– А если я не получу работу? Останусь ли я здесь в следующем году?

Он закатывает глаза.

– Ты получишь эту работу, Кен.

Его голос звучит так ровно и так уверенно! Редко бывающий серьезным Исайя, как правило, становится очень серьезным, когда речь заходит о его вере в меня.

– Почему ты идешь на это? – спрашиваю я.

– А почему я должен притворяться, что моя свадьба с девушкой, в которую я давно влюблен, является законной? Зачем мне заставлять себя проводить с ней целый сезон, чтобы удостовериться, что в конце она получит работу своей мечты? Хм, сам не знаю, Кенни… Давай поразмыслим.

– Исайя, – смиренно вздыхаю я, потому что нет никаких причин, по которым он должен был так на меня запасть. За все эти годы я не сделала ничего, чтобы ему понравиться. – Ты меня даже не знаешь.

– Все поначалу незнакомы.

– И тебя не беспокоит, что я по большей части терпеть тебя не могу?

В его карих глазах появляется игривый блеск.

– Думаю, это нравится мне в тебе больше всего.

– Тебе нравится то, чего ты не можешь иметь, – поправляю я.

– Не-а. Мне просто нравится тебя раздражать. Твой взгляд становится таким убийственным! Это очень сексуально, Кен.

Я закатываю глаза.

– М-м-м, – стонет он. – И еще то, как ты закатываешь глаза.

– Пожалуйста, попытайся хоть раз в жизни быть серьезным. Если мы сделаем так, это будет значить, что я, по сути, использую тебя.

– Звучит ужасно! Пожалуйста, Кеннеди, используй меня, как хочешь.

– У меня не получится… – Я машу рукой между нами. – Не получится притворяться.

Я не смогу даже притвориться, что у нас законные отношения, не говоря о фальшивых!

Он пожимает плечами.

– Ты слышала Ремингтона. Мы должны вести себя как профессионалы, пока работаем здесь, и он больше не путешествует с командой. Он никогда не увидит нас в свободное от работы время.

Этот парень действительно все продумал. И он делает все это для меня. Исайя ничего не получает от этого соглашения.

Соглашение. Это просто еще одна договоренность. Я привыкла к договоренностям. Это немного облегчает восприятие его идеи.

– Ты только что сделал все это для меня. Но я думала, что ты злишься…

– Да. – Исайя проводит рукой по волосам, отчего вены на его предплечье напрягаются. – Однако я не хочу, чтобы ты потеряла работу.

– Ты женился по договоренности, понимаешь? Однажды тебе придется сказать другим женщинам, что фактически ты разведен.

Он смотрит мне в глаза.

– Меня не волнуют другие женщины. Уже давно не волнуют.

Это ни в малейшей степени не соответствует действительности. За те годы, что я его знаю, у Исайи Родеза было много женщин, которые были достаточно хороши, чтобы его взволновать.

Я выпрямляюсь, скрестив руки на груди. Какая-то часть меня хочет обнять его за то, что он для меня сделал, а другая – отговорить нас обоих от этого безумия.

Но нам не обязательно притворяться влюбленными. Нам не нужно устраивать шоу. Мы должны оставаться профессионалами. Возможно, нам придется приехать на одной машине, чтобы соблюсти приличия, но в остальном не придется ничего изображать. Возможно, это сработает.

– Кеннеди, – говорит Исайя, привлекая мое внимание. – Мне нужно, чтобы ты расслабилась и увидела в этом светлую сторону. Мы просто сохранили твою работу. Ничего не должно измениться, кроме того, что ты будешь носить кольцо на этом пальце. – Он указывает на мою левую руку. – Оно все еще при тебе?

Я прикусываю губу.

– Может быть.

– Извини, я не расслышал.

Я свирепо смотрю на него:

– Да. Кольцо все еще у меня.

Исайя ухмыляется.

– У тебя просто не дошли руки его выбросить.

– Так и есть.

– Эти кольца выглядят так, словно их купили в торговом автомате. – Он издает смешок. – Я уверен, что так оно и есть. Постараюсь найти для тебя что-нибудь другое.

– Подожди. – Я поднимаю руку, чтобы его остановить. – Я еще не давала согласия. Нам нужно все обдумать. Тебе нужно все обдумать.

– Меня все устраивает.

– Исайя, я серьезно! Если мы сделаем это… Ты ведь понимаешь, что это значит, верно? У нас с тобой нет никаких отношений. Это деловое соглашение, которое закончится через шесть или семь месяцев.

– Деловое соглашение, – повторяет Исайя, как попугай. – Кто сказал, что романтика умерла?

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Что ж, пока ты принимаешь решение, я постараюсь купить тебе кольцо.

– Исайя…

– Не волнуйся. Тебе понравится.

Я приподнимаю бровь.

– Как самоуверенно с твоей стороны!

– Моя самоуверенность тут ни при чем. Я просто рассказываю тебе, как все будет. Я позволяю тебе вести себя по-детски во многих отношениях, но только не в этом.

Он поднимает руки и, вытянув указательные пальцы, дотягивается ими до моего лица, подносит их к моим губам. Каждый палец приподнимает уголок моего рта, заставляя меня одновременно нахмуриться и расплыться в улыбке.

– Улыбнись, Кенни. Мы только что сохранили твою работу.

Исайя заставляет меня улыбнуться, и, судя по его ответной улыбке, очень доволен тем, как глупо мы выглядим.

Он поразительно красив, когда улыбается, но, с другой стороны, Исайя Родез улыбается всегда, даже если ему не хочется.

Затем он огибает меня и направляется к выходу, но перед тем, как уйти, поворачивается, прижимаясь грудью к моей спине. Я ощущаю, как властно он нависает надо мной. Чувствую жар его тела.

Дыхание Исайи щекочет затылок, и каждый нерв в моем теле оживает, включая те, что между ног – хоть я и не была уверена, что они так умеют.

– Просто подумай об этом как об одной большой игре. – Он наклоняется к моему уху и низким и проникновенным голосом шепчет: – Давай, жена, подыграй мне!

7
Исайя

– Исайя, что, черт возьми, ты натворил? – ругается Миллер на кухне дома, где они с братом живут. Моя будущая невестка во многом похожа на меня, поэтому, когда Кай сказал, что именно мне придется сообщить ей эту новость, я не ожидал такой реакции.

Я надеялся, что она скажет «Отлично» или «Спасибо, что женился на моей подруге: теперь мы с ней родня».

Пожалуй, тут я промахнулся.

– Как ты мог так поступить с Кеннеди? Она только что закончила отношения. Ей нужно было время. Побыть одной.

– Почему все обвиняют меня? Может быть, это Кеннеди умоляла меня на ней жениться.

На мгновение воцаряется тишина, прежде чем Кай и Миллер разражаются смехом.

– Да пошли вы на хрен, ребята.

– Следи за языком, – сквозь смех поправляет брат.

Мой взгляд устремляется на кухню: мой двухлетний племянник Макс сидит на столе и улыбается мне, держа в руках наполовину вылизанный венчик, которым пользовалась его мама.

– Извини, Максик. Не произноси это слово. Это нехорошее слово.

– Зая! – Он бешено машет венчиком, и по кухне разлетается смесь для шоколадного торта.

Эван Зандерс, защитник чикагской команды НХЛ «Рапторс», сидит на диване рядом с Каем, держа на коленях свою дочь. Теперь, когда он тоже стал отцом, они с женой проводят больше времени у моего брата, позволяя Максу и Тейлор развлекать друг друга.

– Кеннеди? – спрашивает он. – Девушка, о которой ты говорил на каждом семейном ужине?

– Единственная и неповторимая, – отвечает за меня Кай.

– Молодец, чувак!

– Зи, не поощряй его.

– Почему нет? Стиви познакомилась с ней прошлым летом и решила, что она великолепна.

– Она великолепна, – одновременно произносим мы с Миллер.

Она бросает на меня взгляд.

– Это не значит, что они должны притворяться, будто их отношения настоящие.

Зандерс пожимает плечами.

– У Райана и Инди же получилось!

– Ладно, Букашечка. – Миллер поднимает Макса со стола. – Я думаю, вам с папой пора пойти и вразумить твоего дядю.

– Миллер, не сердись на меня, – умоляю я. – Я согласился на это только ради того, чтобы она могла сохранить свою работу. Разве я не замечательный парень?

Она смеется.

– Черт возьми, ты одержим этой девушкой. Это важно и для тебя, и для нее.

В моей голове всплывает фрагмент нашей свадебной песни. Я до сих пор помню, какой чертовски забавной была Кеннеди, пока я смотрел, как она с полной уверенностью идет к алтарю под песню Мэрайи Кэри «Одержимая».

– Перестань улыбаться собственным мыслям. – Миллер хлопает меня по руке, держа сына на бедре. – Ты тут на седьмом небе от счастья, а моя подруга, наверное, одна и сходит с ума. Мне нужно зайти к ней в гости.

– Кеннеди не одна, и ее нет дома. Она встречается со своим адвокатом, чтобы составить брачный контракт. Или постбрачный контракт. Как это, черт возьми, называется после того, как люди связывают себя узами брака?

– Разве ты не должен быть там? – спрашивает брат с дивана в гостиной. – Это нужно для того, чтобы защитить твои активы.

– Очевидно, это нужно для того, чтобы защитить ее.

Кай щурится в замешательстве.

– Она родственница Дина Картрайта, – напоминаю я о сводном брате Кеннеди. – В их семье всегда были деньги.

Это еще одна из причин, почему я терпеть не мог этого придурка. Пока мы с Каем с трудом сводили концы с концами, пытаясь придумать способ закончить среднюю школу так, чтобы никто не догадался, что мы остались одни, Дин каждый раз, когда мы играли против его команды, приезжал на поле за рулем новенького автомобиля и в самой современной и дорогой бейсбольной экипировке.

Если добавить к этому тот факт, что он – абсолютный зануда и переспал со всеми девушками, которые у меня когда-либо были, неудивительно, что я считал сводного брата Кеннеди своим давним соперником.

– Пойдем поболтаем на улице? – спрашиваю я брата.

Все трое обращают внимание на мой на редкость серьезный тон, и только Макс просто улыбается.

– Ты тоже хочешь выйти на улицу, Букашечка? – Я забираю его у своей будущей невестки.

– Да. Выйти.

В эти выходные маленькому человечку исполнилось два года, и его словарный запас медленно, но верно пополняется.

– Ты уже говорил с моим отцом? Он наверняка захочет сначала услышать об этом от тебя.

Вопрос Миллер заставляет меня задуматься.

Эммет Монтгомери, отец Миллер, – не только полевой менеджер, который, по сути, является нашим главным тренером, но и самый близкий мне человек, который, помимо Кая, заменил мне отца. Он заботится обо мне, и я отвечаю ему тем же. Вот так мы общаемся. Со стороны это, может быть, и не заметно, но мы с Монти очень любим друг друга.

– Позвоню ему завтра, – обещаю я.

Держа Макса на руках, я вслед за старшим братом выхожу на улицу и усаживаю племянника поиграть на траве. Мы присоединяемся к нему, – садимся, вытянув ноги, и Кай протягивает мне пиво. Я даже не заметил, когда он успел достать его из холодильника.

– У меня такое чувство, что нам обоим это понадобится. – Он чокается со мной своей бутылкой.

– Думаешь, я влип?

– В каком смысле? В том, что женился или остался в браке?

– Предложил продолжить это ради работы Кеннеди.

Кай делает глоток.

– Я думаю, у тебя все сложится само собой. Так всегда было. Это все беспечность и твоя чертова ухмылка, благодаря которым ты получаешь все, чего хочешь.

Мой временами сварливый брат прячет полуулыбку за бутылкой, делая еще один глоток.

Он прав. Когда мы были моложе и, оставшись вдвоем, пытались закончить старшую школу, колледж и, в конце концов, попасть в Главную лигу, я видел, как тяжело все давалось Каю. Жизнь обрушилась на него гораздо быстрее, чем следовало бы для любого пятнадцатилетнего подростка, и необходимость заботиться не только о себе, но и обо мне была очевидным бременем.

Поэтому, когда ему нужна была поддержка, я научился его смешить.