

– Не думаю, что вам позволят переснаряжать снаряды, – усомнился Руднев.

– Война это двигатель прогресса, Всеволод Фёдорович. Вскоре станет ясно, что сегодняшняя противоминная артиллерия никуда не годится, как и боеприпасы не отвечают современным реалиям. Доказать это возможно только на поле боя, и никак иначе. В частности, мы успели на собственном примере убедиться в том, насколько эффективны фугасные снаряды японцев, заряд которых превышает наши в пять-шесть раз.

– Так вот к чему вам весь наш запас пироксилиновых шашек. Не перемудрили с вооружением? – вполне благосклонно воспринял он мои слова.

– Масса и габариты пушек Гочкиса и Барановского вполне сопоставимы, отдача у десантной даже мягче, так что полагаю, тумбу укреплять не потребуется. Единственно немного переделать, но там ничего особенно сложного. Зато на выходе мы сможем задать перца даже миноносцу.

– Ну что же, война это хорошая возможность заявить о себе. Надеюсь, у вас всё получится. Но вы понимаете, что всё отписанное вам имущество и вооружение будет подотчётным, и вы несёте за него ответственность?

– Разумеется. Потому и подготовил бумаги в трёх экземплярах. Оригинал вам, одну копию мне и вторую в штаб эскадры.

– Хорошо, – наконец принял окончательное решение Руднев и взялся за перо.

Та лёгкость, с которой он передавал мне вооружение, объяснялась очень просто. Он не мог ничего взять с собой, как опасался и уничтожать, так как искренне полагал, что японцы не посмеют поднять крейсер до конца войны, сомнений же в победе России у него не было. А значит, и «Варяг» со всем находящимся на борту вновь вернётся в строй. Впрочем, я об этом уже говорил.

Ну нет ни у кого в этом сомнений. Даже японцы, начав драку, в самых смелых своих ожиданиях не допускают победы с разгромным счётом. Да чего уж там, в правительстве микадо хватает сторонников позиции ошибочности войны со столь сильным противником. Мало того, они пребывают в уверенности, что Япония уверенно движется к пропасти.

– Вот ваши экземпляры актов и командировочное предписание, согласно которому вы и ваши подчинённые должны явиться к командиру отряда крейсеров в Порт-Артуре контр-адмиралу Моласу, – протянул он мне бумаги.

– Благодарю, Всеволод Фёдорович. Мы вас не подведём и честь «Варяга» не уроним.

– Верю. К слову, корабль, пусть и небольшой, есть, а корабельной кассы нет. Это неправильно, Олег Николаевич. Подойдите к казначею, я приказал выделить вам под отчёт тысячу рублей.

– Спасибо, – поблагодарил я, бросил руку к обрезу фуражки и вышел из каюты.

Приятный сюрприз. Вообще-то, я не рассчитывал на такой подарок. Потому и Ложкину приказал снять все оптические прицелы. Рассчитывал продать их в Чифу, чтобы заполучить первоначальный капитал. А дальше действовать по отработанной схеме, используя человеческий порок азарта. Но коль скоро копейка в руках завелась, то отчего бы тогда не сдать оптику в Артуре. Просто впишу в свои экземпляры акта, и всех дел. Это чтобы ни к чьим рукам не прилипло.

Пока с левого борта шла эвакуация личного состава, с правого пришвартовался катер и ялик, на которые сейчас шла погрузка имущества и угля. Расход предстоял повышенный, а потому я решил, что двойной запас не помешает. Как раз в шлюпку поместится полторы тонны. Надеюсь, шторм не случится, и мы её не потеряем раньше времени. Хотя я предпочёл бы оставить дополнительное плавсредство при себе. Но тут уж как сложится.

Когда я пошёл проверить, как обстоят дела с погрузкой, выяснилось, что всё в полном порядке. Команда катера обрела достаточно добровольных помощников, которые довольно быстро заполнили угольные короба, да ещё и расфасовали уголь по мешкам, разложив их в шлюпке. Всё равно пойдут на дно вместе с крейсером, а так получится куда сподручней перегружать в открытом море.

Энтузиазм матросов объяснялся довольно просто. Руднев не стал делать тайны из желания мичмана Кошелева и ещё одиннадцати добровольцев вернуться в Артур на минном катере и продолжить драться с японцами. Но число добровольцев ограничено вместимостью катера, где и без того наблюдался переизбыток личного состава, а потому попросту уже нет места.

Стоит ли говорить о том, сколько нашлось «завидующих» успевшим в первых рядах и «сокрушающихся» по поводу того, что вожделенные места в штате команды катера уже расписаны. А почему бы, собственно говоря, не полицедействовать, будучи уверенным в том, что тебе не придётся присоединяться к убывающим.

К слову, «завидовали» не только нижние чины. Офицеры подходили ко мне с пожеланиями удачи и похвалами по поводу моей догадливости. Поздравляли с удачной стрельбой во время боя, ну и не забывали восхвалить мою счастливую звезду, вернувшую меня с того света.

Признаться, я не больно-то удивился холодности сослуживцев. Те, кто постарше, взирали на мой поступок, как на мальчишескую выходку. Молодые офицеры лишь фыркали, чему в немалой степени способствовал мой бывший однокашник Лобода.

Для Кошелева было настоящей трагедией оказаться с ним на одном корабле. Как результат, даже нижние чины посматривали на меня с недоумением. И вообще сомнительно, что под мою руку согласился бы пойти хоть кто-нибудь, если бы я не проявил себя в бою, и тому не было бы достаточно свидетелей.

Кошелева перевели на «Варяг» всего лишь три месяца назад, и ввиду своей нелюдимости, а также заботам Лободы, он не успел ни с кем сблизиться. А дело всё в том, что моего реципиента тупо травили все шесть лет обучения в Морском корпусе. Он бы и бросил учёбу, да боялся прогневать маменьку и до оторопи страшился самостоятельной жизни. Как результат, относился к окружающим с крайней степенью недоверия…

К шестнадцати часам завершилась эвакуация команды, и Руднев последним сошёл с борта «Варяга», перейдя на уже мой катер, после чего мы доставили его на борт французского крейсера «Паскаль».

Избитый и гордый красавец с открытыми кингстонами медленно погружался в холодные воды залива Канхваман, унося с собой и тридцать шесть погибших моряков. Похоронить их на берегу не было возможности, Чемульпо по факту уже оккупирован японцами, и русским морякам на берегу точно рады не будут.

А пока «Варяг» всё ещё был на плаву, одиннадцать храбрецов из его команды во главе со мной взяли курс на север, чтобы по мелководью обойти японские корабли. Нас провожали молча. Ни прощальных криков, ни уж тем более флагов и торжественной музыки. Мы уходили тихо. Но я собирался заявить о нас громко. Настолько, чтобы у самураев ломило зубы от одного только упоминания о «Варяге–02». Каковое название носил наш катер среди плавсредств крейсера. Я, конечно же, не верю в то, что смогу изменить историю. Но коль скоро оказался тут, то хотя бы оттянусь по полной.

Глава 4
С горячим приветом

Катер шёл по акватории рейда Чемульпо совершенно открыто. Не вижу ни единой причины прятаться. Не ожидают от меня такой наглости. В смысле, если бы знали, кто я есть, то непременно подумали бы о какой-нить бяке. Но так-то в целом уже всем давно привычно, что русские договора не нарушают и чтут международное право. Потому как даже в ущерб государственным интересам русской элите хочется выглядеть в благоприятном свете в глазах мировой, читай цивилизованной, мать их, общественности.

Согласно этого самого права данный порт считается нейтральным, а значит, ни о каких боевых действиях не может быть и речи. Японцы собирались атаковать русские корабли на рейде? Вы не понимаете. Это другое.

И я полностью солидарен со сторонниками двойных стандартов. Французский, британский, итальянский и американский корабли стационеры это одно. А японские – уже другое. Именно по этой причине я и не ушёл далеко от порта, укрывшись на одном из многочисленных островков Канхваманского залива. Просто подумал, отчего бы мне не осуществить намерения адмирала Уриу, против которых не пискнул ни один хитрозадый европеец. Ну не люблю я их. Не люб-лю.

В принципе, своей меткой стрельбой я уже подсуропил японцам, лишив их одного из крейсеров минимум на пару месяцев. Мало того, что «Чиода» получил две пробоины в бронепоясе и пару выше плюс внутренние повреждения, так ещё и при посадке на мель отхватил рваную дыру. Потом так и торчал у Йодольми, пока прилив не приподнял его.

Впрочем, для меня он в прошлом. Была бы возможность утопить окончательно, тогда, возможно, я и занялся бы им вплотную. Но затопление на мелководье только увеличит на пару месяцев срок его выхода и строя. А раз так, то пусть уж это будет более серьёзная единица…

На катере сейчас девять человек, трое во главе с боцманом остались оберегать шлюпку с запасом угля, чтобы какой-нить умник не приделал ей ноги. Корейцы живут достаточно бедно, чтобы пропустить бесхозное имущество. Да ещё и столь ценное для жителей побережья. Опять же, топливо в зимнюю пору совсем не лишнее будет. Вполне себе до весны хватит.

Справедливо рассудив, что возможность у меня будет только одна, я установил на обе тумбы по метательному минному аппарату на вертлюгах. Повезло, что они не стационарные, способные вести стрельбу только вперёд. Хотя, признаться, меня куда больше устроили бы самодвижущиеся мины, сиречь торпеды, а не бомбы с дальностью атаки в двадцать сажен. Но имеем то, что имеем. Увы.

Не понимаю, чем было вызвано именно такое минное вооружение. Быть может, причина в нехватке торпедных аппаратов и торпед? Вполне возможно. Как, впрочем, и из экономии. Что ни говори, а метательные мины обходятся на порядок дешевле.