Я на подобном мероприятии впервые. В конце прошлого сезона подписала контракт с агентством талантов, которое взялось за мой имидж. И как только менеджер узнал, что соглашение с моим текущим спонсором экипировки истекает в январе, сразу сказал не торопиться с подписанием нового. Теперь понятно почему – они хотят свести меня с Lacoste.

Я вообще не против. Мне нравится бренд. Нравится дизайн. До приезда в Мельбурн мне даже нравились все их амбассадоры. Но теперь, когда я знаю, какой мудак Алекс Де Виль, щеголяющий в их фирменных поло, закрадываются сомнения в перспективах нашего сотрудничества…

– Мисс Филатова, уан пикчер, плиз? – я даже не успеваю натянуть на лицо улыбку и поставить уже куда-нибудь злополучный поднос с закусками, который все еще болтается в моей руке, как щелкает затвор фотоаппарата светского фотографа.

Блеск. Когда фотки опубликуют, за официантку меня примет не только Де Виль, но и весь белый свет. А я ведь просто хотела перекусить! И плевать, что на таких мероприятиях люди редко прикасаются к еде. Из-за тропического ливня, который обрушился на Мельбурн этим утром, у меня сдвинулась тренировка на корте, и я пропустила обед. Хотела хоть тут что-нибудь урвать, но когда шла с подносом соблазнительных канапешек от фуршетной линии к столу, меня перехватил чертов Де Виль.

Кстати, о нем… Взбудораженный выставочной игрой с кумиром народ толпится у сцены, ожидая повторного выхода «дьявола». Им бедным невдомек, что Алекс в это время по палатке голый расхаживает.

Что он там болтал на тему прачечной? Кажется, у него нет футболки? И тут же в моей голове рождается внезапная идея для мелкой пакости. Ничего не могу с собой поделать – принцип «око за око» я впитала в себя во время проживания в теннисной академии в подростковом возрасте. Когда я впервые приехала, девчонки-старожилы как только не разыгрывали меня – связывали шнурки, прятали мячи, снимали обмотку у ракетки, из-за чего я стирала руки в кровь во время тренировок… Я ни разу не пожаловалась старшим, зато отомстила не только на корте, где со временем методично размазала каждую из обидчиц, но и за его пределами, отплатив им той же монетой – случайно сломанными ракетками, спущенными струнами и постиранными с зеленкой майками. С Де Вилем тоже церемониться не буду!

Запихнув в рот одну тарталетку, я оставляю поднос на столике и пулей лечу к двери с табличкой «для персонала». Когда сама переодевалась в фирменный комплект, выделенный спонсором, видела, что здесь выдавали униформу для супервайзеров вечеринки.

Мне везет – тут царит хаос, потому что вечеринка в разгаре, и никому нет до меня никакого дела. Да и надо признать, что в форме Lacoste я действительно мало отличаюсь от обслуживающего персонала.

Минуту спустя я становлюсь обладательницей мужской футболки размера L. Еще тридцать секунд – у меня в руке оказывается маркер с прозрачным грифелем, подготовленный для росписи Де Вилем сувенирных мячей. Обычно на фан-встречах спортсмены используют черные фломастеры, но на тематической вечеринке – тематические приколы. Автограф звезды будет сиять только в свете ультрафиолета – такой вот эксклюзивный сувенир для избранных.

Ммм… Кажется, у сцены как раз ультрафиолетовые лампы установили для атмосферы?..

Сбегаю со всем этим добром в туалет. Пряча от самой себя дерзкую ухмылку, раскладываю на колене футболку Де Виля и размашисто пишу на ткани маркером.

Всего одна фраза. Но с убийственным подтекстом.

Обидно? Жестоко? Досадно? Переживет! Мне вот тоже обидно, что он со мной так ужасно обращается. И уже во второй раз, между прочим. После разглядываю футболку и, не заметив ни следа от «шпионского» маркера, мчусь обратно в зал.

Адреналин долбит в крови, как на решающем тай-брейке в принципиальном матче, но я остаюсь сконцентрированной. Когда принимаю решение, терпеть не могу идти на попятный. Упрямством я пошла в отца. Мама говорит, он лучше язык себе откусит, чем признает, что был не прав… Поэтому они и развелись десять лет назад. Я из-за любви к теннису досталась по наследству папе, а мама решила строить свою личную жизнь в Европе. Сейчас она осела в Мадриде, не знаю, надолго ли. Мы не виделись больше полугода, и я бы даже, наверное, начала скучать по ней в эту самую минуту, если бы не Алекс Де Виль, из-за которого схожу с ума и не могу ни о чем думать уже третьи сутки.

Убеждаю себя, что права, что все правильно делаю. Кто-то же должен сбить спесь с Алекса Де Виля? Возможно, кто-то там наверху специально возложил эту миссию на мои хрупкие плечи. Зачем-то мы же столкнулись на днях в лифте и сегодня на вечеринке?

Гости по-прежнему толпятся у сцены, подсвеченной неоновой змейкой. Ни следа «дьявола» – значит, все еще чахнет в гримерке в ожидании сменной одежды. Осмотревшись, нахожу в толпе официанта с подносом.

– Отнеси в гримерку Де Вилю! Он ждет, – велю я, пытаясь всучить парню футболку.

– Это не моя работа… – он испуганно пучит глаза, но я не из тех, кто легко сдается.

– Ты что, отказываешься спасти мероприятие? – говорю строго. – Звезда осталась без одежды, ждет форму, а ты…

– Это точно его футболка? – спрашивает с подозрением.

– Ага, – я невинно демонстрирую ему фирменный ярлык с крокодилом. – Давай же, а то вся вечеринка пойдет к чертям.

– А ты почему не отнесешь?

– Ты что, не в курсе, что Де Виль терпеть не может женщин? Особенно, в своей палатке.

На лице парня отражается замешательство, но я резко вручаю ему футболку, не позволяя искать логику в моем объяснении (потому что ее нет). И кокетливо снимаю с его головы бейсболку, которую водружаю на свою голову. Послав ему ободряющую улыбку, отхожу к стеночке и наблюдаю, как он скрывается за поворотом.

Осознание того, что я сделала, обрушивается на меня снежной лавиной. Это отходняк от повышенного адреналина – меня бросает в жар, потом в холод, а потом становятся ватными колени. Прижавшись спиной к стене, я часто дышу и жмурюсь, когда спустя минуту ведущий объявляет долгожданный выход Де Виля к публике.

Должно быть, футболка дошла до адресата…

Гаснет свет. Вспыхивают лучи стробоскопа. Народ беснуется в ожидании своего кумира, а потом… просто пронзительная тишина.

Трусливо приоткрыв один глаз, я смотрю на сцену. Туда, где, щурясь от ярких вспышек направленных на него лучей софитов, уже стоит Алекс Де Виль в белой тенниске, на которой неоном поперек груди горит одна единственная фраза, написанная от руки моим собственным почерком.

Always second.

Всегда второй.

Щелкают камеры. Раздаются приглушенные смешки. У организаторов от ужаса вытягиваются лица. Только Алекс ничего не понимает, с удивлением наблюдая за поведением толпы.

Возможно, это было чересчур жестоко с моей стороны…

Внезапно неоновые вспышки, которые сопровождали выход Алекса на сцену, гаснут. Кто-то из организаторов с мертвенно-бледным лицом что-то шепчет склонившемуся двухметровому «дьяволу» на ухо, а под потолком загораются обычные лампочки, в свете которых моя детская шалость начинает казаться мне невероятной глупостью.

Пожалуй, самое время исчезнуть.

Но я даже шага не успеваю сделать. Внезапно голова Де Виля дергается вверх, а цепкий взгляд начинает методично сканировать толпу, словно он кого-то ищет…

Меня?

Мамочки, если он поймет, что аферу с футболкой провернула я, наверное, просто убьет…

А мне рано. Мне всего девятнадцать. Я еще не выиграла Большой шлем. Не стала первой ракеткой мира. И даже не лишилась девственности. Это будет просто унизительно, если последним, что я сделаю в своей жизни, будет тупая шутка со светящимися маркерами.

Глава 5

Алекс

За свою уже довольно продолжительную карьеру профессионального теннисиста я встречал много дерьма. Против меня болели стадионы. О моем неспортивном поведении на корте слагали легенды. Каждую деталь моей жизни с наслаждением обсасывали в прессе. Но еще никогда я не становился объектом таких шуток.

Всегда второй.

Это как наотмашь ударить в уже кровоточащую рану. В самое мясо. И еще присыпать месиво солью. У кого, сука, хватило на это ума?

Управляющий Lacoste, который стоит рядом со мной, от стресса едва ли может связать два слова. Его трясет, на лысине выступил пот. Потому что никто не готовится к таким форс-мажорам. Это не косячный кейтеринг и не внезапно налетевший на Мельбурн ураган. Нет. Скандал на сцене перед толпой журналистов и блогеров, о котором завтра будут кричать все таблоиды, – реальный повод обделаться от страха.

И пока смекалистый ведущий и по совместительству автор популярного спортивного подкаста Джо Леви, у которого яйца, видимо, сделаны из стали, потому что он единственный не потерял дар речи, наблюдая за световым перформансом моей футболке, пытается отвлечь толпу, я взглядом указываю находящемуся на грани обморока мужику из Lacoste на кулисы. Ему явно нужно присесть, а мне оценить обстановку и среагировать.

Как? Другой вопрос.

Мне не привыкать отбиваться от враждебно настроенных зрителей, но тут… вроде бы никто и не упивается моим унижением. Напротив. Я замечаю в толпе сочувственные взгляды, что для меня еще хуже. Клал я на всю эту сентиментальную хрень. Надпись на футболке – это хотя бы честно и по факту. Но прийти в голову такое могло бы только совершенно отбитому…

Стоп.

Когда кто-то догадывается добавить света, чтобы я не сверкал в темноте, как неоновая вывеска, я под голос ведущего, перечисляющего мои спортивные регалии, натыкаюсь на барби, которая пятнадцать минут назад плевалась в меня ядом и которую я послал за…

Черт. Перевожу взгляд на поло, потом снова на блондинку. Она стоит у противоположной стены, прячется под козырьком ненужной в вечернее время бейсболки, но я ее вижу. Даже в приглушенном свете желтых огней она выглядит бледной и напуганной. Виновна – кричит весь ее вид. Ну, конечно, маленькая сучка действовала исподтишка. Странно, что не бежит отсюда сверкая пятками. Что, даже не боится быть уволенной?

Я приподнимаю брови, транслируя ей угрозы без слов. А если в суд подам? Моральный ущерб, порочащие честь и достоинство действия. До конца жизни со мной не расплатится, зараза такая…

– Алекс, поздравляем с началом сезона! – обращается ко мне ведущий. Я включаюсь и концентрирую внимание, среагировав на свое имя. – Как настроение?

– Отличное, спасибо! – на автомате отвечаю я и поднимаю руку, еще раз приветствуя собравшийся у сцены народ, а сам не свожу глаз с блондинки. Она кусает губы, гипнотизируя меня, но продолжает стоять на месте. Что за извращенную игру ведет?

– Поделись с нами ожиданиями от первого в сезоне турнира Большого шлема. Ощущаешь ли ты прессинг? – Джо ободряюще улыбается мне, пытаясь свести скандал на нет, но я эту подачу не принимаю.

Все еще смотрю барби в глаза, представляя, как хорошо моя рука смотрелась бы на ее тонкой шее. И неразумно, глупо, против любых адекватных доводов ощущаю… возбуждение, приятно растекающееся по телу.

Еще стояка в этих шортах мне не хватало для полного счастья. Я ее убью.

– Приехал сюда с нулевыми ожиданиями, ребят, – говорю с улыбкой, непринужденно засунув руки в карманы брюк. – Никакого прессинга. Я всего лишь… второй.

Делаю театральную паузу, после которой все замирают на вдохе, и лишь затем продолжаю:

– Пусть беспокоятся те, у кого первая строчка качается под ногами.

Гул одобрения проносится по залу после моих слов.

Ладно, хватит с меня любезностей, и так еще ни на кого не наорал. Я протягиваю и жму руку ведущему, заканчивая наше небольшое шоу. Он вынужденно подхватывает, объявляет время розыгрыша. И вот уже на сцену выходят одетые в новую коллекцию Lacoste идентичные девчонки и парни, которые ослепляют толпу улыбками похлеще прожекторов.

Три, два, один… Толпа не сразу, но оживает. Движется в мою сторону, ломится за сцену, куда спускаюсь я. В ушах шумит, с противным звуком щелкают камеры на телефонах.