– Вы запоминаете дату и время записи клиентов без всяких пометок, – напирала я. – Я не верю, что вы не помните, когда именно он решил оформить эту дарственную.

Маргарита немного подумала.

– На следующий день после того, как я купила хомячка.

– Вот этого?

Маргарита качнула квадратным каре.

– А когда вы его купили?

Маргарита перевела на меня пустой взгляд.

– В тот день, когда вы приехали в офис и выставили клиентку. После этого шеф спросил, что может расположить человека, когда он переезжает в новое место.

– И вы сказали «хомячок»?

– Нет, я сказала «кошка». Но на кошек, как выяснилось, у него была аллергия. Собак он не любит. Мы сошлись на морских свинках, – подытожила Маргарита. – Но в зоомагазине свинок не оказалось. Я купила хомяка.

Я поставила чашку, так и не отпив. То есть в тот день, когда я приехала к Аскольду выяснять, почему он не вернул мне часть души, он решил отдать мне квартиру и купить мохнатый антидепрессант?

– Я не понимаю. – Я запустила пальцы в до сих пор влажные после душа волосы, зацепив их бриллиантом. Хомячок еще ладно. Но квартира? Может, это подразумевалось как романтический подарок? Тогда почему Аскольд мне ничего не сказал? – Он когда-нибудь говорил с вами о своей смерти? Давал распоряжения?

Маргарита помешала чай маленькой ложечкой.

– Давно, когда я только вышла на работу. Все стандартно. Кремировать, чтобы никто не сделал с его могилой то, что он делал с другими. Скрыть место захоронения.

– А почему он не отдал эту дарственную сам? – я указала на прозрачную папку, которая так и лежала на столе.

– Не знаю. – Маргарита прожевала крекеры и кинула задумчивый взгляд на холодильник. – Только знаю, что нужно отдать ее вам, если с ним что-то случится.

Веля проснулся от наших голосов. Понюхал воздух, вытянул розовые лапки и зашуршал подстилкой.

– Что теперь будет с его офисом? С клиентами?

Маргарита пожала плечами.

– Найдут альтернативных исполнителей. Офис займет кто-то другой. Нужно только вещи собрать. Мне уже звонила одна женщина. Хочет купить.

Наблюдая за ней, я вдруг вспомнила, что вчера утром мы также сидели с Аскольдом, пили кофе и разговаривали. А теперь его душа в Озере. Тело наверняка уже в морге.

Маргарита достала из кармана широких брюк телефон.

– Я думаю кремирование поставить на послезавтра, – предложила она тоном, каким обычно выбирают дату планового посещения зубного. – В Первом городском морге как раз есть окошко с трех до четырех. Отпевания не будет, только прощание. Антонине Максимовне я уже звонила. Кладбище предлагаю Борисовское: недалеко от города, колумбарий в стороне, есть хорошее место в центре… Цветов по минимуму, но, если хотите, добавим. Вот такие я пока выбрала. – Она развернула телефон ко мне, показывая фото с корзинкой белых лилий.

Видимо, я молчала слишком долго, потому что Маргарита добавила:

– Я раньше в ритуальном бюро работала. Все организую в лучшем виде, вы не переживайте. – Она снова полезла в карман, на этот раз за бумажными платочками. – Вот.

Я молча взяла у нее платочки. Хотела бы я действительно заплакать. Может, тогда глыба в груди стала бы чуть легче?

– Давайте я завтра позвоню? Цветы вы одобрили. Антонина Максимовна просила перезвонить. Передам, что вы завтра с ней свяжетесь. Да?

Я кивнула. С мамой Аскольда мы виделись один раз, и повторять этот опыт не хотелось. Но, видимо, сейчас мне не отвертеться.

Маргарита встала.

– Мне забрать Вельзевула?

– Оставьте.

– Тогда до завтра. – Подхватив свой рюкзак, Маргарита тихонько вышла из кухни. В коридоре щелкнул замок входной двери.

Какое-то время я сидела в тишине. Платочки так и остались зажатыми в руке.

Аскольд оставил мне квартиру и хомячка. И никакой информации. Он бы не поехал на свадьбу, зная, что умрет сегодня. Остался бы дома и привязал меня к себе, причем не веревками, а корабельным канатом.

Веля снова потянулся всеми лапками и поплелся крутить колесико.

Я поднялась и, вцепившись в локти, заходила по кухне.

Кто-то напал на него – иначе как объяснить то, что я видела? Эти раны, появляющиеся словно из воздуха. Стигматы. Неужели кто-то в это верит?.. Даже если допустить, что это правда, – они же вроде появляются у святых, а не у людей вроде Аскольда.

Я остановилась у окна. В черно-синем небе слабо мерцал белый серп узкого месяца. Тучи окружали его зловещим хороводом, словно стремились загнать в ловушку.

Это неправильно. Он не собирался умирать.

Пораженная внезапной догадкой, я устремилась в святая святых этой квартиры: рабочий кабинет черного мага. Быстро включила свет. Аскольд был педантичным, как учительница начальных классов, и, в отличие от Маргариты, все записывал. Я как-то видела содержимое его огромного шкафа в офисе – там на каждом ящичке была наклейка с надписью. Не хватало только надписи «Шкаф» на самой выдвижной дверце.

Посмотрим… Стол из темного дерева. Массивные ящики по обеим сторонам. Я выдвигала их один за другим. Надеюсь, мне в руки не выпрыгнет жаба. Свечи. Нож. Бинты. Баночки. Еще баночки. Пакетики – видимо, с землей. Аскольд бы не потерпел такого беспардонного вмешательства.

Глыба внутри толкнулась в сердце, но я не позволила себе об этом думать.

Что тут… Ага. Толстая тетрадь-ежедневник в черном кожаном переплете. Может, в ней что-то найдется? Устроив тетрадь на коленях, я начала ее перелистывать. Похоже на расписание ритуалов. Даты, пометки бисерным почерком, нагромождения незнакомых имен. Кое-где встречались описания, похожие на рецепты. Если только рецепты могут состоять из крови заколотой на рассвете курицы и слез безутешной матери, оплакивающей сына… На последней странице было написано: «Апрель 2018». Неужели дата смерти?

Вместе с оглушительной мыслью виски пронзила резкая боль. Сейчас две тысячи шестнадцатый. Если он думал, что умрет в апреле восемнадцатого, почему озаботился передачей квартиры так рано?

Со второй попытки я поднялась из глубокого шефского кресла и вернулась на кухню, где оставила дарственную. Маргарита сказала, ее нужно отдать мне, если с Аскольдом что-то случится. Я вытряхнула из папки несколько распечатанных листов с двумя подписями на последней странице. Одна была размашистая, с острыми росчерками, вторая – неуверенная, почти совсем без нажима, очень знакомая. Кто-то расписался за меня.

Вот махинатор.

Я просмотрела страницы. Горячев Матвей Матвеевич, род. 24.10.1983… Царева Вера Александровна, 28.05.1992… Ты смотри, даже данные моего паспорта внесены. Не помню, чтобы я хранила его где-то, кроме тумбочки своего письменного стола. Даритель безвозмездно передает в собственность Одаряемому… Квартира по адресу… Указанная квартира размером общей площадью 105 м2 (сто пять квадратных метров) и стоимостью… Я несколько раз перечитала сумму. Это же вагон денег. Нет. Целая комната. Одаряемый принимает в дар от Дарителя указанную квартиру. Да уж. Принимает. И собственноручно подписывается.

Я отложила бумаги. Одна страничка соскользнула на пол, перевернувшись в воздухе. Я разглядела в верхнем углу неяркую надпись. Почерк был такой же, как в ежедневнике Аскольда – узкие буквы с острыми закорючками.

«Я отдал тебе свое».

Наверное, целую минуту я сидела, разглядывая строчку, выведенную простым карандашом.

– Лестер! – наконец позвала я сухими губами. – Ты мне очень нужен!

Пару мгновений ничего не происходило. Потом в голове словно зажегся огонек. И этот огонек заговорил:

– Чего тебе неймется, Вера? Четвертый час ночи. Дети спят давно.

Я зажмурилась сильнее.

– Помнишь, ты водил меня в детстве в морг?

– И тебя вырвало, – ехидно отозвался Лестер.

– Мне снова нужно в морг.

– Ну, так топай. Четыре утра – самое время…

– Нет, ты не понял. Мне нужно забрать оттуда тело.

Глава 4

Тёма

«Сенсационные подробности гибели знаменитого мага!

Пятого марта покончил с собой победитель десятого сезона шоу «Черная Белая магия», колдун Аскольд Мирин. Виновницей трагедии стала его бывшая возлюбленная, некто Вера Царева. Прямо на чужой свадьбе госпожа Царева заявила: она от него уходит. Но, видимо, Мирин решил уйти раньше, как и подобает черному магу – пафосно и кроваво. Причем кроваво в прямом смысле: очевидцы говорят, крови было столько, что ею можно было бы наполнить небольшой бассейн.

Но и это еще не все! В тот же день из морга загадочным образом пропало тело мага. Недаром говорят: черная братия своих не бросает. Вот уже сутки правоохранительные органы ищут…»

– Артём? – позвал тоненький голосок.

Я быстро выключил планшет. На пороге студии топталась темноволосая девушка в открытом красном платье. На ее угловатой фигурке платье смотрелось пародией на сексуальность. Вместо туфель на ногах красовались закрытые ботинки – в каких танцуют чечетку.

Я натянул вежливо-отстраненную улыбку из прошлой жизни и отложил планшет на широкий подоконник.

– Здравствуйте.

– Я не вовремя? – забеспокоилась девушка. – Пришла немного раньше. Хотела познакомиться…

– Давайте познакомимся. – Я привычно подтянул рукава рубашки к локтям. Этот жест тоже остался от прошлой жизни и принадлежал не мне. – Меня зовут Артём. А вас?

Девушка приблизилась. Передвигалась она маленькими шажками, как будто боялась ставить ноги слишком широко. Свет зажженных ламп отражался в неестественно темных глазах, делая ее похожей на вампиршу из фильма про Ван Хельсинга.

– А меня Кассиопея. Кася.

– Кася, – эхом повторил я.

Интересно, Вера сама убила этого мага или ей помогли? Хотя зачем Зимней Деве помощь в том, с чем она и так прекрасно справляется.

– Вы танцевали раньше, Кася? – Я протянул девушке руку.

Взгляд ее скользнул по уродливому шраму на моем предплечье, и зрачки на секунду расширились. Я проглотил усмешку. Шрам меня не волновал, а вот реакция людей забавляла. Как только рана немного затянулась, я снял повязку. И с тех пор всегда закатывал рукава.

– Вы танцевали раньше? – повторил я, дождавшись, пока Кася переведет взгляд с руки на мое лицо.

Она неуверенно кивнула.

– Д-да… Бачату.

– Надо же! А где вы занимались?

– В «Синем Лотосе».

Мелькнуло разочарование от того, что она не назвала «Летнюю Деву», но я отмел его. Не все сразу.

– Мы же с вами однажды там и танцевали. Не помните? – с надеждой спросила она.

Я картинно хлопнул себя по лбу.

– Вот ведь! Ужасная память на лица. Однажды родную мать не узнаю. Давайте начинать?

Кивнув, Кася наконец вложила свою крошечную ладонь в мою. Я накрыл рукой шифоновые складки платья на ее спине и качнулся вперед, перенося вес с пятки на носок. Кася качнулась следом. Я двинулся к зеркалу – она с готовностью отступила. Несколько плавных шагов, осторожных, слишком коротких для меня, но подходящих для невысокой Каси. Девушка заскользила по паркету, мгновенно приноровившись. Какая способная.

– Отлично! – сказал я после пары минут скольжения взад и вперед. – Теперь с музыкой.

Я нашел в телефоне простенькую мелодию – монотонную и не слишком быструю – и включил. Зал наполнился нежными звуками фортепьяно и тяжелыми, густыми – виолончели.

– Начнем с квадрата?..

Кася тихонько кивнула.

Я вел мягко и четко, обнимая ее за плечи, а сам все прокручивал в голове новость про Веру. Утром я даже погуглил ее, наткнувшись на фото в новостном канале. Вера превратилась в мрачную девушку с абсолютно белыми волосами. На снимке она была одета во все черное и смотрела в камеру с таким видом, будто обещала фотографу его прикончить. Под фото значилось, что последние полтора года Вера прожила с тем самым магом, что забрал меня к себе из избушки. А потом ушла от него. Или убила.

– Артём, Артём! – взмолилась Кася.

Я остановился.

– Что?

– Вы можете считать? Я постоянно сбиваюсь…