Укроп, кстати, для украшения блюд используется вовсе не для возбуждения аппетита, а совсем наоборот. Дамочки зелье от ожирения будут расхватывать. И сделать его нужно на легком сиропе, точно! Будет тогда не слишком горько и даже приятно. Такой травянистый, мятно-укропный привкус. Я быстро записала придуманный состав на листке, и с нетерпением стала дожидаться конца опроса, чтоб приступить к практической части. Работать придется в темпе, чтоб успеть сделать и то, что требуется по теме, и то, что хочется сотворить. Вот если бы его еще продать удалось! Хоть за пять фоллисов! А лучше десять!

Мури Эванс кружила над лабораторией, как стервятник, высматривая огрехи в изготовлении. Двоих девчонок уже выгнала из кабинета, и теперь стояла за моей спиной, напряженно дыша. Ха! Рука моя тверда и нервы, как канаты!

– Вот, мури Эванс, – я радостно предъявила светло-желтый настой в треугольной колбе.

Профессор поджала губы, посмотрела на свет, окунула анализатор в зелье и скривилась.

– Перелейте во флакон темного стекла с притертой пробкой! – она указала на лоток с корявой надписью «Для целителей».

Я улыбнулась: мое зелье признали годным к использованию! После зачета моей работы профессор потеряла всякий интерес к занятию и углубилась в журнал «Бюллетень Королевского ботанического сада».

Я потерла руки, приступая к новому зелью.

К концу занятия на лотке сиротливо стояли три флакона со слабительным. А должно было стоять пятнадцать. Остальное было безжалостно раскритиковано и вылито мури Эванс. А карман моего рабочего фартука оттягивал флакон с новым зельем «Антижор». Надо ему будет придумать какое-нибудь благозвучное, красивое название. «Секрет тонкой талии», например. Или «Стрекозиное крыло», чтоб было возвышенно-непонятно. Дамочки из маминого бывшего круга оценили бы и заинтересовались.

После более, чем скромного обеда (жидкий овсяный суп и капустный салат), уныло побрела на работу. Нет, если бы меня официально приняли в «Верену» и платили жалованье, я бы бежала бегом! У нас многие мечтали там работать. Не надо арендовать лавку, покупать лицензию, не надо сертифицировать зелья, не надо проводить инвентаризации, терпеть проверки гильдии и магнадзора, мешай себе стандартные зелья с восьми до пяти и получай ежемесячно конвертик с известной, но все равно приятной суммой. Тоже стандартной. А так… до чего все-таки громадная сумма! Мне придется отрабатывать ее до старости. Значит, и спешить некуда, решила я.

– Сегодня выплата жалованья!

Девчонки были сегодня гораздо более разговорчивыми и веселыми. Со вкусом обсуждали, на что потратят денежки. Зато Марта отличалась мрачностью и багрово-фиолетовым кровоподтеком на половину лица. На участливые расспросы она злобно огрызалась, но по оговоркам выяснилось, что крем продать удалось, а порадоваться фоллисам – нет. Ее дружок наложил лапу на неправедно нажитые денежки и поколотил за утаивание доходов. Откуда бабе знать, как тратить деньги? Мужик знает лучше, как приумножить достояние! Половину он поставил на бегах, а вторую проиграл в карты. Не досталось Марте нового платья и сережек, одни колотушки. Это же она виновата, что он проиграл!

– Хочешь, я тебе намешаю зелье от синяка? – я оглядела стол.

– Как ты его смешаешь? – буркнула Марта.

– Академию в этом году закончу. Умею, – коротко ответила я.

– Делай! Если поможет, я тебе пять фоллисов заплачу! – оживилась Марта. – Сегодня танцы в «Весёлом гусе», а у меня лицо неподходящее!

– Да в «Весёлом гусе» таким лицом никого не удивишь, – захихикали девчонки. – Самая праздничная расцветка!

– Лали, взвесь крахмала пятьдесят гран, – попросила я. – Агата, пять капель лавандового масла выделишь? Еще мне нужна петрушка, лук, сок алоэ и капелька уксуса.

Лук я растерла с уксусом, добавила кашицу из петрушки, загустила крахмалом. Лаванда отобьет запах лука, и вообще, успокаивает ткани, снимает отеки и дезинфицирует. И капельку магии. Полученной светло- зеленой мазью я щедро намазала пострадавшее лицо Марты и завязала рединкой, чтоб не высыхала.

– Ну? – при звуке вечернего звонка подскочили девчонки.

Я развязала рединку и повела Марту умываться за стенку к умывальнику.

– Что? – занервничала Марта, когда ее встретили тишиной. – У меня что-то не так?

– Все так, – Агата сунула ей карманное зеркальце.

– Вроде не болит совсем, – Марта уставилась в зеркальце и замерла.

– Венди, как ты это сделала?! – тряхнула меня Лали. – Это же просто чудо какое-то!

Отек спал, щеки стали одинаковыми, а желтоватый след выглядел, будто синяку две недели. Хватит пудры, чтоб стало совсем незаметно.

– Да ничего не чудо, обычная мазь, – отмахнулась я.

– Венди, дай рецепт!

– Да вы же все видели, совсем не сложно сделать на обычной кухне, – тут я слегка покривила душой, капельку магии надо было добавить в нужный момент, когда мазь еще не трещит под пестиком, но уже достаточно однородна. Но папа всегда говорил, что рецепт продать можно, а секрет будет кормить тебя долгие годы.

– Пойду сегодня на танцы, найду кавалера и непременно наставлю рога Келу! – горячо пообещала Марта. – Держи пять фоллисов! Я держу слово!

Отказываться не стала. Деньги мне нужны.

Пиршество закатила в рабочей столовой на углу Кипарисовой и Зеркальной. В подвальчике, выходящем сразу на две улицы, жарили мясо, крутили домашнюю лапшу, рубили фарш для пирожков. Сытно и недорого, для тех, у кого большой аппетит и тощий кошелек. Сегодня я наемся! Сизый чад и аромат жареного лука раньше отпугнул бы меня. А теперь закажу миску лапши с курицей, миску фрикаделек с зеленым горошком и два, нет, четыре пирожка с мясом! Меня никто не трогал, тут не было принято отвлекать людей во время еды, все поглощали пищу жадно и молча, не таращась в чужие тарелки.

На пирожки не хватило места, я попросила их завернуть с собой. Даже пот выступил, отвыкла так наедаться. Сыто отдуваясь, с промасленным пакетом выбралась на улицу. Чтоб упереться носом в знакомую куртку с серебристым стриженым мехом. Это показалось мне таким смешным, что я захихикала. Куда не пойди, везде он!

– Малютка, что с тобой? – озабоченно спросил голос.

– Ничего, я просто сыта! Впервые за долгое время! – я рассмеялась и икнула.

– Тебе в академию?

Я икнула и кивнула. Привалилась к теплому меху, глаза неудержимо слипались.

Глава 3. Пропавший диплом.

Мне было тепло. Уютно и мягко. Это и заставило меня встрепенуться. Где вы видели уютную и мягкую кровать в общежитии? А если я не там, то…

Я лежала на заднем сидении магмобиля, мои ноги укрывала знакомая куртка, а под головой лежал свернутый плед. За окнами виднелись ворота академии.

– Который час? – испуганно пискнула, опуская ноги.

– Ты спала сорок минут, – отозвался с первого сиденья голос.

– Я что, потеряла сознание? Я не нарочно! – как в романах, свалиться под ноги спасителю, фу!

– Детка, сколько ты не ела, чтоб так опьянеть от еды? – мужчина обернулся ко мне, отложив газету.

– Простите, – не знала, что меня так развезет!

– Меня зовут Кристофер. Кристофер Ланце.

– Венди, – буркнула я. Гвендолин, но полное имя меня раздражало. А фамилию после взрыва и газетной шумихи вокруг исследований отца вообще старалась никому не говорить. Противно было смотреть на понятливо- сочувствующие, а то и злорадствующие лица.

– Очень рад знакомству.

– А я не рада. Спасибо, что не дали упасть лицом в грязь и все такое, но мне надо идти. – Я дернула дверцу, открывшуюся, к моему облечению. – Мои пирожки!

– Держи твои пирожки. Я на них не посягнул! – радостно улыбнулся новый знакомый. – Хотя весь измучился от запаха! Такую жертву с моей стороны необходимо компенсировать! Как насчет свидания? Маленького? Крохотного? На чашку кофе?

– Я работаю и учусь, у меня времени на кофе нет. Спасибо и прощайте! – неуклюже выбралась из мобиля.

– До скорой встречи, неприступная девушка Венди, – отозвался наглый красавчик. И имя у него наглое и красивое. Ему подходит.

Я вынуждена быть неприступной. Я одинокая, беззащитная, нищая, и стоит только дать слабину одному, как кинутся все, моя репутация будет растоптана, меня выгонят из общежития… нет, таких ужасов лучше не воображать.

Воскресенье – выходной. Вставать все равно пришлось рано, чтоб посетить столовую, пропускать завтрак не стоит. Пирожки сделают скудный завтрак роскошным, а еще парочку съем попозже с чаем, пока буду делать уроки. Надо подчистить все хвосты, подготовиться к занятиям. После обеда планирую заняться дипломом. Не нравится мне последняя серия первичных испытаний. Зелье концентрации «Недремлющее око» достаточно сложное и дорогое, я заменила привозные листья гингко распространенными местными растениями, фактически сорняками: бакопой², баранцом³ и некоторыми другими. Все шло очень неплохо. Куратор достаточно мне доверял, чтоб разрешить испытывать зелье на добровольцах.

Первыми попались отстающие первокурсники, надеющиеся, что готовность служить науке поможет им пережить учебу. И в этой группе все получилось отлично! У них за месяц повысилась успеваемость, мы отметили повышение работоспособности, укрепление памяти. Кое у кого даже интерес к учебе прорезался.

Вторую партию куратор пристроил ночным рабочим на фабрику, и там зелье тоже показало достоверные результаты. А третью партию куратор обещал протестировать на военнослужащих, и у меня до сих пор не было никаких сведений об испытаниях. Я подозревала, что ценное зелье попросту не дошло до солдат: престарелые, впавшие в маразм генералы все растащили.

Последнюю партию я варила с использованием львиной гривы, тоже мох, он же «Грибная лапша» или «Дедова борода», как раз аспиранты-ботаники притащили из леса несколько плодовых тел. Мури Эванс со слезами на глазах отдала мне одно, самое маленькое. Но против профессора Лари́ма она и пикнуть не смела.

И вот это зелье у меня вызвало сомнения. Не должны были тонкие нити гриба раствориться совершенно бесследно в спирто-эфирной смеси. Мне просто нечего было отжимать после экстракции! И грибом даже не пахло. Какая-то опалесценция и муть. Кто-то испортил мое зелье!

В лаборатории всегда суетится огромное количество народа, но свои колонки и колбы я закрывала в именной ящик, как все дипломники-зельевары. Хоть самой в лес собирайся за новой порцией гриба! Он, кстати, съедобный и очень вкусный. А у меня еще клубни родиолы розовой под роспись получены, шесть штук. Скорее бы сделать вытяжку!

Не заметила на нервах, как смолотила все пирожки, и определила это только, нашарив рукой мятую промасленную бумагу.

Побежала в лабораторный корпус зельеваров, как и планировала, после обеда. Перед дверями стояла охрана, и взволнованная стайка старшекурсников колыхалась, как прибой.

– Что, Венди, каюк тебе пришел? – крикнул самый противный одногруппник, прыщавый Дэн Мортиг.

– Взорвался твой ящичек, тю-тю! – добавил его дружок, долговязый Крейми Брунн. – Пошла по стопам отца!

– Не ваше дело, – процедила я, пробиваясь вперед.

– Гвендолин Хайнц? Проходите!

Сердце тревожно заныло. Ох, не к добру, если всех задерживают, а меня пропускают. Впрочем, куда уж хуже?

Есть куда, поняла я, увидев в лаборатории мури Эванс, мура Ларима, декана нашего факультета мура Тариэля Бревиса, двух щеголеватых офицеров в серой форме и пустое место на полке вместо моего ящика. Я пошарила глазами, ища осколки. Хоть что-то должно было остаться!

Я открыла рот и закрыла глаза, прижав руку к груди, где бешено зачастило сердце. Мои образцы! Мои заменители «Недремлющего ока»! Клубни, травы, корешки!

– Мури Хайнц! Какие реактивы вы хранили в вашем ящике? – вкрадчиво спросил один из офицеров.