– Ань, ты куда так лупишь! – Мой тренер Патрисия Паскаль хмуро наблюдает за абьюзом теннисных мячей, который я устроила на одном из дальних кортов Мельбурна. – Голову включай. Тебе плечо надо беречь, а ты…

Сейчас она похожа на состарившуюся озлобленную чирлидершу с глубокой морщиной на лбу и проседью в волосах, но все это не мешает ей даже сильно за сорок по-прежнему эффектно выглядеть и без грамма косметики на лице. Тем более не мешает орать на меня и разносить в пух и прах. Патрисия тычет в свой висок, как бы намекая, что в моей голове опилки, но я даже спорить не хочу. Сама знаю, что притащила на тренировку негативные эмоции, а это всегда провальная история. В теннисе мой верный помощник – холодный расчет. Когда на душе раздрай, а кончики пальцев покалывает от раздражения, игра не идет.

Чертов Де Виль!

Я когда в юниорах играла, едва не молилась на него. Еще бы! Теннисист с русскими корнями, который пять лет назад, будучи уже достаточно взрослым по теннисным меркам, буквально ворвался в элиту мирового спорта. Легко обыгрывал топов, так же легко сдавал матчи ноунеймам, мастерски заводил стадионы и так же мастерски настраивал толпу против себя. Среди работяг, которые годами зарабатывали рейтинг и уважение, Де Виль казался самородком. Было ощущение, что он вообще не тренируется – ненавидит это делать, но в его игре проскальзывало нечто гениальное. Уникальное. Стихийное. Он был как шторм, который с одинаковым успехом мог накрыть с головой и потухнуть в море, так и не достигнув берега. Он был как… чистый талант, за игрой которого невозможно было наблюдать равнодушно.

Соблазнительный как грех и дерзкий как его фамилия. Дьявол? Очень похоже. Особенно теперь, когда я знаю, какой он в реальности засранец.

Удивительно, но до рандеву в лифте мы ни разу не сталкивались лицом к лицу. Хотя в прошлом году я сенсационно дошла до четвертьфинала на US Open, где он в финале проиграл Холлиуэлу, а до этого мы параллельно играли на тысячнике в Риме. И сейчас получается, он меня даже не узнал…

Ну не узнал и не узнал – что такого? Обидно, но… Да что я вру, обидно до слез! И сияющее эго наивной девочки, которая вкалывала как одержимая, чтобы однажды стать лучшей и иметь возможность на равных общаться с кумирами, одним из которых всегда был Де Виль, сегодня потускнело.

– Ань, да что происходит? – Патрисия качает головой, когда очередной мяч летит в глубокий аут по длине. – Ты акклиматизироваться что ли никак не можешь?

Надвинув козырек пониже, чтобы спрятать глаза, я ухожу в дальний угол корта и постукиваю ракеткой по кроссовкам. Маленький ритуал, чтобы сбить ритм и немного успокоиться.

Да что я так психую из-за этого козла в самом-то деле? Де Виль, может, сейчас на груди расписывается у какой-нибудь фанатки, а я из-за него сливаю тренировку. Столько труда вложено, столько надежд связано! Я, в конце концов, впервые в основной сетке турнира Большого шлема, а расклеилась, как дурочка, просто потому что кумир оказался с гнильцой.

Задолбало.

С шумом выдохнув, подпрыгиваю на месте, пытаясь вернуть мышцам тонус, а себе – уверенность. Беру новые мячи из корзины. Встаю в стойку на подачу.

– Не лупи! – долетают до меня наставления Патрисии. – Подавай на точность.

Окидываю взглядом пустой корт, выбирая угол подачи. Делаю глубокий вдох. Подкидываю мяч. Замахиваюсь. На выдохе бью ракеткой, наблюдая, как мяч летит через сетку.

Скорость приличная, но не запредельная. Зато мяч ложится четко по центральной линии. Была бы сейчас игра, вполне возможно засчитали бы эйс*.

– Давай и дальше в том же духе! – сложив ладони в виде рупора, кричит тренер.

До окончания тренировки я впахиваю как проклятая, чтобы стереть из воспоминаний любую деталь, связанную с Де Вилем. И даже когда приходит команда другой теннисистки, я еще какое-то время остаюсь на корте, отрабатывая замах.

Плечо у меня действительно побаливает. Не настолько, чтобы причинять серьезный дискомфорт, но в теннисе роковой может стать любая мелочь. Поэтому с физио сегодня надо осторожнее. И массажисту сказать, чтобы этой зоне уделил особое внимание.

Сложив ракетки в сумку и натянув ветровку, я иду к дожидающейся меня у выхода с корта Патрисии.

– Тебя что-то беспокоит? – спрашивает тренер проницательно.

Вместе мы работаем почти два года. И именно в тандеме с ней к девятнадцати годам ко мне пришли первые серьезные победы. Она не только тренер – несмотря на внушительную разницу в возрасте, во многом Патрисия мне как друг. В отсутствие Исабель, которая пропускает второй турнир подряд и шлет мне селфи с бойфрендом из отпуска на Мальдивах, наверное, единственный. Но признаться в том, что меня беспокоит Де Виль и всю тренировку я гнала от себя мысли о нем, я ей не могу. Впрочем, Исе тоже знать об этом совсем не обязательно.

– Акклиматизация, – отвечаю коротко. – Я ночью плохо спала.

– Надо брать себя в руки, Аня.

– Да знаю… – фыркаю я. – Возьму.

Патрисия остается поговорить с кем-то из знакомых по туру, а я хочу в отель. До старта турнира остается несколько дней, но уже завтра помимо тренировки меня ждут на пресс-ивенте и съемках для WTA, так что остаток сегодняшнего дня хочется провести в горизонтальном положении в своем номере.

Предварительно заглянув для заминки в спортзал, который расположен под трибунами главного корта, я пишу водителю, чтобы забрал меня с парковки. В этом году у меня впервые личный автомобиль – спонсор предоставил, потому что я теперь в топ-20 мирового рейтинга. Есть чем гордиться, но хочется большего. Это как аппетит, который приходит во время еды. Скажи мне кто год назад, где я буду, я бы завизжала от радости. А сейчас… Уже недостаточно.

Мои мысли снова зачем-то обращаются к Де Вилю. Его противостояние с Холлиуэлом – любимая тема в теннисе. Они оба безусловные звезды. Но я даже представить не могу, каково Де Вилю быть всегда вторым… Он ведь не выигрывал у Джеймса ни разу за последние три или четыре года. Все его титулы, а их у него немало, взяты либо в отсутствие Холли, либо если тот проигрывал до финала другим теннисистам.

Интересно, если бы я была второй в рейтинге… мне бы этого хватило? Или первая строчка маячила бы перед глазами, не позволяя в полной мере насладиться успехом?

Вздохнув, я насильно заставляю себя не думать об этом. Сезон только начинается, до второго места в рейтинге мне еще пахать и пахать, а дела Де Виля… да к черту! Меня его дела вообще не касаются. Пусть разбирается со своими комплексами сам.

«Анюта, как тренировка?»

Сообщение от папы приходит в тот момент, когда я, вяло пережевывая протеиновый батончик, ищу на парковке свой автомобиль. Отец даже когда не присутствует на турнирах, строго следит за моим расписанием. Мне порой кажется, что они с Патрисией на пару за мной следят. Потому что стоит исчезнуть одной, как обязательно появляется другой. И наоборот.

«Хорошо. Немного штормит из-за разницы во времени».

«Как плечо?»

«Нормально».

«Патрисия сказала, что у тебя есть сложности на подаче».

«Не больше, чем обычно».

«Я приеду послезавтра, Анют. К твоему первому матчу».

«Я помню, пап. Жду».

Проигнорировав очередную порцию отпускных фотографий от Исабель (а их там, судя по уведомлениям, тридцать восемь штук), я прячу мобильный в карман и оглядываюсь по сторонам в поисках водителя. Но вместо этого натыкаюсь взглядом на огромный экран, на котором вот прямо сейчас крутят рекламный ролик фирмы BOSS с чертовым Де Вилем в главной роли.

Это что, шутка?

Закусив губу, смотрю засранцу в пиксельное лицо, а потом, не сдержавшись, показываю экрану средний палец.

– Мисс? – слышу позади растерянный голос.

Оборачиваюсь, встречая удивленный взгляд своего водителя. Того самого, что утром привозил меня на тренировку.

– Пальцы разминаю, – улыбаюсь невинно, а затем усаживаюсь на заднее сиденье открытого для меня автомобиля.

* Эйс или подача на вылет – термин, обозначающий в теннисе ситуацию, когда подающий выигрывает очко в розыгрыше за счет подачи, которая попала в квадрат, и при этом принимающий игрок не коснулся мяча.

Глава 3

Алекс

Напор ледяной воды бьет по напряженным мышцам, которые привычно гудят из-за изнурительной тренировки. После череды довольно прохладных дней Мельбурн накрыла настоящая жара – за пару часов на улице я чуть не спекся. Чертовски долго остужаю тело, пока оно не начинает дрожать. Прислушиваюсь к боли в запястье: сейчас важнее всего детали, все складывается из мелочей. Не заметив по крайней мере ухудшений, что уже в какой-то степени прогресс, я выхожу из душевой, а после в одних боксерах – и из самой ванной комнаты.

Не удивляюсь, когда застаю своего менеджера Артура, который поселился в соседней гостинице, таскающим фрукты из подарочной корзины от отеля. Уверен, шариковые ручки с логотипом Ritz-Carlton уже рассованы у него по карманам. Он говорит, что коллекционирует их, как и чайные ложки из заведений, но, как по мне, это простая клептомания. Надо, кстати, проследить, чтобы банный халат не утащил, как в прошлый раз. Потому что я плачу ему достаточно, чтобы не страдал подобной ерундой и меня не подставлял. У желтой прессы будет отличный день, если они уличат меня еще и в воровстве.

Артур, одетый к мероприятию в один из фирменных спортивных костюмов, предоставленных спонсорами для моей команды, прохаживается к холодильнику с мини-баром. Как раз когда я негромко откашливаюсь, чтобы дать о себе знать, он вздрагивает, оборачивается, приподнимает брови. А затем, спрятав руки в карманы, будто пытается унять в них зуд, усаживается в кожаное кресло и молча наблюдает за тем, как я надеваю принесенный им комплект новой формы, выпущенный специально к Австралийскому чемпионату. Хотя я дал ему запасной ключ не для сеансов вуайеризма.

– Это ты сдал меня прессе? – спрашиваю хмуро.

Сегодня я уехал на тренировочные корты на простом Uber, чтобы не привлекать лишнего внимания. Хотел хотя бы размяться без зрителей, но когда прибыл на место, меня уже ждали. Это часть работы и давно пора привыкнуть, но я снова чувствовал себя, как в зоопарке, где за мной наблюдали. И тянули руки за автографами сквозь ограждающую сетку, будто через прутья клетки. Даже несмотря на жаркую погоду. Хотя австралийцы вообще не обращали на нее внимания, потому что за сутки здесь могло смениться четыре сезона: от адского пекла до холодного ураганного ветра и проливного дождя. Все привыкли.

– Я не сдал, а подсказал, где тебя искать. Как всегда, спасаю твою репутацию.

Я не просил, но Артур упертый. И, признаться, хорошо выполняет свою работу. В этом мы похожи – достигать нужного результата любыми возможными способами. Наверное, поэтому мы с ним и терпим друг друга уже долгое время.

Кстати о времени. Натянув поло, я смотрю на смарт-часы на руке.

– Мы вроде бы договорились с тобой встретиться уже на месте.

И под местом я подразумеваю крышу отеля, где через полчаса состоится пресс-ивент компании Lacoste. В преддверии турнира я должен присутствовать там как официальное лицо бренда, чтобы представить новую линейку одежды с моим собственным логотипом.

– Нужно обсудить программу.

– Мне прислали, я ознакомился.

Артур удивленно приподнимает брови.

– Похвально, но есть изменения. Я продал час твоего времени.

Не понимаю, о чем он, но формулировка мне заранее не нравится.

– И что это значит?

– Что в течение шестидесяти минут на мероприятии с тобой сможет сыграть любой желающий толстосум или блогер, которому нужен контент. Собранные деньги отправят на благотворительность.

– Играть будем в теннис? – уточняю я.

– В падел, – ржет Артур, прекрасно зная, что я не выношу этот новомодный вид спорта. – Шучу. В теннис, конечно. Специально для тебя на вертолетном поле прямо в эту минуту устанавливают мини-корт.

Мне это чертовски не по душе.